Суть

Кэт оставляет незваного гостя в гостиной, вальяжной походкой идёт и закрывает дверь в кухню на ключ, затем, когда её уже не видно, несётся в свою комнату, быстро набирает сообщение лишь с одним единственным словом, бросает телефон на постель. Нажимает кнопку на проигрывателе у кровати, звуковая бомба взрывается в доме, а сама направляется к белому трону.

Ритуал занимает лишь две минуты, что почти рекорд – последний раз было «1:25» – после подобного раунда.

С чувством облегчения, парения и воздушности внутри Кэт умывает руки, выпивает стакан воды и смотрит на плоский живот из-под приподнятой толстовки. Ей так понравилась сегодняшняя игра. Было так приятно закидываться едой и сейчас смотреть на нулевые последствия.

В этом Кэт не видела ничего страшного. Прошёл уже ровно год, как она подсела на эту «игру», и за это время она приобрела очень приятное для глаз её тело. Но всё же не идеальное. Ещё нет.

Быстро чистит зубы, полощет рот мятным ополаскивателем, распускает волосы, натягивает любезную улыбку. На телефон приходит эсэмэска, текст которой доставляет Кэт удовольствие, превращая улыбку в ехидную. Девушка пишет ответное сообщение, затем на пульте домоуправления нажимает кнопку открытия входной двери и последующей блокировки. Переключает музыкальную композицию на нежную и успокаивающую, запирает дверь своей комнаты, надевает наушники, выключает свет.

Кэт невиновата в том, что происходит. Виноваты лишь они все. Виноват тренер Трэвис. С ней всё в порядке. Её «игра» никому не вредит, в том числе и самой Кэт. Все слова – сплошные глупости, тупые и необоснованные, она не станет их слушать.

Сейчас она уже совсем не злиться на учителя, ведь благодаря ему она сыграла такую вкусную, прекрасную партию и так спокойно замела следы. Но обида осталась, бумага была скомкана, затем вновь разглажена, но неровности никуда не исчезли.

Он за всё поплатится.

Глава 3. Эйли

Солнечный свет падает на бумагу, но даже его тепло не может согреть мрачные цвета картины.

Эйли сидит за мольбертом, держа в руке испачканные в краске чёрной руки, медленно, практически нехотя делает мазки по бумаге. В классе искусства она одна, в школе совсем нет людей, рисованием увлекающихся.

Окно открыто. Прохладный после дождя ветер пытается освежить класс и саму Эйли. Она достаёт из кармана полосатых брюк зажигалку и косяк дури, надеясь хотя бы на него. Искра, дым, она делает затяжку, откидывается на стуле, издалека смотря на своё творение.

Никто не понимает картин Эйли. Она сама не может их понять. Учителя критикуют чрезмерную вычурность и мрачность, ученикам не нравится отсутствие конкретных узнаваемых предметов, персонажей. Эйли любит сюрреализм: он помогает ей отвлечься от своей прозы жизни.

Почти полдень, и скоро должен прозвенеть звонок. Эйли расправляется с мягкодействующим косяком дури, вновь принимается за работу. Ей нравится сидеть здесь во время уроков, на которые, к примеру, биологии, математике, китайском, она не хочет приходить. Нет, она не прогульщица, её оценки и успеваемость являются одними из лучших. Влиятельная мать позаботилась о том, чтобы талант дочери не прогорал, хотя Эйли всеми силами пыталась быть прожигателем жизни, и каким-то образом заткнула учителей, когда Эйли попалась во время урока за холстом в кабинете искусства.

Банка с алой краской падает на пол, растекается кровавой кляксой, когда Эйли тянется промыть кисть в банке воды. Спокойно вздыхая, поднимать её не собираясь, она берёт канцелярский нож, что в любом кабинете, а здесь наверняка, есть, лезвие со щелчком выдвигается и рассекает на запястье тонкую кожу. На палитру собирается лужица винная, густая, словно та гуашь из опрокинутой банки, тёплая, Эйли обмакивает в неё кисть и делает большой мазок на бумаге поверх белого цвета. Глаза существа оживают, в них появляется озорной огонь, светящий во мраке.

Кровь медленно вытекает из пореза. Эйли отрывает от лежащего рядом полотенца в краске лоскут и накладывает на запястье, туго перематывая. Рука немного синеет, но девушка не замечает этого.

Звонок выгоняет Эйли из класса. Рисунок остался сохнуть, окно было закрыто. Алая краска так и продолжала лежать на полу.

Медленно бредя по коридору на первый этаж, она не замечает, как сталкивается с каким-то высоким и, словно одним сплошным чёрным пятном, парнем, он пихает её в плечо, двигаясь вперёд очень быстро, Эйли отлетает и ударяется губой об угол. Снова течёт кровь. Кто-то присвистывает и охает. С непринуждённо усталым видом, слизывая кровь, она идёт своей дорогой вниз по ступеням.

