Талисман

Увидев, как Лиз слегка нахмурилась, и тут же поняв, какой интерес, должно быть, возбудило ее странное заявление, Дру пояснила:

– Так же как ваш отец вмешался в ваш выбор, приемная мама пытается заставить меня сделать выбор, по ее убеждению лучший для меня.

Лиз удивилась, но не испытала потрясения. Хотя она поделилась своей историей, думая, что она аналогична борьбе Тимоти за независимость, теперь, кажется, Дру оказалась в подобной ситуации. Почему все родители и опекуны так уверены, что они знают лучше, что нужно молодежи, и имеют право изменять их жизнь по своему желанию?

– Силли не позволено участвовать ни в одном светском мероприятии и даже приезжать в Сити, пока она не искупит раскаянием свой отказ принять предложение стареющего маркиза Поксуэлла в прошлом сезоне. – Тимоти сделал это сообщение с очевидным отвращением.

Дру сразу взяла продолжение рассказа на себя, прежде чем молодой человек выйдет из себя и скажет лишнее.

– Кажется, моя приемная мама – с присущим ей знаменитым тактом и, несомненно, большой долей лести – убедила оскорбленного вельможу отнести мой отказ на счет возраста, поэтому он намекнул на готовность не просто простить меня, но снова ухаживать за мной.

В словах Дру Лиз услышала смирение и одновременно сильную досаду, смягченную только настоящей любовью к виновнице этой затеи.

Эти неутешительные перспективы согнали с открытого лица Тимоти его обычное доброе выражение, и он бесстрастно перечислил ужасные требования, которые надо было выполнить:

– Только после того, как Силли пообещает приветствовать внимание маркиза, сделать вид, что польщена, и принять, если «честь будет оказана», второе предложение о замужестве, ей будут рады в Бранд Хаус на Гросвенор-сквер.

– И если бы приемная мама знала, что Тимоти сейчас здесь, у нее случился бы апоплексический удар. – Дру, казалось, отвлеклась от темы, и когда поняла, насколько разоблачила себя, покраснела и закусила нежную губу.

Хотя Лиз не сомневалась, что отказ от предложения маркиза был основным пунктом разногласий между леди Юфимией и ее приемной дочерью, казалось несомненным, что в последнем заявлении Дру лежал источник более глубокого разлада.

Чтобы проверить эту догадку, Лиз с деланным замешательством задала вопрос:

– Тимоти, будучи тоже Брандтом, разве вы не имеете полного права находиться здесь?

– Имение Эшли принадлежит исключительно носителю титула. После того как Грэй стал моим опекуном, здесь прошло все мое детство и все школьные каникулы я проводил здесь. Мне всегда были рады… До прошлогоднего сезона, когда и дядя и тетя попросили, чтобы я ограничил свои посещения случаями, когда буду официально приглашен.

Рот Тимоти сжался в твердую линию, но при виде огня, зажегшегося в блестящих синих глазах, он сконфуженно улыбнулся:

– Не вините Грэя. Я не виню. Я не виню даже тетю Юфимию. Она очень серьезно относится к своей ответственности за Силли, а Грэй считает своим долгом поддерживать решения сестры. Мои перспективы совсем не те, что она желает для своей приемной дочери. И правда, у меня ничего нет, кроме скромного дохода из моего фамильного содержания и некоторой доли почета благодаря моему неоплачиваемому посту в палате лордов.

– Но у него есть перспективы, – с жаром проговорила Дру, кладя руку на его плечо. – Он собирается выставить свою кандидатуру в члены парламента от нашего местного округа. И он победит, я знаю.

– Еще один неоплачиваемый пост, – вставил Тимоти, но Дру не обратила внимания и продолжала:

– У меня есть средства моего отца, которыми я могу распоряжаться до замужества, и я намереваюсь использовать их на поддержку кампании Тимоти.

