Грешник

«Ад пуст. Все черти здесь»

Уильям Шекспир

Глава 1

Двенадцать лет назад

– За тебя, мой мальчик. Я был чертовски прав: ты моё лучшее творение.

Едва заметно киваю, приподнимаю свой рокс и опрокидываю в себя содержимое. Отвратительное дорогое пойло обжигает глотку, но я даже бровью не веду. Лоренцо научил меня терпеть и не такое. Он пытается прочесть что-то во мне, но не видит ни черта. Лишь маску. Сдержанную улыбку, которую я тренировал перед зеркалом многие-многие годы, и до тошноты идеальный образ, в который я влез и из которого не собираюсь вылезать.

Чёрный костюм, сшитый на заказ, сидит как влитой. Волосы зачёсаны назад. Галстук. Белая рубашка. Начищенные до блеска туфли. Ненавижу белый цвет. Ненавижу этот костюм и гель для волос. Ненавижу эту обувь. Это не я. Лишь защитная броня, в которую я переоделся, когда вышел из больницы. Мне было пятнадцать. Прошло уже пять лет, и я понимаю, что никогда не вылезу из этого панциря.

Не врачи спасли мне жизнь, а ложь.

Как я выжил? Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос. По всем мыслимым и немыслимым законам я должен был уже сгнить в земле.

Не единожды я обводил смерть вокруг пальца. Дама в чёрном отчаянно хотела заполучить мою душу, но каждый раз терпела неудачу. Причина до ужаса банальна: души у меня давно нет.

Я ублюдок, заключивший сделку с дьяволом. Смерти ничего не оставалось, только смириться. Но она не в обиде. Я уже поставил ей достаточное количество душ, а скольких ещё отправлю…

От меня не убежать, не спрятаться. Не поможет смена имени, места жительства, пола, религии – ничего. Если я целюсь, то не промазываю. А теперь у меня есть привилегии и благословение самого Лоренцо. Я быстро карабкаюсь вверх, многим это не нравится, но это их проблемы. Лучше не попадаться ко мне на радар – каждая собака это знает, но всё равно находятся смельчаки, которые думают, что смогут выиграть.

Нельзя победить того, кому нечего терять.

Бездушные монстры не умеют любить. Не привязываются. Не щадят. Только калечат и забирают жизни. Лоренцо удалось слепить из меня идеальную машину для убийств. Потому что я позволил. Пять лет назад я выбрал жизнь и прогнулся под его требования. Кто я теперь? Разве уже не плевать? Возможно, стоило дать ему убить меня, довести дело до конца. Но отчаянная шальная мысль так и билась в голове. Глубоко внутри я хотел жить. Зачем – не понимаю до сих пор.

Я улыбаюсь Лоренцо одними лишь губами. Подумать только. Ровно три года назад, я сидел на этом самом месте, и он поздравлял меня со вступлением в семью. Прошло всего каких-то три года, а я стал капо. Разве так бывает? Ни одного подобного случая на моей памяти. Потому что не было такого. Я слишком молод. Но Лоренцо счёл иначе. Неужто ублюдок решил замолить свои грехи передо мной, раз, наплевав на мой возраст, сделал капитаном?

Знаю, что именно он высматривает в моих глазах. Хочет увидеть презрение, отвращение и ненависть, которые я до сих пор испытываю по отношению к нему, но ни хрена он не найдёт. Я научился прятать чувства и носить маски. Желаю ли я ему смерти? Разумеется. Но он мой Босс, и я должен его защищать. А я привык выполнять свою работу идеально. Лоренцо всё равно когда-нибудь сдохнет. И тогда я плюну на его могилу.

– Помнится, три года назад ты отказался от первоклассной шлюхи. И сегодня мой подарок не примешь?

– Ну, если ты учёл мои вкусы, почему нет?

– Ах ты, прохвост, – Лоренцо смеётся. – Она ждёт под твоей дверью. Зовут Жаклин.

– Ты её в коробку, что ли, запихнул?

– Лучше. Развлекайся. Ты заслужил пару дней отдыха. С днём рождения, мальчик мой, – Лоренцо приподнимает рокс. – Знаю, ты не празднуешь, но посиди со мной. Налей себе ещё, выпей со стариком.

– Ты не старик.

– Ещё нет, ещё нет. Но годы идут.

– Я посижу с тобой, Лоренцо, сочту за честь. Но пить не буду, хочу съездить кое-куда.

– Я тебя задерживаю?

– Мне некуда спешить. Жаклин подождёт. Как и мои дела.

– Вот что мне нравится в тебе. Выдержка. Эдриан бы уже на всех парах мчался к жгучей красотке, а ты и бровью не повёл, когда я сказал о ней. Уважаю.

– Взаимно.

