Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков

Мои клиентки не так отличались от других девушек, которые не получали психотерапевтической помощи. Они попали ко мне в состоянии кризиса, но многие подростки проходят через нечто подобное и к психотерапевту не попадают. В тот момент я преподавала в колледже свободных искусств, а юные женщины, которые у меня учились, в основном переживали те же проблемы, что и мои клиентки. Одна из них беспокоилась о своей подруге, которая подверглась сексуальному насилию. Другая не пришла на занятия после того, как ее избил парень. Еще одна поинтересовалась у меня, как поступить, когда какой-то незнакомый мужчина донимает непристойными звонками и угрожает изнасилованием. А другая девушка в состоянии стресса вбивала себе в руку скрепки, пока не пойдет кровь. Многие мои студентки просили у меня совета по поводу расстройства пищевого поведения.

Когда я выступала перед старшеклассниками, девушки подходили ко мне после лекции, чтобы сообщить, что их изнасиловали, признавались, что хотели убежать из дома, или рассказывали о подруге, страдающей от анорексии или алкогольной зависимости. Сначала меня поражали все эти рассказы о психотравмах. Потом я уже была к этому готова.

В психологии на протяжении долгого времени не уделялось внимания девушкам этого возраста. До начала 1990-х подростки не были объектами научных исследований. Поскольку они хранили секреты от взрослых и были полны противоречий, изучать их было трудно. Внутри у них столько всего происходило, но без всяких внешних проявлений.

Симона де Бовуар дает такое описание несчастья, происходящего с девушками на этом пути: девушки, которые были сами себе хозяйками, становятся объектами воздействия в жизни других людей. Она пишет: «Девушки медленно хоронят свое детство, отказываясь от собственной независимости и решительности, и покорно вступают во взрослое существование».

Девушки-подростки переживают конфликт, где их статус как человека вступает в противоречие с женским предназначением. Де Бовуар об этом говорит так: «Девушки перестают быть и начинают казаться».

Девушки превращаются в лицедеек, которые пытаются втиснуть собственное «Я» в тесное пространство, заполненное другими людьми. Яркие, уверенные в себе девчонки превращаются в застенчивых, сомневающихся в себе женщин. Девушки больше не думают: «Кто я? Чего я хочу?» – и начинают думать: «Что мне сделать, чтобы окружающие были довольны?»

Этот разрыв между подлинной личностью девушек и нашими культурными нормами поведения женщин создает огромные проблемы. Перефразировав стихи Стиви Смита о плавании в море, можно сказать об этом так: «Они не качаются на волнах, они тонут». Именно в тот момент, когда им особенно нужна помощь, девушки не в состоянии ухватиться за протянутую родителями руку помощи.

Оливия Шрайнер вспоминает свои девичьи годы в «Истории африканской фермы»: «Мир велит нам, кем быть, и формирует нас, устанавливая правила. Мужчинам он велит работать. Нам он велит казаться. Чем меньше у женщины в голове, тем легче нести ее на руках». О своей школе она рассказывает так: «Это был механизм, чтобы спрессовать души до минимально допустимых размеров. Мне кажется, что наши души сжались до такой степени, что они могли уместиться в крохотный наперсток».

Антрополог Маргарет Мид была убеждена, что в идеальной культуре найдется место для любого человеческого таланта. По ее представлениям, наша западная культура далека от идеальной в том, что касается женщин. Сколько талантов погасло и не оценено по достоинству. Сколько смолкло голосов. Стендаль писал так: «Все гении, родившиеся женщинами, потеряны для счастья общества».

Психолог Алиса Миллер рассказала о давлении, которое оказывается на некоторых маленьких детей, в результате чего они отказываются от подлинного «Я» и натягивают на себя ложное обличье, чтобы угодить своим родителям. В «Воскрешении Офелии» основная мысль заключается в том, что девушки-подростки испытывают такое же давление, расщепляющее их личность на подлинную и ложную, но на этот раз оно исходит не от родителей, а от общества. Подростковый возраст – это время, когда на девушек оказывается давление, что заставляет их отказаться от своих подлинных личностей и показывать миру лишь малую толику своих талантов.

