Warcross: Игрок. Охотник. Хакер. Пешка

У каждой проблемы есть решение.

То есть у каждой проблемы, кроме той, что забрала его. Кроме той, в которой оказалась теперь я. И этой мысли достаточно, чтобы заставить меня свернуться калачиком, закрыть глаза и позволить себе погрузиться в знакомую темноту.

Звук кипящей воды вырывает меня из размышлений как раз вовремя. «Вставай, Эми», – говорю я себе.

Я заставляю себя встать с кровати, пойти на кухню и найти упаковку лапши быстрого приготовления. (Стоимость сегодняшнего ужина – 1 доллар.) В моих запасах еды недостает пачки макарон. Я бросаю гневный взгляд на Киру, которая все еще сидит на диване, уставившись в телевизор (б/у телевизор – 75 долларов). Вздохнув, разрываю упаковку лапши и высыпаю ее в воду.

Шум музыки и вечеринок слышен по всему дому. Все местные каналы показывают что-то про церемонию открытия. Кира оставляет телевизор на канале, показывающем ряд самых ярких моментов прошлого года. Потом на экране возникают пять комментаторов игры, сидящих на престижных местах «Токио Доума». Они увлечены жарким спором по поводу того, какая команда выиграет и почему. Ниже видна затемненная арена с пятьюдесятью тысячами ликующих фанатов, подсвеченная бегающими красными и голубыми лучами. Золотые конфетти сыплются с потолка.

– Мы все согласны, что никогда не видели такого набора «темных лошадок», как в этом году! – говорит одна из обозревателей, ее палец прижат к уху, чтобы лучше слышать. – Кое-кто из них уже сам по себе знаменитость.

– Да! – восклицает второй обозреватель, а все остальные кивают. На экране сзади них появляется видеоролик с этим парнем. – Диджей Рен попал в заголовки прессы как один из самых популярных исполнителей французской альтернативной музыки. А теперь Warcross ему создаст альтернативную славу!

Пока комментаторы опять начинают спорить о новых игроках этого года, я борюсь с завистью. Каждый год пятьдесят игроков-любителей, или, другими словами, «темных лошадок», выбираются тайным комитетом для участия в процессе отбора команд. Это самые счастливые люди на земле, на мой взгляд. Мое криминальное прошлое автоматически вычеркивает меня из претендентов.

– Давайте поговорим, какую шумиху игры вызовут в этом году. Как думаете, будут ли побиты какие-нибудь рекорды? – спрашивает один из обозревателей.

– Кажется, это уже случилось, – отвечает третий. – В прошлом году финал турнира посмотрели триста миллионов зрителей. Триста миллионов! Мистер Танака, должно быть, очень горд. – Пока она говорит, экран снова показывает логотип Henka Games, а за ним видеоролик с создателем Warcross’а Хидео Танакой.

В клипе он одет в безупречный смокинг и покидает благотворительный бал под руку с молодой женщиной, его пальто наброшено на ее плечи. Он слишком грациозен для парня, которому всего двадцать один, и когда вокруг него начинают сверкать огни, я невольно подаюсь вперед. За несколько последних лет Хидео превратился из долговязого подростка-гения в элегантного молодого человека с проницательным взглядом. Большинство описывает его как «вежливого». Насчет остальных качеств нельзя быть уверенным, если не принадлежишь к его близкому кругу общения. Но не проходит и недели, чтобы он не попал на обложку таблоида, на свидании то с одной знаменитостью, то с другой, во главе всевозможных списков. Самый молодой. Самый красивый. Самый богатый. Самый желанный.

– Давайте посмотрим, какова аудитория у игры-открытия сегодня, – продолжает комментатор. На экране появляется цифра, и все разражаются аплодисментами. «Пятьсот двадцать миллионов». И это лишь церемония открытия. Warcross стал официально самым масштабным событием в мире.

