Золото Дюка

– А можно? – спросила она с надеждой. – Мне бы очень этого хотелось.

– Значит, так и будет. Если очень захотеть чего-либо, обязательно исполнится. Я хотел золота и получил его, хотя за ним мне пришлось отправиться в Африку. – Он залез в карман и вытащил оттуда какую-то вещицу. – Видишь это?

Ева посмотрела на маленький блестящий предмет, лежащий на большой ладони. Это была маленькая фигурка слона с огромным хоботом, образовывавшим колечко.

– Тебе нравится? – спросил Дюк, пристально наблюдая за ней. – Это негритянский амулет.

– О да!

– Тогда возьми его. – И он вложил безделушку в ладошку девочки. – У меня много таких штук – все сделаны из африканского золота. Золота Дюка. Храни где-нибудь в тайнике как доказательство нашей дружбы – твоей и моей. И, когда домашние не понимают тебя, ты думай: «Дюк понимает». И помни: в любое время, когда тебе захочется, ты можешь прийти на ферму и всегда встретишь там радушный прием. Не моя вина и не вина Леоны, что между нашими семьями лежит вражда.

Ева слегка наклонила голову.

– Да. – Потом встала и спросила: – Вы действительно дарите мне этого слоника? Навсегда?

Дюк кивнул.

– Будь уверена.

Крепко прижав маленького золотого слоника к своему сердцу, она сказала:

– Спасибо. Большое спасибо, мистер Дюк.

– Просто Дюк, – дружелюбно поправил он.

Она посмотрела вниз, на долину. Солнце затягивалось легким туманным облаком, оставалась лишь небольшая полоска света между морем и берегом.

– Я должна идти, – сказала Ева, – если меня начнут искать...

Он кивнул.

– Тогда спускайся и не забудь свои орхидеи.

Она улыбнулась и начала спускаться с холма. Арабелла стояла в саду с букетом сирени, когда Ева вошла в ворота.

– Я видела тебя, – сказала она сводной сестре, – из моего окна наверху. Ты должна быть осторожнее. Если отец тебя увидит... ну, ты же знаешь, что он запретил туда ходить. И Руперт все время крутится тут и шпионит. Может получиться скандал.

Ева вздохнула.

– Я хотела нарвать немного цветов, – она показала орхидеи, – чтобы нарисовать их. Что в этом плохого? И потом, – она помолчала немного, прежде чем продолжить, – я встретила хорошего человека, Белла. Огромного. На нем была зеленая куртка, и у него очень добрая улыбка. Мы поговорили с ним, о, совсем недолго, всего несколько минут, не больше, но...

– О чем вы говорили?

Ева пожала плечами, крепко сжимая в ладони подарок, золотой талисман.

– О, об Африке, о цветах... так, о разных вещах...

Арабелла обняла сводную сестру за плечи.

– О разных вещах! Ну что ж, если не хочешь рассказывать, не надо! Только помни, дорогая, ты должна быть осторожна и умна. Наша семья очень странно относится, если можно так выразиться, к некоторым вещам. – Она опустила руку и огляделась по сторонам. – Я думаю, ты встретила Дюка Дарка.

Глаза Евы расширились.

– Ты знакома с ним?

– Нет. Но я видела, как он ходит на ферму, – огромный мужчина со светлыми волосами.

– Да, это он.

– О, Ева! Ну почему мы должны быть такими гордецами и снобами! Только из-за амбициозности и раздражительности мамы или из-за того, что папе обязательно надо иметь врагов, наша жизнь скучна и испорчена. Иногда я просто ненавижу Фернгейт! И часто думаю о том, чтобы убежать отсюда!

Она говорила с такой страстностью, что Ева немного испугалась.

– Но ты не сделаешь этого, правда? Не оставишь меня?

– Я тебя обязательно предупрежу, не волнуйся.

– О! Мне надо поставить цветы в воду, иначе они завянут.

– Да, мне тоже надо идти переодеться к обеду. Придут скучный менеджер банка с женой, и родители хотят, чтобы я выглядела как можно лучше. Отец опять хочет взять ссуду, и мне придется быть «очаровательной».

– Ты говоришь с такой горечью!

– Я просто начинаю больше узнавать о людях.

Арабелла ушла, а Ева подождала минуты две, прежде чем последовать за сестрой в дом. Внезапно померкла радость от прогулки и короткой встречи с Дюком. Она вновь упала духом и почувствовала себя одинокой. Ей тоже придется переодеться. Снять удобное зеленое платьице и напялить желтое, из вельвета, в котором жарко и шею колют вставочки, поддерживающие высокий воротничок. Оно давило тяжестью на ее хрупкие плечи, отчего потом ныла спина. Платье было отделано шелковыми рюшами, и его желтый цвет Еве не шел. На Арабелле оно выглядело бы совсем по-другому. Пшеничные волосы и сверкающие зеленые глаза превратили бы желтый цвет в золотистый, оттеняющий ее красоту. Ева вздохнула и крепче сжала подарок Дюка в маленькой ладошке.

По крайней мере, он не нашел ее скучной и бесцветной. Даже один раз назвал «принцессой». И теперь на свете были двое людей, о которых она будет вспоминать, когда папа и мама не будут обращать на нее внимания, а Руперт опять начнет дразниться. И как-нибудь, очень скоро, она снова пойдет по тропинке вверх по направлению к Оулесвику, невзирая на предупреждение Арабеллы.

Несколько дней спустя после встречи с Евой Дюк вернулся на ферму поздно вечером с рудника, где шло строительство, и нашел Леону нарядной, в ее лучшем сиреневом платье и в кружевном переднике, стоящей в гостиной у большого, накрытого к обеду стола.

Дюк удивился. Обычно они обедали в кухне. Очевидно, была причина для такого парада. Вечера были еще холодными в апреле, и в старом корнуоллском очаге горели дрова. На чистой скатерти стояла ваза с марципанами, бутылка домашнего вина и бокалы.

– Вот это да! – воскликнул Дюк. – Что за причина? Чей-нибудь день рождения?

Леона обернулась к нему. Она немного изменила прическу, сделав ее менее строгой, и теперь при меркнущем свете дня, освещенная бликами огня из камина, казалась невероятно юной. Как темно-голубой гиацинт, озаренный солнцем, подумалось Дюку.

– Я получила уведомление этим утром, после того как ты уже ушел. Его принес Сол, он заходил на почту в поселке. Это от Сарна, он приезжает сегодня вечером. Пишет, что заработал хорошо в Хэйле и хочет меня повидать.

– О! Значит, теперь он захотел приехать? – Тон Дюка был недобрым и ироническим. – Самое время. Может быть, он хочет дать тебе на жизнь пару монет после столь долгого отсутствия? Или ему надоело бродяжничать и воровать, и теперь он хочет получить долю того, что тяжелым трудом заработала его жена, пока он наслаждался свободой?

– Не надо, Дюк, не порти вечер. И я прошу тебя быть с ним повежливее.

– Повежливее? После всех этих лет, когда я из кожи лез, чтобы заработать, а он шлялся, где хотел? – В глазах Дюка загорелся недобрый огонь.

– Но ведь это ты уехал из дому, – напомнила Леона.

Он пожал плечами и махнул рукой, так как больше не мог видеть ее, такую гордую, прекрасную и – вынужденную терпеть этого бродягу Сарна. Дюк направился к двери.