И девять ждут тебя карет

Вот так, вы не поверите, сколько моих знакомых не могут устоять перед искушением.

Я засмеялась.

– Действительно соблазнительно. Предпочитаю тигров. Нет, спасибо, мистер Блейк, – сказала я, глядя на сигарету, которую он мне предложил. – Не курю.

– Не против, если я закурю?

– Конечно нет.

Он вопросительно посмотрел на меня, зажигая сигарету:

– Если позволите спросить, что вы делаете в Субиру? Не похоже, что отдыхаете.

– Нет, я тоже здесь работаю. Я гувернантка.

– А, конечно. Вы, должно быть, та самая английская девушка из Вальми.

– Да. Вам обо мне известно?

– Здесь всем все известно. К тому же по здешним меркам мы близкие соседи. Я работаю в соседнем имении, на лесопосадках к западу от Мерлона.

– О, – сказала я с интересом. – Дьедонне?

– Именно. Замок – вообще-то, это просто большой деревенский дом размером примерно с четверть дома Вальми – находится в долине, за Субиру. Владелец почти не бывает здесь. Его имя Сен-Вир. Кажется, большую часть времени он проводит в Париже или в имении возле Бордо. Так же как и ваш хозяин, он получает большие доходы от виноградников и продажи древесины.

– Вальми? Доходы от виноградников?

– Да. Они владеют целыми областями в Провансе.

– А, конечно, – вспомнила я. – Бельвинь. Но это собственное владение мсье де Вальми, а само Вальми ему не принадлежит. Но даже он не потратит свои доходы от тамошних виноградников на Вальми.

– Даже он?

– Я считаю, что он прекрасный хозяин.

Голос мой звучал так, будто я защищала Леона де Вальми от необоснованных обвинений.

– О да, непревзойденный. Здесь о нем очень высокого мнения, уверяю вас. Ходили разговоры, что большая часть доходов от его собственного имения в Провансе идет сюда, по крайней мере так было несколько лет назад; во всяком случае, деньги тогда водились у него немалые.

– И сейчас хватает, – заметила я, – или, может быть, просто у меня сложилось такое впечатление.

– Да, кажется, его дела снова поправляются. Два хороших урожая винограда – и можно чинить крышу. – Он засмеялся. – Интересно, почему в богом забытых местах вроде этого люди так интересуются чужими делами? – Он посмотрел на меня. – Гувернантка. Адская работа, верно?

– Да, так бывает в романах, а иногда и в реальной жизни. Но мне нравится. У меня послушный ученик – Филипп, и я полюбила эти места.

– Вы не чувствуете себя одинокой – я хочу сказать, так далеко от дома и родины?

Я засмеялась:

– Если бы вы только знали! Моим домом на родине был сиротский приют. Семь лет! Пусть я здесь гувернантка, все равно Вальми для меня – чудесное приключение.

– Да, я думаю. Вы любите приключения?

– Конечно! Кто же их не любит?

– Ну, во-первых, я, – решительно сказал мистер Блейк.

– Неужели? А я-то думала, что все мужчины жаждут пробивать себе путь с помощью мачете среди болотистых зарослей и преодолевать речные стремнины. Знаете – крепкие волосатые колени, костры на привале и широкий-широкий мир.

– С этим было покончено в раннем детстве. И вообще-то, что такое мачете? – ухмыльнулся он.

– Бог его знает. У путешественников всегда есть мачете. Но если серьезно…

– А если серьезно, – сказал он, – не знаю. Мне бы хотелось посмотреть мир, я люблю путешествия, перемену обстановки, мне нравится видеть что-то новое, но все же… хорошо иметь где-то корни, родных, семью… – Он остановился и немного покраснел. – Простите. Это было бестактно.

– Ничего. Я понимаю, что вы имеете в виду. Каждому нужен какой-нибудь дом. Чтобы уходить из него и снова возвращаться. И мне кажется, чем старше становишься, тем труднее уходить и приятнее возвращаться.

Он опять застенчиво улыбнулся:

– Да, вы правы. Но вы меня не слушайте, мисс Мартин. Я – лежачий камень. А вы отправляйтесь ловить ваших тигров. Во всяком случае, до сих пор охота была успешной. Вы уже обнаружили одного, верно?

– Вы имеете в виду мсье де Вальми?

Он поднял брови:

– Как вы быстро угадали! Значит, он тигр?

– Вы думали именно о нем. Почему?

– Потому только, что у него репутация жестокого и непредсказуемого человека. Как вы с ним уживаетесь? Какой он?

– Я… Он очень вежлив и любезен, можно даже сказать, что в нем есть определенный шарм. Да, конечно есть. Он и мадам очень хотят, чтобы я чувствовала себя в замке как дома. Я не очень-то часто вижу их, но, когда с ними встречаюсь, они ко мне очень добры…

Я отвернулась от него и посмотрела на противоположную сторону площади. Две женщины вышли из булочной, остановились, глядя на нас с любопытством, и двинулись по улице, стуча подошвами сабо по каменной мостовой. Кто-то визгливо крикнул, и дети разбежались, переговариваясь и щебеча, словно воробьи. Двое пробежали мимо нас, топоча босыми ногами по теплым камням. Часы на церковной башне пробили один раз. Прошло всего полчаса.

– А почему вы приехали сюда? Расскажите мне о вашей работе, – попросила я.

– Особенно рассказывать нечего.

Он чертил ручкой ложки по скатерти.

И действительно, как я убедилась из его рассказа, жизнь у него до сих пор текла ровно. Уютный и достаточно зажиточный загородный дом; небольшая частная школа; два года в армии (тогда не приходилось делать ничего заслуживающего упоминания, кроме маневров на равнинах Солсбери); потом университет – четыре года тяжкого труда, с каникулами (большей частью в качестве водителя автобуса) в Скандинавии и Германии; сдача экзаменов на отлично и решение посвятить еще два года изучению болезней хвойных деревьев, о которых он рассказывал мне очень подробно и с энтузиазмом… Я убедилась в том, что жизнь в хвойном лесу (в постоянной борьбе с угрозой гнилостной болезни, трещин коры при засухе, рака древесины, хвойного жучка и вещей, носящих такие названия, как «фомопсис», «мегатизм» и даже «ипс») отнюдь не лишена приключений и может быть в высшей степени захватывающей. Я подозревала, что мистер Блейк серьезно увлечен сосновым долгоносиком… наблюдается великолепный случай заражения этим вредителем (заметьте – вида «хилобиус», а не «писсодес») на посадках к западу от Мерлона…

Но тут он опомнился и немного покраснел, глядя на меня с улыбкой.

– Во всяком случае, – продолжал он, – вот почему я здесь. Я собираю отличный материал благодаря мсье Сен-Виру – это удивительно порядочный человек для француза. – Потом он добавил, считая, очевидно, что наличие такого феномена, как порядочный француз, заслуживает объяснения: – Мой отец познакомился с ним во время войны. Он дал мне место и даже платит за работу, которая так или иначе входит в программу моих научных исследований. Кроме материала, я приобретаю опыт, и мне нравится работать в этой стране. Здесь нет особенных богатств, но эти люди, по крайней мере Сен-Вир и де Вальми, заботятся о своих землях. Но мне еще многому надо научиться, в том числе языку, – со вздохом сказал Блейк. – Он мне никак не дается. Наверное, у меня нет способностей. Но может быть, если я буду жить здесь, это хоть как-то поможет.

– Вряд ли, – возразила я, – если вы будете жить один, окруженный пилюлями и термометрами.