Подобное давление дезориентирует большинство девушек и провоцирует депрессию. Одна из них так сказала об этом: «Я – идеальная морковка, которую все пытаются превратить в розу. Для морковки у меня прекрасный цвет и замечательный густой травяной хвостик. Но когда из меня пытаются вырезать розу, я темнею и сморщиваюсь».

Девушки-подростки, словно нежные побеги, гнутся к земле под ураганным ветром перемен. Три фактора делают юных женщин уязвимыми для этого урагана. Во-первых, этап их развития. Меняется все: очертания их тела, кожа и волосы, уровень гормонов. Вместо самообладания появляется неуверенность. Их мышление развивается. Внутри себя они мучительно пытаются найти ответы на жизненно важные общечеловеческие вопросы: каково мое место во вселенной? В чем смысл моего существования?

Во-вторых, американская культура всегда наносила девушкам-подросткам нещадный удар в раннем отрочестве. Именно в это время они погружаются в более широкую культуру, пропитанную всякого рода «измами»: сексизмом, капитализмом, лукизмом[7 - Лукизм (англ. look – вид, как в выражении «модный лук») – предубеждение по отношению к тем, кто выглядит хуже, чем того требует общество. – Примеч. пер.], в соответствии с которыми о человеке судят преимущественно по внешности.

В-третьих, от американских девушек ожидают, что они установят дистанцию по отношению к своим родителям именно в то время, когда эти девушки больше всего нуждаются в поддержке. Преодолевая новые бесконечные проблемы, они должны отвергнуть защиту и духовную близость, которые ощущали в своих семьях с самого детства. За поддержкой они обращаются к ненадежным сверстникам.

Родителям очень даже хорошо известно, что с их дочерями происходит что-то не то. Спокойные, тактичные и уверенные в себе дочери становятся капризными, требовательными и отчужденными. Девочки, которые любили разговаривать, теперь не идут на контакт и секретничают. Девочки, которым раньше нравилось обниматься, теперь взъерошиваются, если к ним прикоснулись. Матери жалуются, что им не угодишь. Любящие и заботливые отцы страдают, потому что теперь дочери внезапно перестали пускать их в свою жизнь. Но мало кто из родителей осознает, насколько распространены эти проблемы, с которыми они столкнулись. Их девочки теперь вступают на новую территорию, попадают в опасное место, которое родители могут с трудом понять. Именно в тот момент, когда им нужна защита домашних, они уходят в отрыв без возможности общения.

Родители хотят обеспечить дочерям безопасность, пока те растут и исследуют мир. Их роль в том, чтобы защищать. Роль девушек – узнавать новое. В целом родители в гораздо большей степени стремятся защищать своих детей, чем коммерциализованная Америка. Ведь родители не пытаются заработать деньги на своих дочерях, продавая им джинсы и сигареты; они просто хотят, чтобы их девочки хорошо приспособились к этой жизни. Они не рассматривают своих дочерей в качестве сексуальных объектов или потребителей, а относятся к ним как к живым людям с их талантами и интересами. Но дочери отворачиваются от родителей. Вступая на эту новую землю, теперь они доверяют сверстникам, вместе с которыми населяют эту странную новую страну, с кем они говорят на одном языке и чьи обычаи им понятны. И часто они усваивают ложные ценности массовой культуры.