В кафетерии на неё все пялятся, потому что кровь так и хлещет, пачкая синюю шифоновую блузку. Смотря прямо перед собой и двигаясь к линиям с выпечкой, она снимает с себя блузку, оставаясь в одном белом кружевном топе и чёрной кожаной куртке поверх. Кто-то улыбается ей в ответ, показывая одобрение, некоторые хлопают, но ничто не радует Эйли. Ей просто всё равно. Совершенно всё равно.

Губа ноет, но кровь перестаёт наконец идти. Стоящая перед ней в очереди девчонка с кудрявыми волосами заказывает просто гору еды. Награждая её оценивающим взглядом, Эйли думает, как она сможет всё это одна съесть.

Занимает столик у окна, за которым кто-то сидит. Эйли ставит поднос на гладкий стол и только тут, лениво поворачивая голову, замечает, что бледная девушка молча сидит и пьёт колу со льдом. Чёрные глаза внимательно изучают Эйли, самой же Эйли вообще плевать, её не интересует и не волнует, с кем сидеть, где сидеть, хоть с самим дьяволом или дурно пахнущим бездомным – всё равно. Незнакомка встаёт и уходит.

Эйли медленно, и от распухших губ и просто от нежелания, пытается засунуть в себя еду. Это так тяжело. Смотря в одну точку за окном, она сидит так всю отведенную перемену на обед. Тут плечо её теребит дежурный учитель, веля отправляться на урок – Эйли совсем не слышала звонка – да поживее. Когда встаёт она и учитель видит, кто перед ним, спесь с него моментально слетает, как с одуванчика семена, он молча отправляется в западное крыло.

Испачканная блузка болтается на согнутой руке, она медленно идёт на стадион. Сегодня совсем не до уроков. Солнце по-прежнему светит, но тепла особого нет. Куртка на голое тело холодит кожу.

На скамейку в самом верху почти садясь, Эйли достаёт учебник по экономике – ведь экзамен уже через неделю – и начинает читать. Порыв ветра всколыхивает тонкие страницы и девушки волосы светлые. Серые глаза её упорно смотрят в текст, некоторые предложения заторможено, словно в трансе, проговариваются вслух, но смысл так и не приходит в её светлую голову. Последний месяц – сплошная серая дыра, лужа, в которой она так и сидит.

Учебник откладывается в сторону. Тяжёлый вздох, полный усталости. Блекнущая уже радуга на юге становится блеклой тенью. Скука. Зажигалка, сигарета – Эйли вновь сбегает из реальности. Это уже второй косяк за день. Но эффекта она не чувствует. Разве что спокойствие и ещё бо?льшая отрешённость от реальности. Раньше дурь давала большую петарду сил и энергии, дарила веселье, тупой смех, а теперь же совсем ничего…

Слышны шаги. Нехотя поворачивая голову, видит она, как у перилл сел тот самый дебил, сбивший её в коридоре у лестницы. На нём она тоже замечает кровь. Пару минут думает, откуда она могла взяться, после чего вновь начинает смотреть перед собой на зелёное поле для футбола.

– Возьми мою водолазку, ведь это я виноват в этой испорченной блузке, – парень оказывается рядом с ней, грозно нависая. Когда же она не реагирует, он хватает её за плечо и пихает в руки одежду. Сигарета падает под ноги Эйли. – Бери же, дура!

– Очень странный для тебя поступок, – Эйли так и не смотрит на мрачного парня. Волосы, падая ей на лицо золотисто-белыми лентами, заслоняют скучную картинку перед собой.

– А для тебя очень странно косяки повсюду раскуривать, – бросает он слова на ветер и уходит, с шарканьем развернувшись на пятках. Девушка устремляет взгляд ему в спину.

Левое запястье начинается сильно чесаться. Сильно водя ногтями по коже, она не замечает, как рана, что только-только затягиваться начала, снова раскрыла свои ворота, давая крови алой, нет, сейчас уже потекла густая, тёмная, волю. Пропитанный кровью лоскут падает вниз.

Разражается небольшой дождь. На руках у Эйли по-прежнему лежит скомканная чёрная водолазка виновника губы её разбитой. Куртка падает на скамью. Медленно, намокая, одежда мужская оказывается на теле девушки. Солнце опять скрывается. Левая рука опущена на колено, кисть висит в воздухе. Серые глаза Эйли заворожённо смотрят на темнеющие нити, что тянутся в небольшие лужицы под ногами её, красивыми разводами, как на картине собственной, плывут по прозрачному зеркалу.