– Нет, ты этого не сделаешь! – тихо сказал Тимоти, нежно похлопав Дру по руке. – Даже одно упоминание об этом положит конец нашим надеждам на наше будущее. Кроме того, я этого не допущу. – Он смягчил суровые слова нежной улыбкой. – Ты должна сохранить все, что можешь унаследовать, для наших детей.

Дру сначала готова была спорить, но при упоминании о детях ее мятежный вид сменился очаровательным румянцем и мечтательным взглядом.

После непродолжительного молчания Лиз спросила молодых людей, которые, если их предоставить самим себе, были способны погрузиться в свой собственный маленький мир.

– Вы объяснили, почему вы не должны быть здесь. Но каким образом и почему вы здесь находитесь?

– Так как очередная сессия парламента вот-вот начнется, благодаря моему месту в палате лордов я, по мнению моих дяди и тети, в данное время в Лондоне, что дает нам с Силли возможность видеться, пусть и тайно. Всю эту неделю я живу в «Титлтон Арма» в деревне, и мы встречаемся здесь каждый день. – Его улыбающиеся глаза померкли, и он помрачнел. – Завтра в это время я должен быть на пути в Сити. Это будет канун церемонии открытия парламента королевой и долгожданный вечер первого большого бала нового сезона у лорда и леди Кардингтон.

Лиз приняла информацию относительно бала и открытия парламента к сведению и занялась более важным вопросом:

– Вы изгнаны из фамильного поместья из-за Дру, не так ли?

Это, по существу, не было вопросом, а утверждением. Тимоти поморщился, но тут же кивнул.

– Мы любим друг друга! – горячо вступилась Дру. – И хотя я уверена, что мы смогли бы уговорить дядю Грэя согласиться на наш брак, приемная мама не захочет даже слышать об этом. Она твердо решила, что так как мой отец был маркиз (титул перешел к дальнему родственнику мужского пола), она никогда не позволит мне выйти замуж за кого-либо ниже рангом.

– А я как сын младшего сына не обладаю никаким титулом вообще. – Тимоти удрученно развел руками. – И мало вероятно, что когда-нибудь буду им обладать, несмотря на мою предположительно голубую кровь.

– Если только дядя Грэй не умрет без наследника.

В ужасе от простодушного заключения своей возлюбленной, Тимоти поспешно постарался исправить плохое впечатление, которое могло создаться у новой герцогини.

– Мне не нужен титул такой ценой. – Он бросил на свою возлюбленную осуждающий взгляд. – И я должен сказать, Силли, сейчас чертовски неподходящее время предполагать такую возможность.

Щеки Дру загорелись жарче, чем раньше, но первыми ее словами был выговор Тимоти:

– Твой язык отвратителен, и это одна из причин, почему приемная мама не одобряет тебя.

Хотя в ответ на нахмуренные брови Тимоти с извиняющимся видом улыбнулся, Дру тут же повернулась к недавно обретенной тете с мольбой о понимании:

– Я люблю дядю Грэя. Мы оба любим его.

Лиз решила, что их чувство вины порождено двойной ошибкой: предположением о возможности ранней кончины новобрачного, высказанным его молодой жене, и упоминанием о наследнике, которого она должна родить. Лиз, пожав плечами, почти сразу отвлекла их внимание вопросом о бале, о котором упомянул Тимоти. Вскоре она предложила отчаянно – дерзкий план, который, к ее удивлению, завоевал немедленную и полную поддержку робкой Дру. Тимоти колебался, несомненно взвешивая его возможную опасность для своей карьеры, но скоро он тоже согласился с планом, который разом освободит их, по крайней мере, на одну головокружительно-радостную ночь. Это была свобода, цену за которую Лиз с радостью предложила заплатить сама.

Лиз снова сидела в роскошном герцогском экипаже. Но в этот раз она наслаждалась каждым моментом и каждой деталью от удобства мягких сидений, обитых кожей, и даже сиянием газового света на черной полировке кареты.