Родителей они отвергают отчасти в силу особенностей этого этапа развития. Ранний подростковый возраст – это время физических и психологических изменений, погружения в себя, стремления получить одобрение сверстников, формирования собственной личности. Именно тогда девушки начинают пристально погружаться в себя, следя за поразительными изменениями, которые с ними происходят. Отчасти причина этого кроется в нашей культуре. Мы в Америке считаем, что стать взрослым – значит оторваться от своих семей и погрузиться в более глобальную культуру. Подростковый возраст – это время оборвать прежние душевные связи и вырваться на свободу. Подростки могут заявить, что они совершенно независимы от родителей, но они весьма чувствительны к их поведению и стыдятся при любых его отклонениях от нормы. Им не нравится, когда их видят вместе с родителями, и любые родительские несовершенства глубоко их расстраивают. Мамина стрижка или папина двусмысленная шутка могут испортить им весь день. Подростки приходят в бешенство, когда родители говорят что-то не то или отвечают на их вопросы не так, как им хочется. Подростки утверждают, что они не прислушиваются к родителям, но с друзьями они бесконечно обсуждают их мнения и их отношение к жизни. Они удивительно остро чувствуют все нюансы, сомнения, любую двусмысленность, всяческие несоответствия и лицемерие.

Подростки все еще наделены волшебным детским стилем мышления и верят, что родители в состоянии защитить их и сделать счастливыми. Они возлагают на родителей ответственность за свои несчастья, но при этом изо всех сил стараются не рассказывать им, как чувствуют себя и о чем думают. Они хранят секреты. Например, изнасилованные девушки не говорят об этом своим родителям. Зато становятся враждебными и против всего бунтуют. В 1994 году родители приводили своих дочерей к психотерапевту, если девочки вели себя агрессивно и не подчинялись им. Когда я слышала рассказ о таком необъяснимом поведении, то спрашивала, не подверглась ли девочка изнасилованию. Горькая ирония заключается в том, что на своих родителей девочки злятся больше, чем на насильников. Они считают, что родители должны были знать об этой опасности, должны были почувствовать, как им больно, и помочь.

Большинство родителей чувствовали себя неудачниками. Они ощущали, что от них отгородились, что они бессильны что-то сделать, что их не понимают. Они часто считали, что им сейчас так трудно, потому что это они в чем-то виноваты или что виноваты их дочери. Они не понимали, что эти проблемы связаны с этапом развития их детей, с культурой и со временем, в котором мы живем.

Родители переживали чувство огромной утраты, когда их дочери вступали в этот новый этап своей жизни. Они скучали по дочери, которая поет на кухне, читает им вслух школьную газету, ходит с ними на рыбалку или на баскетбольные матчи. Они скучали по дочери, которая пекла печенье, играла с иллюстрированным словарем, которую они целовали перед сном. Вместо их милых, нежных девочек теперь они жили бок о бок с подменышами – совсем другими девушками, которые были погрустневшими, озлобленными и более сложными. И теперь все в семье горевали.

К счастью, подростковый возраст скоро проходит. Самое позднее – к окончанию старших классов большинство девушек окрепнет и ураганные ветра стихнут. Некоторые наихудшие проблемы – злые компашки, которые дружат против кого-то, сомнения в том, кто ты есть, и противостояние с родителями – все это начинает идти на спад. Но то, как именно девушка справляется с подростковыми проблемами, может оказать влияние на ее взрослую жизнь. Без некоторой доли руководства утрата целостности, уверенности в себе и понимания направления в жизни могут вполне проникнуть и в ее взрослую жизнь. Многие мои взрослые клиентки в 1990-х мучительно сражались с теми же проблемами, что нахлынули на них в подростковом возрасте. Тридцатилетние бухгалтеры и риелторы, сорокалетние домохозяйки и врачи, тридцатипятилетние медсестры и школьные учителя задавали мне те же самые вопросы, что и их дочери-подростки.

Еще печальнее дело обстоит с теми женщинами, которые и не пытались бороться, которые забыли, что у них есть собственное «Я», достойное защиты. Они подавили подростковые страдания и забыли, что предали себя в угоду другим. Эти женщины обратились за психотерапевтической помощью, чтобы угодить окружающим еще больше. Они пришли к врачу, чтобы похудеть, чтобы поговорить о своей депрессии или чтобы спасти свой брак. Когда я спрашивала их, что нужно им самим, они не знали, что ответить.

