Наша вина

– Что ты хочешь услышать, Ноа? – воскликнул я в ярости. На самом деле я был зол не на нее, а на себя. Зол за то, что не знал, как сдержаться. Что сорвался не раз, а дважды. Что не сумел скрыть эмоции, несмотря на все усилия. Да, у меня до сих пор были чувства к этой девушке. – Совершенно очевидно, что ты умеешь играть в эту игру намного лучше меня.

Ноа пристально смотрела на меня.

– Я не играю. Я просто хочу…

Она не закончила фразу, но в этом не было необходимости, потому что я прекрасно знал, чего она хочет от меня.

– Тебе пора идти, – сказал я несколько секунд спустя. Взял стоявшую передо мной чашку и повернулся, чтобы поставить ее в раковину, – просто предлог, чтобы не смотреть ей в глаза.

– Как ты смог? – спросила она, и ее тон заставил меня снова повернуться к ней. Вспышка гнева мелькнула в ее медовых глазах. – Объясни, как ты можешь жить дальше, потому что я не могу!

Это уже не смешно. У меня больше не было жизни. Моя жизнь состояла из бесконечной работы, где для любви больше не было места. Мне было хорошо и без всяких там чувств. Любовь – полное дерьмо, я отдал все ради любви, и вот куда она меня привела.

Я знал, что если хочу, чтобы она исчезла раз и навсегда. Если хочу дать ей понять, что ничего не изменится. Если хочу увидеть, как она уходит за дверь и больше никогда не причинит мне боль, то нужно быть жестоким. Придется посыпать рану солью.

Я уставился на нее, и мое внимание привлекло то, что до сих пор оставалось незамеченным: на ней был серебряный кулон, который я подарил ей на восемнадцатилетие.

Я подошел к ней, не сводя с нее глаз. Моя рука легла ей на затылок и почти без усилий нашла застежку на кулоне. Ноа, растерявшаяся от моего взгляда, не понимала, что я делаю, пока я не сделал шаг назад, взяв кулон и поместив его в свой задний карман.

– Отдай, – недоверчиво попросила она, не понимая, что я только что сделал.

Я крепко сжал челюсть.

– Тебе нужно перестать держаться за то, чего больше не существует, черт возьми.

– Николас, отдай мне кулон, – настаивала она сквозь стиснутые зубы.

– Зачем? – спросил я, повысив голос, от чего она вздрогнула. – Какого черта ты до сих пор его носишь? Никак не можешь оставить все позади? Хочешь вызвать во мне прежние чувства? У тебя ничего не получится.

Ноа заморгала, удивившись моим словам, затем с яростью толкнула меня в грудь.

– Хочешь знать, почему я ношу его?! – закричала она. – Потому что он напоминает мне о тебе. Больно это слышать? Но это чертова правда, понял?! Я скучаю по тебе!

Я не хотел слышать правду, по крайней мере, не такую правду. Я не хотел чувствовать себя виноватым. Не хотел признаваться вслух, что тоже скучал по ней… Черт, я не хотел признаться себе, что мне было больно забирать у нее знак моей любви.

Но нужно было покончить с этим раз и навсегда.

– Я в отношениях, – объявил я, не сводя с нее глаз.

Ноа застыла на месте. Злость исчезала из ее глубоких глаз, пока она медленно осознавала мои слова. Несколько секунд она казалась потерянной, но затем, казалось, обрела голос и снова заговорила.

– Что ты… что ты имеешь в виду?

Я закрыл глаза и с отвращением провел рукой по лицу. Мне правда придется? Действительно необходимо? Нужно ли причинять нам еще большую боль?

Да, это необходимо.

– Я встречаюсь с Софией, Ноа.

Мои слова, казалось, ударили ее в грудь. Как будто я выстрелил ей прямо в сердце. Ее глаза расширились, когда она услышала это имя, и посмотрела на меня так, будто я предал ее. Будто она, наконец, очнулась от обмана.

Я желал прижать ее к груди и сказать, что это ложь, но не мог этого сделать. Я должен был покончить с этим, и лучше сделать это быстро, не оставляя никаких сомнений.

Она опустила взгляд на пол и посмотрела на разделявшее нас пространство. Снаружи рассвело, и первые лучи света залили квартиру, унося с собой тьму лжи и тени того, что мы сделали несколько часов назад. Как уже было сказано, пути назад нет. Когда она снова взглянула на меня, я понял, что сломал ее.

– Вы всегда были вместе, верно? – Ее голос звучал надломлено… и мое сердце сломалось вместе с ним. Я злился на ту легкость, с которой она поверила моей лжи. Доказывает ли это, как сильно она меня любила? Неужели легче поверить в это, чем в то, что для меня существует только она?

Я крепко сжал кулаки.

– Да, – громко и ясно сказал я. – Я был влюблен в Софию с тех пор, как встретил ее, с той самой минуты, когда увидел. Она красивая, умная, у нас общие увлечения и амбиции. Извини, Ноа, но с ней проще. Нет драмы, нет проблем. София женщина, а не девушка.

Сарказм был таким явным… Черт, это было бы ясно любому, кто слышал мои слова.

Ну, Ноа, видимо, нет. Она закрыла рот и смахнула слезы.

– Все это время… – ответила она, делая шаг в сторону, словно отталкивая меня. Скорее это была слабая попытка заставить меня понять причину ее расстройства. Теперь, когда я оглядываюсь назад и вспоминаю, то думаю, что именно в тот момент мы закончили то, что начали вместе: оба сломаны, оба разбиты… и единственный способ исправить это был потерян.

– Лучше тебе уйти, – добавил я с теми небольшими силами, которые у меня еще оставались.

Она даже не посмотрела на меня, отстранилась и исчезла в моей комнате.

После этого я убедился, что Стив доставил ее в отель.

Вторая часть

Преодолеть все… или хотя бы попытаться

16

Ноа

Какой же глупой я была… или, скорее, того небольшого чувства собственного достоинства, которое у меня оставалось, было недостаточно, чтобы двигаться вперед. Слова Ника проникли глубоко в мое сердце. Я очень легко поверила им.

После моего пребывания в Нью-Йорке, где я не выходила из своей комнаты до того дня, когда мне нужно было ехать в аэропорт, я вернулась в свою квартиру, чувствуя себя самой глупой и несчастной девушкой на Земле.

Ник и София… София и Ник… Черт, как больно думать об этом и как больно от того, что он так долго мне лгал. Я ведь не глупышка, Николас любил меня. В этом не было никаких сомнений. Даже самый лучший актер не мог бы изобразить то, что он чувствовал ко мне. Но также легко было представить, что он был влюблен в нее.

Я приехала в Лос-Анджелес опустошенной, но также и излечившейся от страха. То время, что я не видела Ника до свадьбы, дало мне надежду, заставило поверить, что, если мы снова увидимся, он не сможет продолжать игнорировать свои чувства ко мне. Я цеплялась за соломинку и наконец поняла, что больше не за что держаться.

Когда я вошла в свою квартиру, заметила пропущенный звонок от мамы. Наверняка она хотела узнать, благополучно ли я добралась, и, хотя я знала, что она не осмелится спросить, все же ей хотелось убедиться, что моя встреча с Ником после столь долгого расставания не сломала меня снова.