Впервые в своей жизни она глубоко ощущала, как хорош наряд на ней, и была уверена в своей внешности. До приезда в Париж интерес ее к моде начался и закончился приветствием женских юбок с разрезом спереди, введенных американским Западом, которые облегчали верховую езду. Но к завершению ее визита на Рю-де-ля – Пэ она исполнилась благоговейного восхищения Шарлем Вортом. Знаменитый кутюрье выполнил просьбу Грэя и уделил ей личное внимание, что, по заверениям многочисленных портных, было исключительной честью. Мсье Ворт взмахнул своей волшебной палочкой, и – разбивая вдребезги все правила, по которым Лиз учили приглушать ее яркие краски – материализовалась поразительная вереница произведений, которые создали волшебный эффект с ее внешностью. В ее новом гардеробе гостили уникальные оттенки от сияющего персикового до переливающихся голубовато-зеленых, и мастер создал наряды для всех мыслимых случаев.

Да, Ворт был поистине волшебником. Нужно быть магом, чтобы превратить пышущую яркими, здоровыми красками девушку из прерий в красавицу, какой она себя чувствовала в этом экстравагантном произведении – черном бальном платье, которое он для нее создал и которое он назвал венцом приданого. При каждом ее шаге блестящая бирюзовая оторочка вспыхивала, подобно молнии в полночном небе. В сочетании с сапфирами Эшли это было бесподобно.

Блуждающие мысли Лиз отмечали сменяющийся характер перестука копыт: сначала по твердой земле, потом по неровным мостовым города и наконец по более гладким плитам площадей, где жили титулованные особы.

– Мы прибыли. – Оживленное сообщение Тимоти не смогло скрыть его беспокойства из-за подвига, который он собирался совершить.

Лиз видела официальное приглашение, которое он получил. Оно было написано замысловатым каллиграфическим почерком на прекрасной бумаге. Проблема была в том, что ни она, ни Дру таких приглашений не получили, однако Лиз убедила Тимоти, что ему простят двух неприглашенных дам, если примут во внимание, кто они. Конечно, его одолевали сомнения по поводу этой выходки, и, к несчастью, они повлияли на ее решительность. Все равно, слишком поздно поворачивать назад. С бьющимся где-то под горлом сердцем и воображаемыми картинами бешенства Грэя, Лиз наклонилась вперед и вгляделась в конечный пункт их путешествия.

Ради вечернего увеселения вместо наружных газовых ламп были зажжены в красивых чугунных подставках факелы, которые разливали вокруг золотистый свет на покрытую красным ковром дорожку и широкую лестницу, поднимавшуюся к раскрытым двойным дверям. Этот помпезный вид еще больше приглушил первоначальный восторг Лиз по поводу задуманного восстания против несправедливого решения.

Она резко отпрянула, когда ливрейный лакей открыл дверцы экипажа.

Тимоти вышел и помог спуститься обеим дамам. С двумя очаровательными женщинами по правую и левую руку от себя и с растущим страхом, он двинулся по обрамленной факелами дорожке и поднялся по ступеням наверх, где встречали прибывавших гостей лорд и леди Кардингтон.

– Леди Кардингтон, – Тимоти сдержал нервную дрожь, грозившую прорваться в его голосе, и с врожденной учтивостью, отполированной годом практики в политической карьере, осуществил необходимое представление, – позвольте мне представить новую герцогиню Эшли, Элизабет Хьюз Брандт.

Маленькая и все еще удивительно стройная, несмотря на свой возраст, леди Кардингтон затаила дыхание, но была достаточно умудрена опытом, чтобы скрыть свое удивление и одним острым взглядом оценить ситуацию. Чтобы решить, как действовать, достаточно было одного короткого взгляда на несравненные сапфиры Эшли.

– Чарльз, нам оказана честь первыми приветствовать новое пополнение нашего маленького круга. – Она гладко завершила представление Лиз своему высокому представительному мужу.

– Очаровательное новое пополнение. – Хозяин любезно принял герцогиню, причем заинтересованный блеск в обычно бесстрастных глазах придал его комплименту искренность, а его жена в это время официально приветствовала кузена и приемную племянницу герцога.