Большинство женщин в одиночку сражались с не изученной никем психологической травмой, которую получили в подростковом возрасте и с которой жили годами, став взрослыми. Многие пытались забыть о травмирующих событиях, пережитых в юности. А потом, возможно, страдания дочери напомнили им о своих собственных. Некоторые пристрастились к таблеткам или к алкоголю либо страдали от спровоцированных стрессом заболеваний, например от язвы желудка, колита, мигреней или псориаза. Многие тщетно пытались стать идеальными женщинами. Даже если бы они следовали всем установленным правилам и поступали бы так, как им велят, мир не вознаградил бы их за потраченные усилия. Они сердились, чувствовали, что их предали, что ими воспользовались, а не любили.

Те женщины, которые обращались ко мне за психотерапевтической помощью, часто знали, что именно чувствует любой другой человек в их семье, но о себе они этого не знали. Они великолепно научились удовлетворять требования коллег, мужей, детей и друзей, но забывали принимать во внимание свои чувства. Они мучительно пытались ответить на подростковые вопросы, которые так и остались неразрешенными: насколько важны внешний вид и популярность? Как мне позаботиться о себе и при этом не быть эгоисткой? Как быть честной, чтобы при этом меня любили? Как достигать намеченного, но не ущемлять окружающих? Как быть сексуальной, но не становиться объектом сексуального потребления? Как быть отзывчивой, но при этом не быть в ответе за всех и каждого?

Когда я оказывала психотерапевтическую помощь женщинам, мы совершали путешествие во времени. Мы возвращались в их старшие классы школы, а там были и злобные компашки, которые кого-то травили, и стыд, и неловкость, связанная с собственным телом, и стремление быть своей в компании других людей, и сомнения по поводу собственных способностей. Сколько взрослых женщин считают, что в те годы они были глупыми и страшненькими. Многие чувствуют себя виноватыми, если тратили время на себя. Они не подавали вида, что сердятся, и не просили о помощи. Мы вместе собирали воедино из осколков картину утраченного детства. Мы снова обращались к личной истории каждой женщины, к тому, как она переживала эту жизненную бурю. Оживали воспоминания. Слезы, вспышки ярости, тоска по утраченному навсегда. Сколько времени было потрачено на притворство в стремлении угодить окружающим! Но мы обретали и новую силу, которую дают новые отношения с людьми, и смелость видеть реальное положение вещей, а не отрицать его, и рассказы о старых секретах.

Мы перемещались в прошлое на двадцать или тридцать лет назад. Мы возвращали каждой женщине понимание того, что она – творец своей собственной жизни, а не пассивный объект воздействия со стороны других людей. Мы ответили на заданный свысока вопрос Фрейда: «Чего хотят женщины?» У каждой женщины были свои особенные желания, но было и одно общее – быть самими собой и стать теми, кем они могли бы стать.

До того как изучать психологию, я занималась культурологической антропологией. Меня всегда интересовало то, что находится на стыке культуры и индивидуальной психологии, отчего в конкретных культурах формируются определенные типы личности, каким образом они поощряют определенные сильные стороны представителей этих культур, как одни таланты получают применение, а другие атрофируются, потому что им не уделяют внимания. Меня интересовало, какую роль играют разные культуры в развитии индивидуальной патологии. Я вслед за Грегори Бейтсоном верю, что «человеческое “Я” – это индивидуальность плюс окружение».

Всем, кто изучает культуру и личность человека, подростковый возраст представляется таинственным и достойным интереса. Это удивительное время, когда индивидуальные, связанные с развитием и культурные факторы комбинируются друг с другом, формируя взрослого человека. В это время ярко проявляется индивидуальное развитие – и человек подвергается индоктринации[8 - Индоктринация – передача фундаментальных положений системы верований. – Примеч. пер.] со стороны массовой культуры. Когда я оказывала психотерапевтическую помощь и работала над моими книгами, то стремилась связать историю каждой девушки с более глобальными аспектами культуры – изучить, как переплетаются личные и политические факторы. Здесь много неясного; в нашей жизни тесно переплетаются личная жизнь и политика. Наше сознание, которое формируется под воздействием общества, где мы живем, может подавлять нас. Но наш ум может анализировать происходящее и активно изменять культуру.