Я иду со своей кастрюлей лапши на диван и ем на автопилоте, пока мы смотрим дальше. Есть интервью визжащих фанатов, заходящих в «Токио Доум», лица их раскрашены, а в руках самодельные постеры. Также показывают рабочих, перепроверяющих все технические соединения. Потом на экране возникают документальные фильмы в стиле Олимпийских игр, демонстрирующие фотографии и видеоролики каждого из сегодняшних игроков. После этого наступает черед фрагментов игры – две команды сражаются в бесконечных виртуальных мирах Warcross’а. Камера переключается на ликующие толпы, потом на профессиональных игроков, ожидающих в комнате за кулисами. Сегодня вечером они машут в камеру с широкими улыбками и глазами, полными предвкушения.

Я не могу избавиться от горечи. Я могла бы быть там, как они, имей я время и деньги, чтобы играть весь день. Я точно это знаю. Вместо этого я сижу здесь, ем лапшу быстрого приготовления из кастрюли и гадаю, как мне выжить до следующего объявления награды за поимку очередного преступника. Каково это – жить идеальной жизнью? Быть суперзвездой, любимой всеми? Быть в состоянии вовремя платить по счетам и покупать все что душе угодно?

– Что будем делать, Эм? – спрашивает Кира, нарушая молчание. Ее голос звучит подавленно. Она задает мне этот вопрос каждый раз, когда мы оказываемся на опасной территории, словно на мне одной лежит ответственность за наше спасение. Но сегодня вечером я просто продолжаю смотреть в телевизор. Мне не хочется ей отвечать. Учитывая, что у меня осталось ровно тринадцать долларов, дела мои никогда не бывали хуже.

Я откидываюсь на спинку дивана и погружаюсь в мысли. Я хороший, даже отличный хакер, но не могу найти работу. Людей отпугивает либо мой юный возраст, либо мое криминальное прошлое. Кто захочет взять на работу изобличенного вора личных данных? Кто даст тебе починить свою электронику, если они боятся, что ты украдешь их информацию? Вот что происходит, когда ты отбыл четыре месяца в месте заключения для несовершеннолетних преступников. Эту запись нельзя стереть, как и запрет приближаться к компьютерам в течение двух лет. Это не мешает мне тайно использовать телефон или очки, но я не могу устроиться на нормальную, подходящую мне работу. Нам вообще с трудом удалось снять эту квартиру. Все, что мне пока удавалось найти, – это случайная охота за головами и периодическая работа официанткой (работа, которая исчезает, как только закусочная приобретает автоматическую официантку). Из вариантов, пожалуй, остаются работа на какую-нибудь банду или воровство.

До этого вполне может дойти.

Я делаю глубокий вдох:

– Я не знаю. Продам последнюю картину отца.

– Эм… – Кира оставляет фразу без продолжения. Она знает, что мое предложение мало что значит. Даже если мы продадим все в нашей квартире, то наскребем пятьсот долларов максимум. Этого не хватит, чтобы не дать Элсоулу выкинуть нас на улицу.

Знакомая тошнота подступает к горлу, и я провожу пальцами по татуировке вдоль ключицы. К каждой двери есть ключ. Ну а вдруг к этой нет? Вдруг я не смогу выбраться из этой ситуации? У меня нет шансов найти столько денег за такой короткий промежуток времени. У меня нет вариантов. Я пытаюсь отогнать панику и заставить себя дышать ровно. Мой взгляд блуждает от телевизора к окну.

В какой бы части города я ни была, я всегда знаю, где находится мой старый детский приют. И при желании могу представить, как наша квартира превращается в темные обветшалые коридоры и ободранные желтые обои дома. Я вижу, как старшие дети бегут за мной по коридору и бьют до крови. Я помню укусы клопов. Я чувствую боль от пощечины миссис Девитт. Я слышу, как тихо плачу, лежа на своей кроватке и представляя, как отец спасает меня из этого места. Я чувствую под пальцами проволоку забора, через который перелезаю и сбегаю.

«Думай. Ты можешь решить эту проблему», – тихий голосок в моей голове не желает сдаваться. – «Не такой будет твоя жизнь. Тебе не суждено оставаться здесь навсегда. Ты – не твой отец».

На экране телевизора прожекторы в «Токио Доум» наконец гаснут. Ликование толпы перерастает в оглушительный рев.

– Подходит к концу наша прелюдия к трансляции сегодняшней церемонии открытия Warcross’а! – восклицает один из комментаторов осипшим голосом. Он и остальные сложили пальцы в знак V, что значит «победа». – Тем, кто смотрит из дома, пришло время надеть очки и присоединиться к главному событию года!

