Солнце в лампе и тайна Коллекционера

– Мне уже пора. – Этрие засмеялась: словно в колокольчиках зазвенела утренняя роса.

– Я велю Оскару отвезти тебя домой.

– Нет. – Она вскочила с постели и хлопнула в ладоши. – Лучше спой мне!

– Спеть? Я не умею, – Квентин мотнул головой. – Лучше вернись в постель, и я покажу тебе, что у меня получается хорошо.

Он не так уж долго разглядывал ее при свете, а сейчас, в темноте, вообще видел только нечеткий силуэт. И всё же Квентин ясно представил и озорную улыбку, и блеск в глазах. Он припомнил мелодию, которую наигрывал пианист в баре и попробовал тихонько её напеть. Получилось фальшиво.

Когда-то давно одна девушка сказала Квентину, что голос у него приятный, а слуха совсем нет. Она была права.

Но Этрие не смущали его музыкальные способности: фея закружилась, раскинув руки, будто в ее волосах играл свежий ветер с Северного моря, а под босыми ступнями – сквозь бетон, паркетный настил и ворс дорогого ковра – прорастала трава. В этом смехе слышалось пение птиц, стрекотание цикад, шелест крыльев бабочки.

– Может, это чары какие-то, – Квентин прервал пение и сел на кровати, прикрывшись одеялом, – но ты прекрасна. Останься ещё ненадолго?

– Не могу.

Присев на краешек стула, фея натянула зелёные чулочки. Нижнее бельё она не носила – сказала, что это против природы, поэтому набросила платье прямо на обнажённое, ещё пахнущее его ласками тело.

– Но я ещё увижу тебя?

Обычно Квентин не задавал женщинам таких вопросов, – ему было всё равно. Наверняка нынешняя гостья просто-напросто его приворожила… но он не хотел сопротивляться.

– Увидишь, если придёшь сегодня вечером. – Этрие наклонилась и поцеловала его в лоб. Провела ладонями по щекам, на которых уже начала проступать колючая щетина, по плечам, груди и животу. Напоследок фея сжала его руку и оставила в ней записку.

– Что это?

– Это адрес и приглашение, – теперь она поцеловала его в губы и подмигнула. – Вчера за игрой я увидела у тебя в глазах огонёк. Азарт наполняет и питает тебя, Квентин Грей. Приходи сегодня вечером.

– Приду.

Квентин потянулся к ней, желая продлить поцелуй, но фея уже растворилась в темноте. Может, дверь спальни скрипнула и закрылась. Может быть, на лестнице послышались её лёгкие шаги. А может, и нет…

***

Рабочий день прошёл для Квентина как в тумане. Он смутно помнил посетителей, подписанные документы, даже вкус крепкого кофе казался бесцветным. Несколько раз Квентин спускался на минус третий этаж, где находился склад конфискованных ценностей – нужно было сверить список вещей, подлежащих возвращению хозяевам или же утилизации. Кажется, в списке нашлись нестыковки, но цифры прыгали у Квентина перед глазами, и он решил отложить проверку до понедельника.

Несколько раз заходил Джон Копленд, его давний коллега, навязчиво набивавшийся в добрые приятели. Он рассказывал что-то о жене и младшем сыне, приглашал на семейный ужин в честь какого-то праздника в какую-то из суббот… Квентин лишился способности воспринимать и запоминать информацию – любую, кроме адреса в записке Этрие.

Во второй половине дня наведался вампир-параноик. Хотя солнце уже село, он с головой закутался в чёрные покрывало и сторонился даже лампочек.

Наконец, Квентин зарегистрировал скверно пахнущего брауни, который прибыл в Лондон в поисках благодарного зажиточного семейства, достойного его покровительства, сослался на головную боль и ушёл.

Дома он второй раз за день побрился, уложил волосы назад при помощи специальной помады с чёрным красителем, которая скрывала редкие седые пряди у висков. Ощущая странную торжественность вечера, Квентин выбрал старинные запонки, принадлежащие ещё его прадеду. Он надел свой лучший смокинг, а на шею повязал бирюзовый галстук с золотой булавкой.

Когда-то давно, пятнадцать лет назад, одна девушка сказала Квентину, что бирюзовый красиво оттеняет его глаза. Она была права. Она всегда и во всём была права, зануда.

Тряхнув головой, чтобы прогнать несвоевременные воспоминания, Квентин набросил пальто, надел шляпу, прихватил зонт и вышел на улицу.

Оскар напомнил, что сегодня пятница. Квентин передал водителю записку с адресом и пообещал, что на будущей неделе все вечера проведёт дома. Он вовсе не подпитывается азартом, как выразилась ночная гостья. Напротив, Квентин Грей всегда гордился своей независимостью от алкоголя, азартных игр и эмоциональной привязанности к женщинам. Разве что сумерки тяготили его. В тихом танце вечерних теней мелькали образы из прошлого, как потрёпанный дневник с глупыми юношескими мечтами и пошлыми стишками. Бросить бы его в огонь – да жаль почему-то.

Музыка и смех прогоняли тени, блеск драгоценных камней заставлял их прятаться по углам, звон монет заглушал шёпот. Нет, Квентин не был зависим, он просто предпочитал веселье скуке – что тут предосудительного?