При анализе культуры нельзя игнорировать индивидуальные различия между женщинами. Одни расцветают и развиваются в самых враждебных условиях, а других убивает малейший порыв ветра. Но все же между нами больше сходства, чем различий, в том, что касается воздействующих на нас сил. И самый важный вопрос здесь – при каких условиях юные женщины расцветают и развиваются?

Мне было очень интересно, как обратившиеся ко мне девушки-подростки мучительно пытались с этим справиться. Но я не написала бы эту книгу, если бы не было моих клиенток из 1990-х годов. Дни напролет я работала с девушками, которые страдали от расстройств пищевого поведения, алкогольной зависимости, посттравматических расстройств, венерических заболеваний, наносимых себе увечий и странных фобий. Я познакомилась со множеством девушек, которые пытались покончить с собой или сбежать из дома. Эти пациентки навели меня на мысль, что с американскими подростками происходит нечто очень важное, что часто на первый взгляд остается незамеченным.

Сначала меня удивляло, что у девушек стало больше проблем по сравнению с 1994 годом. В конце концов, со времен 1960-х у нас сформировалось движение, которое способствовало развитию самосознания женщин. Стало больше тех, кто работает в профессиональных сферах, где раньше были задействованы только мужчины, больше тех, кто занимается соревновательными видами спорта. Многие отцы стали помогать по хозяйству и заботиться о детях. Похоже, что эти изменения на многое повлияли. Конечно, это так, но прогресс в области полноправия женщин еще не достигнут. Декларацию о равноправии еще не приняли окончательно, а феминизм многими людьми воспринимается как нечто уничижительное; в то время как у многих женщин есть престижная работа, другие вынуждены выполнять тяжелую работу за маленькую зарплату и тратить много сил на «второй работе» – дома. К равноправию относятся пренебрежительно, и потому реальную дискриминацию понять еще сложнее.

То давление, которое оказывалось на девушек, усилилось к 1990-м годам. Этому способствовало множество обстоятельств: большее количество разводов, вредные привычки и зависимости, беспорядочные сексуальные связи и насилие по отношению к женщинам. Под влиянием средств массовой информации, которые Кларенс Педж называет «электронными газетами», все девушки словно живут в одном большом городе – неухоженном, опасном мегаполисе, где правят магазины, продающие алкоголь, и громадные торговые центры. К женщинам все чаще относятся как к объектам сексуального потребления, изображения их тел используются в рекламе для продажи тракторов или зубной пасты. Женщины еще чаще стали подвергаться психотравмам. Поколение девушек, к которому принадлежит моя дочь, было отравлено подобным сочетанием старых и новых потрясений.

Родители также пытались справиться с беспрецедентными потрясениями. В предыдущей половине века они волновались из-за того, что их дочери стали водить машины, но времена вооруженных нападений, захвата заложников ввергли родителей 1990-х в состояние паники. Их всегда волновало сексуальное поведение дочерей, но во времена изнасилований на свидании, распространения герпеса и СПИДа они очень напуганы. Обычно родителей поражает то, что делают их дети. Но подростки 90-х были гораздо более склонны вытворять вещи, которые могли просто убить родителей. Период защищенности, который мы когда-то называли детством, существенно сократился. Родители, учителя, психологи-консультанты и медсестры поняли, что девушки в беде, но они не осознавали, насколько эта беда распространилась. В книге «Воскрешение Офелии» я попыталась рассказать, что увидела и услышала. Она стала посланием о том, что происходит нечто важное. Книга была чем-то вроде штормового предупреждения в масштабах всей нации из самого эпицентра урагана.