Кира уже надела свои очки. Я направляюсь к раскладному столику, на котором лежат мои.

Некоторые до сих пор говорят, что Warcross – всего лишь глупая игра. Другие называют ее революцией. Но для меня и миллионов других людей это единственный безопасный способ забыть о своих неприятностях. Я упустила награду, мой арендодатель завтра утром снова придет требовать деньги. Мне придется заставить себя работать официанткой, а через пару дней я стану бездомной и мне некуда будет пойти… но сегодня вечером я могу присоединиться ко всем остальным, надеть очки и наблюдать, как творится волшебство.

3

Я все еще помню тот самый момент, когда Хидео Танака изменил мою жизнь.

Мне было одиннадцать. Отец умер всего за несколько месяцев до этого. Дождь барабанил в окно спальни, которую я делила с четырьмя другими детьми в приюте. Я лежала в постели, снова не в силах заставить себя встать и пойти в школу. Неоконченное домашнее задание лежало поверх одеяла с прошлой ночи, когда я заснула с пустыми страницами перед глазами. Мне снился дом, как папа готовит нам яичницу и блинчики, утопающие в сиропе, и его волосы переливаются от блесток и клея. Его громкий, знакомый смех наполняет кухню и летит через открытое окно на улицу. «Bon appetit, mademoiselle!»[1 - Приятного аппетита, мадемуазель! (фр.)] – восклицает он со своим мечтательным выражением лица. А я вскрикиваю от восторга, когда он заключает меня в объятия и взъерошивает мне волосы.

Потом я проснулась, и эта сцена из прошлого растворилась, оставив меня одну в чужом, темном, тихом доме.

Я лежала неподвижно в постели. Не плакала. Я не плакала ни разу с самой смерти папы, даже на похоронах. Мои непролитые слезы заменил шок, когда я узнала о его накопившихся долгах. Узнала, что он годами играл в азартные игры на онлайн-форумах. Что он не лечился в больнице, потому что пытался вернуть эти долги.

Так что я провела это утро так же, как и все остальные за последние пару месяцев – в тумане тишины и неподвижности. Эмоции уже давно исчезли в пустоте и мгле моей души. Я все время смотрела в никуда: на стену спальни, на доску в классе, на содержимое моего ящичка, на тарелки с безвкусной едой. Мой табель успеваемости был морем красных чернил. Постоянная тошнота убивала аппетит. Кости на локтях и запястьях особенно выпирали. Темные круги под глазами замечали все, кроме меня.

А какая мне была разница? Мой отец умер, а я так устала. Может, туман в груди разрастется, станет гуще и однажды поглотит меня, и я тоже умру. Так что я лежала, свернувшись калачиком, и смотрела, как дождь стучит в окно, ветер наклоняет ветки, и гадала, когда в школе заметят мое отсутствие.

Часы-радио, единственная вещь в комнате помимо кроватей, были включены. Их подарил приюту благотворительный центр. У моих соседок руки не дошли выключить его, когда прозвучал будильник. Я слушала вполуха новости о состоянии экономики, протестах в городах и деревнях, перегруженности полиции и их попытках сдерживать преступность, эвакуациях в Майами и Новом Орлеане.

А потом началось. В часовом специальном выпуске говорили о мальчике по имени Хидео Танака. Ему было тогда четырнадцать лет, и он только стал центром всеобщего внимания. Понемногу программа привлекла и мое внимание тоже.

– Помните мир незадолго до смартфонов? – спрашивает ведущий. – Когда мы балансировали на краю больших перемен, когда технологии уже вроде как и существовали, но еще не были массовыми, и понадобилось революционное устройство, чтобы подтолкнуть нас к сдвигу? Так вот, в прошлом году тринадцатилетний мальчик по имени Хидео Танака снова толкнул нас к смене парадигмы. Он сделал это, когда изобрел тонкие беспроводные очки с металлическими дужками и выдвижными наушниками. Но не поймите меня неправильно. Они непохожи ни на какие предыдущие очки виртуальной реальности, которые выглядели как гигантские кирпичи, примотанные к лицу. Нет, эти ультратонкие очки называются «НейроЛинк», и их так же легко носить, как и обычные. У нас в студии последняя модель, – он делает паузу и надевает очки, – и мы заявляем, что это самая сенсационная вещь, которую мы когда-либо видели.

