Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей

Ваша история должна отражать некую перемену, а не просто череду знаменательных событий. Нужно, чтобы в начале ее вы были одним человеком, а в конце – другим. На первый взгляд перемена эта может быть совершенно неощутимой – не обязательно усовершенствование вас или вашего характера, – но что-то должно поменяться. Даже в самом плохом фильме главный герой со временем меняется. Так и ваша история.

Когда персонаж не развивается – это не история, а анекдот.

Побасенка. Байка, которую рассказывают за пивом или чем-нибудь покрепче на пляже или у костра. Как правило, эти байки – о смешных или страшных, порой даже чересчур эмоционально насыщенных событиях нашей жизни, ярких, однако не оставивших в душе ощутимого и долговечного следа. В этом нет ничего плохого, но не ждите, что собеседник влюбится в вас прямо за ужином в ресторане после такого анекдота. Не рассчитывайте, что его мнение по важному вопросу изменится или человек почувствует, что вы стали ему ближе после байки. В мире сторителлинга такие истории – как аттракционы в парке развлечений: захватывающие и веселые, но скоро забываются.

Три принципа баек об отпуске от Мэтта

1. Никто не хочет слушать про ваш отпуск.

2. Если кто-то спрашивает вас об отпуске – это просто из вежливости. См. принцип 1.

3. Если в отпуске с вами случилось нечто, достойное истории, значит, историю эту стоит рассказать. Вот только она не должна быть о качестве местной кухни или красотах места, где вы побывали.

Только ваша история

Нужно рассказывать свою историю, а не чужие. Люди с большей готовностью будут слушать о том, что случилось с вами накануне вечером, чем о том, что случилось с вашим другом Питом, даже если история Пита лучше вашей. Есть некая доля непосредственности и естественной уязвимости в том, чтобы послушать историю человека, который прямо сейчас стоит перед тобой. Это реальная и неподдельная эмоция. А для того чтобы рассказать чужую историю, не нужны ни мужество, ни честность, ни искренность.

Это не значит, что чужие истории нельзя рассказывать – просто важно найти свою собственную и повествовать о ней от первого лица.

В 1991 году я вместе со своим лучшим другом Бенджи жил в квартире в Эттлборо (это в Массачусетсе). Между собой мы называли ее «театром хеви-метала». Именно благодаря Бенджи у меня была крыша над головой. Он учился в Университете Брайанта, но на втором курсе решил уехать из общежития. Я же тогда оканчивал старшие классы, и родители ждали, что я вот-вот стану жить отдельно и вообще буду самостоятельным. Но идти мне было некуда, и я боялся остаться на улице.

Одноклассники считали дни до окончания школы в предвкушении новых приключений, а я почти весь последний год гадал, где окажусь, когда он закончится. И вдруг – спасение! Однажды теплым весенним вечером, когда мы с Бенджи сидели в кабине неработающего бульдозера рядом с тем местом, где должны были построить продуктовый магазин, он спросил, не хочу ли я жить вместе. Я не поверил своим ушам и пришел в полный восторг.

Было лишь одно но: я знал, что жить с Бенджи будет нелегко – он был крайне обидчив, сильнее, чем кто-либо из моих знакомых. Никогда не прощал малейшего проступка. Подозреваю, причина крылась в том, что он был единственным ребенком в семье и не привык к духу соперничества, царящему в многодетных семьях. Я же, старший из пятерых детей, совершенно несносно вел себя с братьями и сестрами, всячески отравляя им жизнь. Так, своего брата Джереми я убедил в том, что желтенькие штучки в собачьем корме Kibbles 'n Bits – на самом деле кусочки сыра, и регулярно уговаривал его их съесть. Или – нарочно застилал его кровать короткими простынями. Или – продал его коллекцию фигурок из «Звездных войн», чтобы пополнить запасы карманных денег. А еще почти каждый день запирал его в доме. Джереми с полным правом мог меня презирать. К его чести, стоит признать, что он время от времени мне мстил. Когда пришла пора голосовать за нового предводителя патруля нашего отряда бойскаутов, Джереми все так подстроил, что стал лидером, потеснив меня, и я ничего не мог поделать. Какое-то время я ненавидел его за то, что оказался в столь глупом положении. Но когда растешь с братьями и сестрами, учишься прощать и забывать обиды – иначе никак. А вот Бенджи был лишен этой способности. Поэтому, вместо того чтобы прощать, он составил своеобразный рейтинг друзей по степени своего отношения к ним в конкретный день. Это только все усложнило, поскольку многие друзья у нас были общие. Из-за неумения прощать с ним временами было сложно – или вовсе невозможно – общаться.

И вот однажды вечером, когда мы сидели в гостиной «театра хеви-метала» с друзьями и ждали очередной серии «Симпсонов», ситуация наконец достигла критической точки. Состоялся разговор на повышенных тонах с крепкими словами. В порыве ярости Бенджи вылетел из дома, несмотря на проливной дождь, заявив, что идет на пробежку.

В то время Бенджи еще не бегал регулярно и к тому же до нервного паралича боялся воды. Он не умел плавать и никогда не выходил из дому в дождь без головного убора, чтобы вода не попала в глаза. А тут – выбежал в чем был и в растрепанных чувствах, а я так и остался сидеть с друзьями в гостиной, гадая, что будет, когда он вернется. Может, нашей с Бенджи дружбе конец? Он идеально подходил мне по многим параметрам – вот только его обидчивость могла в конце концов развести наши пути, и от этого на душе становилось грустно. Сидя на диване, я уже было свыкся с мыслью о том, что это – начало конца. Потом мы с друзьями вернулись к телевизору и стали ждать, когда вернется Бенджи.

Прошло чуть менее часа, и вот дверь распахнулась и он вошел в дом – вымокший до нитки, запыхавшийся и раскрасневшийся. Что-то в нем как будто переменилось. Одежда Бенджи была хоть выжимай, волосы прилипли к лицу – но он улыбался! Совершенно искренне. И вообще вид у него был расслабленный и даже счастливый. Тут он подошел ко мне, наклонился и поцеловал в губы.

Мне стало неприятно. Он был весь мокрый от дождя и пота, к тому же это был не какой-нибудь там «чмок», а настоящий поцелуй. Его мерзкие мужские губы прижались к моим.

Потом Бенджи шагнул влево и поцеловал Пэта, сидевшего рядом со мной, после чего двинулся к третьему парню – но теперь уже все были начеку и вовремя бросились кто куда.

Мы вытаращились на него во все глаза, недоумевая, что вообще произошло. А произошло что-то очень важное, что-то грандиозное. Похоже, во время пробежки Бенджи каким-то образом обрел способность выплескивать из себя всю свою обидчивость и решил, что она попросту бессмысленна. Он стал другим человеком – лучшим человеком. И с тех пор всегда был таким.

Это история преображения Бенджи. В его жизни то был крайне важный, можно сказать, судьбоносный момент. Одна из его главных историй.

Когда я признался Бенджи, что рассказал эту историю на семинаре, где присутствовало множество студентов, он спросил:

– Так ты теперь рассказываешь мои истории?

– Нет, – ответил я. – Я рассказал свою версию. О друге, который спас мою жизнь, и в то же время о человеке, дружба с которым казалась мне недолговечной из-за его ужасной обидчивости. О том, как однажды этот мой друг отправился на пробежку – а вернулся после нее совершенно другим человеком. Ушла его худшая сторона – он бросил ее валяться где-то под дождем. А потом поцеловал меня. Тогда мне это было неприятно, но в тот же самый момент я понял, что мы останемся друзьями до конца своих дней.