Спустя минут двадцать Лоренцо меня наконец отпускает. Около моей комнаты и правда сидит девушка. Наверное, её колени давно просят о пощаде, потому что она радуется моему появлению. Её длинные тёмные волосы спадают по плечам мягкими волнами, голубые глаза смотрят на меня с обожанием. Руки Жаклин связаны за спиной, во рту кляп. Тонкие ремешки стрепов оплетают всё тело, но не закрывают интимные места.

Жестом велю ей подняться на ноги, открываю дверь и пропускаю Жаклин вперёд. Первым делом я вынимаю кляп. Мне нравятся крики, так пусть кричит. Руки ей из-за спины лучше убрать, поэтому освобождаю и их.

– Зачем ты здесь?

– Доставить тебе удовольствие.

– Тогда ты знаешь, что делать.

Жаклин кивает, подходит к стене, упирается в неё руками и отклячивает задницу. Шикарный вид, надо сказать.

Достаю из ящика комода плётку и крепко сжимаю рукоять. Длинные плети – как продолжение моей руки. Я сросся с ними. Стоит взять в руку – и огонь распространяется по телу, требуя немедленного выхода. Возможно, правда в том, что я болен. Да и хрен с ней, с правдой. Какая бы она омерзительная ни была, правда лучше, чем сладкая ложь. А боль всегда вскрывает правду. За это я её и люблю.

Делаю два шага и замираю сбоку от Жаклин. Она дышит часто и отрывисто. Её дыхание не похоже на предвкушение, скорее – на страх.

Подхожу вплотную, откидываю её волосы на одну сторону, оголяя шею, и втягиваю воздух. Да, она боится. Пусть так. Мне не жаль её. Девчонка на работе, а работников я не щажу. Страх – самый сильный инстинкт. Он даёт много энергии. Но и забирает достаточно. Если человек силён, страх сделает его лишь сильнее. Если слаб – добьёт окончательно.

Жаклин слаба. Лоренцо опять промахнулся.

Кружу вокруг неё, выжидая момент и нервируя свою гостью. И, когда она доходит до точки кипения, наношу первый удар. Я не обрушиваю на неё всю силу, а лишь оставляю легонький шлепок, но этого хватает, чтобы Жаклин вздрогнула.

Самая распространённая ошибка – показывать зверю слабость. Меня это лишь распаляет. И мне действительно не жаль Жаклин. В конце концов, она здесь для того, чтобы удовлетворить мои желания. Это не первая наша встреча, я видел Жаклин в борделе. Она первоклассная шлюха и давно работает на Лоренцо. По своей воле. Вот только я ни разу не замечал за ней пристрастия к теме. Это плохо. Вряд ли ей понравится то, что я хочу с ней сделать.

В последующие удары я вкладываю больше силы, и Жаклин дрожит всем телом. Тёмно-красные полосы на её коже прекрасны. Провожу по ним пальцами, сожалея, что не могу растянуть удовольствие на подольше. Я оказался прав, Жаклин точно не из тех, кто разделяет мои увлечения. Печально. Но, с другой стороны, хорошо. Время поджимает. Меня ждут.

Я хочу ещё. Хочу большего. Но скоро я должен быть в другом месте. К тому же Лоренцо в который раз ошибся с подарком. Мне не нужна шлюха, которая не кайфует от того, что я с ней делаю.

Чертыхаюсь сквозь зубы и отбрасываю плётку.

– Повернись, – произношу, не узнавая свой голос. Так происходит каждый раз, когда я погружаюсь в пучину тьмы. – На колени.

Она послушно опускается и расстёгивает мои брюки. Жаклин больше не дрожит и не боится. Поняла наконец, что я не наврежу ей. Да и когда я вредил шлюхам? Только когда они сами просили. Люди бы удивились, узнав, сколько боли может выдержать человек. А от осознания того, что многие боготворят боль, пришли бы в ужас.

Наблюдая, с каким облегчением Жаклин берёт у меня в рот, я убеждаюсь в том, что Жаклин годится лишь на одноразовый минет. Я не сплю с обычными шлюхами. Даже не со всеми теми, кто со мной на одной волне.

У меня было много женщин и будет ещё больше, но отбираю я их тщательно. Мне нужны только те, которые всегда согласны. На всё. И сами кайфуют от этого. Текут, стоит лишь щёлкнуть пальцами. Да, хорошие шлюхи текут всегда. Даже Жаклин завелась, вижу. Она была бы рада раздвинуть свои изящные ножки. Но я найду вариант получше. Ту, которая удовлетворит все мои потребности. Жаклин для этого не подходит.

Сжимаю её волосы, фиксируя голову, и быстро достигаю разрядки. Я возбудился сразу, как взял в руки плеть.

– Можешь идти. Лоренцо заплатил тебе?

– Да, – она кивает, поднимается с колен. – Точно больше ничего не нужно?