«НейроЛинк». Я уже слышала о них в новостях. Теперь я слушала подробное описание.

Долгое время для создания достоверного мира виртуальной реальности нужно было воспроизвести его в мельчайших подробностях. На это уходило много денег и усилий. Но какими бы качественными ни были эти эффекты, все равно можно было понять, присмотревшись, что это не реальность. Выражение человеческого лица едва заметно меняется тысячу раз каждую секунду, листик на дереве колеблется тысячи раз – миллионы мельчайших деталей, которые существуют в настоящем мире, но не существуют в виртуальном. Вы подсознательно знаете это – и что-нибудь насторожит вас, даже если вы не осознаете, что именно.

Поэтому Хидео Танака придумал более простое решение. Чтобы создать безупречно реалистичный мир, не нужно рисовать самую реалистичную и детализированную 3D-картинку.

Вам лишь нужно заставить аудиторию поверить, что этот мир – настоящий.

И угадайте, кто лучше всего справится с этим заданием? Ваш собственный мозг.

Когда вы видите сон, то каким бы странным он ни был, вы верите в его реальность. Объемное звучание, высокое разрешение, панорамные спецэффекты. Но в действительности вы ничего из этого не видите. Ваш мозг создает для вас целый мир без помощи технологий.

Так что Хидео Танака создал лучший в мире нейрокомпьютерный интерфейс. Пару тонких очков. «НейроЛинк».

Когда вы их надеваете, они помогают мозгу воспринимать звуки и внешний вид виртуальных миров как настоящие, неотличимые от реальности. Представьте себя в том мире – взаимодействие, игру, разговор. Представьте прогулку по самому реалистичному виртуальному Парижу или отдых на точнейшей симуляции пляжей Гавайских островов. Представьте себе полет по фантастическому миру драконов и эльфов. Что угодно.

Одним нажатием кнопочки сбоку «НейроЛинк» можно переключать, словно поляризационные очки, между настоящим и виртуальным мирами. Когда вы смотрите через них на реальный мир, вы видите виртуальные объекты, парящие над настоящими предметами и местами. Драконов, летающих над улицами. Названия магазинов, ресторанов, имена людей.

Чтобы продемонстрировать, насколько круты эти очки, Хидео создал игру, прилагающуюся к каждой паре. Игра называлась Warcross.

В Warcross’е все достаточно просто: две команды сражаются друг с другом, стараясь захватить артефакт другой команды (светящийся драгоценный камень), не уступив свой собственный. Невероятно зрелищной игру делают именно виртуальные миры, в которых проходят эти битвы – каждый из них такой реалистичный, что, надевая очки, вы словно сразу же оказываетесь в другом месте.

Из радиопередачи я также узнала, что Хидео, родившийся в Лондоне и выросший в Токио, сам научился программировать в возрасте одиннадцати лет. «В моем возрасте». И немного времени спустя он с помощью матери-нейробиолога создал свои первые очки «НейроЛинк» в отцовской мастерской по ремонту компьютеров. Родители помогли с деньгами на создание тысячи таких очков, и он начал рассылать их людям. Тысяча заказов превратилась за одну ночь в сотню тысяч. А потом в миллион, десять миллионов, сто миллионов. Инвесторы звонили с ошеломляющими предложениями. Начались судебные разбирательства из-за патента. Критики спорили о том, как технология «НейроЛинк» изменит повседневную жизнь, путешествия, медицину, военный сектор, образование. Поп-песня «Подсоединяйся» Фрэнки Дена стала главным хитом прошлого лета.

И все – все! – играли в Warcross. Некоторые играли очень много, создавая команды и сражаясь часами. Кто-то играл, просто расслабившись на виртуальном пляже или наслаждаясь виртуальным сафари. Другие же играли, расхаживая по реальному миру в очках, демонстрируя своих виртуальных ручных тигров или населяя улицы любимыми знаменитостями.