За окном стемнело. Автомобиль двигался ровно, мягко, и Квентин не заметил, как задремал. Ему пригрезилась девушка с тёмно-каштановыми волосами, чуть вздёрнутым носом и упрямо сжатыми губами. О, эта не стала бы танцевать посреди спальни. Для неё и улыбка без достойного повода была слишком легкомысленной.

Квентина разбудил звук трения колёс о гравий. Они остановились в безлюдном плохо освещённом переулке.

– Это верный адрес? Ты не перепутал? – Квентин поправил съехавшую набок шляпу.

Оскар что-то хмыкнул в ответ и вышел из автомобиля, чтобы церемонно открыть хозяину дверь. Свои обязанности он выполнял безукоризненно, но и неодобрение демонстрировать не стеснялся.

– У меня есть одно дело, сэр, – Оскар почтительно склонил голову. – Здесь недалеко. Дело не слишком хлопотное – я вернусь к тому времени, когда снова понадоблюсь вам, сэр. Я ведь понадоблюсь вам в ближайшие часы, чтобы ехать домой? Сэр?

Квентин осмотрелся. Местом назначения оказалось неказистое одноэтажное здание – такое узкое, что его, наверное, пришлось сплющить и силой втиснуть между двумя домами побольше.

– Конечно, можешь отлучиться, – ответил он наконец.

Оскар склонил голову на дюйм ниже.

– Ежели вы передумали и желаете отправиться спать прямо сейчас, то я доставлю вас домой, а уж потом займусь своими делами. Так вернее будет, сэр.

– В этом нет необходимости, я остаюсь. – Квентин чувствовал необычайное волнение. Что бы его ни ожидало за дверью с облупленной местами синей краской, скучно не будет.

– Тогда вам понадобится вот это, – Оскар достал из кармана сюртука черную маску, прикрывающую лицо от линии волос до губ. – На обратной стороне вашего приглашения указано, что гостям положено быть в масках. Сэр.

Странно, что Квентин не заметил этого. Вот откуда его водитель узнал, да ещё и подготовиться успел? Впрочем, неважно.

Он нацепил маску, подошёл к двери и три раза постучал. На миг в голове пронеслась мысль, что всё это ошибка, шутка, и он выставил себя последним болваном, явившись сюда при всём параде.

Но дверь отворилась. На пороге показался сухопарый пожилой мужчина в старомодной ливрее дворецкого. Не задавая вопросов, он посторонился и пропустил Квентина в тёмный, заваленный всяким хламом коридор. Здесь пахло сыростью, со стен свисала паутина и ошмётки выцветших обоев. Под подошвами до блеска начищенных туфель трещали доски и хрустели осколки фарфора, будто кто-то расколотил чайный сервиз на двенадцать персон вместе со столом. Если бы одежда умела разговаривать, то нарядный костюм Квентина сейчас бы прижался к коже хозяина и жалобно застонал.

В конце коридора оказалась ещё одна дверь.

– Милорд, позвольте ваше пальто и шляпу. – Дворецкий протянул одну руку Квентину, а другую положил на бронзовую ручку и уже провернул её на четверть оборота.

Интересно, в какой-такой гардероб он собирается повесить его дорогие вещи? Квентин хотел было пообещать строгий выговор за малейшую складку или пятнышко грязи, но тут его ослепил яркий свет. Дверь распахнулась, и мир наполнился звуками музыки, оживлённых разговоров и смеха. Затхлый воздух сменился ароматами дорогого алкоголя и духов с примесью развлечений. Всё, как Квентин любил.

– Квентин Грей, виконт Хэлброк, – громко объявил дворецкий из-за его спины.

От упоминания титула Квентин брезгливо поморщился. И зачем тогда нужна была маска?

Просторный зал, в котором он очутился, был заполнен людьми. Словно здесь проходила самая грандиозная вечеринка года, на которой собрались сливки из высшего общества. Мужчины щеголяли в элегантных костюмах, женщины достали из шкатулок лучшие украшения из жемчуга и сверкающего стекляруса. Они танцевали, обсуждали последние сплетни или же, расположившись за барной стойкой в центре зала, поднимали бокалы с цветными коктейлями и произносили тосты за процветание друг друга. Квентин рад бы узнать и поприветствовать кого-нибудь, но то ли гости были ему незнакомы, то ли под масками он не мог толком разглядеть лица.

Квентин направился к бару. Прямо над полукруглой стойкой с потолка свисала роскошная хрустальная люстра, и язычки сотен свечей отражались в бокалах – мерцали и заманивали, как блуждающие огни. Он прошёл мимо полукруглой сцены, на которой выступал скрипичный квартет, и уже собирался привлечь внимание улыбчивого бармена, но тут в другом конце зала увидел новый проход. На этот раз не дверь – плотный бархатный занавес, из которого вдруг показалась рука в белой перчатке. Рука медленно изобразила приглашающий жест, и Квентин догадался, что зовут его.

***

Когда наступает утро, чары имеют обыкновение рассеиваться. Даже скрытое за густыми осенними тучами солнце даёт достаточно света, чтобы явить истинную природу вещей.