Процесс превращения счастливой, эмоционально сбалансированной девочки в беспокойного и неуверенного в себе подростка принципиально не изменился на протяжении прошедших десятилетий. Подростковый период в двадцать первом веке в основном такой же, как и в 1959-м, и в 1994 году. В средних классах школы по-прежнему детям наносятся различные социальные и эмоциональные травмы – те же, что и всегда. Жизнерадостные, любознательные девчонки все еще пропадают в том Бермудском треугольнике, из которого они, по словам Симоны де Бовуар, выходят в состоянии «не быть, а казаться».

Но вот что изменилось: современные девушки теперь стали менее враждебны по отношению к своим родителям. Отношения «дочки-матери» потеплели. А еще в двадцать первом веке у женщин стало больше прав по сравнению с девяностыми. Их уже не готовили к тому, чтобы двадцать четыре часа в сутки о ком-то заботиться, теперь они устанавливают разумные границы личного пространства и умеют о себе позаботиться. Поэтому дочери уважают их за это.

Еще у дочерей появилось в арсенале больше выразительных средств для описания тех трудностей, с которыми они сталкиваются в подростковом возрасте. Теперь они осознают, чему им приходится противостоять в современной культуре. Для старшеклассниц организованы клубы личностного роста, где им рассказывают об опасности сексуальных домогательств. Многие женщины и девушки, в том числе олимпийские гимнастки, актрисы, такие как Сальма Хайек и Кара Делевинь, музыканты Жанель Моне и Алиша Киз, стали живыми воплощениями мужества и стойкости.

Большинство современных девушек начинают пользоваться интернетом уже в раннем подростковом возрасте. Теперь есть даже специальный термин для тех, кто живет в сети, – скринэйджеры[9 - От англ. screen – экран компьютера. – Примеч. пер.]. Практически сразу после того, как им подарят смартфон, юные девушки узнают, что такое порнография или другой недопустимый материал. Одна семиклассница рассказала нам, что «самые первые слова, которые все друзья стали искать в интернете, были “отсосать” и “анальный секс”». Как только девушки-подростки выходят в интернет, их детству приходит конец и вместо него возникает то, что им не на пользу.

Когда мы пишем эти строки, то на память приходит Карсон – искренняя двенадцатилетняя девочка на пике подросткового возраста. Она заплетает волосы в косички, обожает цветные колготки и футболки. Больше всего любит играть с двумя своими котами и создавать произведения искусства. Она часами может шить что-нибудь или делать оригами. Хотя Карсон учится в средних классах школы, она все еще общительна, любознательна и нежно привязана к своим родителям и младшей сестре. Друзья зовут ее Мисс Невинность.

Карсон отвергала все занятия или разговоры, которые бы стали для нее шагом на пути в подростковый этап жизни. Но когда она одна улетела в Сент-Луис в гости к бабушке, родители подарили ей смартфон. Как только Карсон попала в бабушкин дом, она забралась на чердак, откопала там своих кукол и игрушечный чайный сервиз и принялась с удовольствием играть, пока бабушка готовила обед.

Во время этой игры она получила текстовое сообщение от подруги Мэдисон, жившей по соседству. Родители только что сообщили ей, что разводятся. Она винила в этом себя и считала, что это случилось оттого, что она была дерзкой и непослушной. Мэдисон сообщила Карсон, что хочет покончить с собой, и просила никому не говорить об этом.

Это сообщение поставило Карсон перед сложным выбором. Ее радостное настроение тут же улетучилось, она испугалась и не знала, что теперь делать. Она показала сообщение бабушке, и они обсудили, как нужно поступить. Карсон решила, что позвонит маме Мэдисон. А самой Мэдисон отправила сообщение, в котором написала, что любит ее и не хочет, чтобы та умерла. Она написала так: «Ты нужна мне, ты мой самый лучший друг».

К счастью, Карсон и ее бабушке удалось переговорить с матерью Мэдисон, которая тут же отвела дочь к психотерапевту. Но этот случай демонстрирует, как социальные сети привносят сложные ситуации в жизнь девочек, когда те еще играют в куклы.

Некоторым девочкам смартфоны или доступ в интернет не по карману. Некоторые родители запрещают пользоваться социальными сетями до тех пор, пока их дочери не станут старше, а некоторые девушки совершенно не хотят ими пользоваться, хотя по статистике 80 % восьмиклассников постоянно находятся в интернете, а 98 % старшеклассников используют социальные сети. Девушки-подростки проверяют свои смартфоны примерно 80 раз в день и проводят в интернете 6 часов в день. Это самый высокий показатель по сравнению с представителями других демографических групп.

Когда у девушки в распоряжении свой гаджет, она может превратиться из ребенка в подростка за пару минут. На нее может произвести глубокое впечатление анорексичная модель или текстовое сообщение, где ей предлагают сфотографироваться в бикини и прислать фото отправителю. Как сказала одна девушка: «Вы только что были ребенком, и тут – бамс! – вы уже объект сексуального интереса. Когда я училась в средних классах школы, сверстники присылали на мою страничку в “Фейсбуке” комментарии о моей груди. Мне было двенадцать лет». Другая девушка рассказала: «Моя мама разрешила мне завести страничку в “Инстаграме”, когда я училась в шестом классе. Она очень об этом жалеет. Я не была готова к злобным комментариям в чатах».

«Фейсбук» и айфон появились в первое десятилетие этого века, и меньше чем за двадцать лет подростки стали проводить все свободное время онлайн. В 2015 году ученики выпускных классов проводят в интернете в два раза больше времени по сравнению со старшеклассниками в 2006-м. Многие девушки спят рядом со своими смартфонами и ночью проверяют странички в социальных сетях. Все это время, проведенное перед экраном, становится причиной изменений в сфере физического, социального, когнитивного и эмоционального развития.

За миллионы лет человечество как вид прошло путь эволюции от приматов до человекообразных, а потом достигло нынешнего состояния – Homo sapiens. Эволюция происходила, когда люди жили группами и сотрудничали друг с другом ради выживания и общения. Потерять контакт с другими людьми в буквальном смысле означало умереть. Только в последнее столетие этот шаблон жизни внутри сообществ претерпел значительные изменения. Всего лишь за одно десятилетие люди стали использовать цифровые устройства как основное средство общения.

Мы, люди, устроены так, чтобы быть вместе – видеть, слышать, касаться и даже обонять друг друга. Когда это прекращается, мы утрачиваем самый ценный из доступных человечеству ресурсов – нашу связь со своим племенем.

Сегодня благодаря цифровым технологиям большинство родителей знают, где находятся их дочери, и девушки могут быстро установить связь с родителями. Но многие из них больше привязаны к смартфонам, чем к родным людям. Их жизнь в цифровом пространстве разрушает самые важные настройки, необходимые для их фундаментального обучения и развития. Русский психолог Лев Выготский выяснил, что дети лучше всего учатся, если у них устанавливаются близкие отношения с учителями. Настройка на других людей, как он утверждал, и даже любовь к ним необходима, чтобы вырасти и стать цельной, гармоничной взрослой личностью.

По большей части обучения, которое раньше происходило в режиме живого общения, больше не существует. Приносящее удовлетворение чувство принадлежности к тем, кого любишь, теперь тоже возникает далеко не всегда. Поэтому и подростки, и взрослые сейчас как никогда страдают от беспросветного одиночества.

Сегодняшние семьи отчасти более гармоничны, потому что родные люди теперь меньше взаимодействуют друг с другом. Девушки в меньшей степени стремятся установить дистанцию в общении с родителями, меньше дерзят и безобразничают, потому что у них теперь есть гаджеты. Если родители не позаботятся о том, чтобы выделить специальное время для общения и совместных занятий, то даже за ужином члены семьи будут отправлять кому-то текстовые сообщения. Большую часть времени, которое девушки проводят дома, они будут зависать в социальных сетях, сидя у себя в комнате. Иногда родители слишком заняты гаджетами, чтобы защитить дочерей, которые проводят время онлайн. В 2019 году люди в семье одиноки, находясь рядом друг с другом.