Чернила и кровь

Он должен выяснить, что на самом деле произошло со старшим братом. Потому что в «несчастный случай» Айден не верил.

Вместе с Дэвианом они двинулись по шуршащей гравийной дорожке обратно к экипажу. Тот остановился недалеко, четвёрка вороных лошадей всхрапывала, а выложенный перламутром череп на деревянном боку кареты поблескивал в пепельном свете дня. Даже тому, кто вообще не чуял магию, было понятно, что в символ императорской семьи вплетены чары. Защитные. Хотя Айден не удивился бы, узнав, что там ещё и что-то вроде подавления, чтобы любой увидевший экипаж хотел падать ниц.

Забравшись внутрь, Айден уселся напротив Роуэна.

Младший брат учился третий, последний год в местном лицее, на следующий уже перейдёт в Академию. Айдену весной исполнилось восемнадцать, и по возрасту он поступал на второй курс Академии. Конрад был бы на третьем, последнем.

Роуэн внешне очень походил и на погибшего Конрада, и на отца. Те же карие глаза и каштановые волосы в оттенках жухлой листвы. А вот тяжёлый взгляд императора унаследовал именно Айден. Только его волосы и глаза были почти чёрными.

Роуэн сидел с раскрытой книгой на коленях, тут же пристроился блокнот с плотной бумагой для эскизов, хотя в экипаже было темновато для рисования. Хмуро глянул на брата и вернулся к чтению.

– Тебе стоило остаться в храме, – бросил он.

Айден промолчал, дожидаясь, когда Дэвиан обойдёт экипаж и займёт место внутри. Роуэн прекрасно знал, почему Айден хотел оказаться в Академии именно в этом году. Правда, даже Айден не мог понять, Роуэн демонстрировал неодобрение или таким образом показывал, что опасается за брата и его магию. Хотя оба знали, что в дикую она не превратится, но дел наворотить могла и без этого. В том числе опасных для самого Айдена.

В детстве все трое были дружны, но потом Конрад, а вслед за ним и Роуэн отправились в Обсидиановую академию, Айден же обучался в храме. После смерти Конрада Роуэн не жаждал общаться – хотя на похоронах сказал Айдену, что не сомневается, это не несчастный случай.

Наследные принцы не умирают по неосторожности.

Дэвиан открыл дверцу со своей стороны, устроился на обитом тканью сиденье рядом с Айденом. Ему не требовалось ехать с принцами, Дэвиан сам вызвался – а возможно, император ему поручил. Формально поводом считались бумаги и вопросы, которые Дэвиан должен обсудить с главой Академии.

Наличие собственного юриста считалось обыденным среди дворян, и студенты пользовались услугами семейного. Но принцы – совсем другое дело. Их и только их делами занимался Дэвиан.

Экипаж по-прежнему стоял на месте, Дэвиан не отдавал приказ двигаться. В нетерпении Роуэн поднял глаза:

– Едем уже.

Дэвиан уважительно склонил голову перед Айденом:

– Мой принц?

Чтобы напомнить самому Айдену, что именно он теперь старший принц, ему отдавать приказы, в том числе и Дэвиану. Но на самом деле, как подозревал Айден, Дэвиан давал ему время прийти в себя. Они подъехали к самой Академии, оставалось завернуть за несколько изящных парковых рощ, и предстанут перед главным входом. Там уже некуда отступать. Никаких спасительных роз.

– Едем, – коротко приказал Айден.

Обсидиановая академия была выложена из чёрных камней. Но никакого отношения к обсидиану они не имели: самые обычные, пусть и потемневшие от времени, а местами покрытые пышно разросшимся плющом.

Говорили, что выпускники Академии настолько тверды, что могут сравниться с обсидианом.

Правда же состояла в том, что Академия получила своё название благодаря Обсидиановому залу, комнате, где пол действительно выложен из гладких чёрных плит.

Айден видел его в тот единственный раз, когда приезжал сюда с Конрадом и Роуэном. Это был официальный визит: Роуэн начинал учиться в местном лицее, а Конрад, наоборот, его окончил и переходил собственно в Академию.

Тогда сочли, что Айден на достаточном уровне посвящённый в храме, чтобы провести обряд. После молитв старших жрецов в Обсидиановом зале Айден собственноручно перерезал горло бычку, окунул ладони в его тёплую кровь и нарисовал священные знаки на чёрных плитах пола и на лбу старшего брата, склонившегося для благословения Безликого бога смерти, покровителя Мархарийской империи и королевского рода.

Которое не очень-то ему помогло. Потому что спустя два года он погиб в этих стенах.

Выбравшись из экипажа, Айден с любопытством огляделся. Двор был широким, чтобы без проблем размещались подъезжающие кареты и освобождали место для новых прибывающих. Здание Академии приветливо распахнуло двустворчатые двери над широкой лестницей, и туда устремлялись ученики.

Не сказав ни слова, Роуэн прошёл мимо и направился внутрь. Как было заведено, принцы являлись без пышных церемоний, наравне с другими учениками. Однако карета выдавала их с головой. К Роуэну тут же приблизились несколько человек, на Айдена опасливо косились.

Вещи, прибывшие ещё раньше, уже отнесли в комнаты. Айден настаивал, чтобы приехать в последний момент, непосредственно вечером, и избежать официальных церемоний в Обсидиановом зале. Но как студент второго курса он и не обязан в чём-то участвовать, а как принц тем более. Занятия начнутся только завтра.

– Я бы сказал, что ты ещё можешь отказаться, – заметил Дэвиан. – Но уже не можешь.

Поправив перчатки на руках, Айден глубоко вздохнул и двинулся вслед за Роуэном в Академию, ставшую могилой старшего брата.

Вместо ужина Айден решил осмотреться. Здание Обсидиановой Академии было огромным, коридоры вели из корпуса в корпус, ковры скрадывали шаги, на стенах красовались вышитые гобелены и картины. В основном пейзажи, и Айден заметил несколько работ Каннингема и графику Эшфорта. В главном холле высилась великолепная скульптура безымянного ученика с огромной книгой в руках и вдохновенным, устремлённым вперёд взглядом. На табличке значилось, что это воплощение Обсидиановой академии, «Целеустремлённый ученик» от самого Амоса Левериса. Что ж, студент изображён хотя бы одетым, а то в столице Левериса восхваляли, но прославился он в основном обнажёнными скульптурами. И парочкой скандалов с моделями.

Больше Айдена интересовали переходы и каменные галереи, окна, из которых открывался чудесный вид на сад, витражные двери в Обсидиановый зал и другие наверняка важные для студентов помещения.

Айден боялся, что на него будут обращать внимание, но никто ещё не знал императорского сына в лицо. Студенты торопились по своим делам, кто-то носился с книгами, кто-то обсуждал летние приключения, а другие громко ругались, увидев своё расписание.

И юноши, и девушки носили пиджаки, белые рубашки и галстуки, последние многие заменяли на броши с маленьким гербом своего рода, притаившимся среди лент или кружев. Мужская форма предусматривала штаны, а женская – юбки чуть ниже колена, но Айден видел девушек в коридорах, которые даже в первый день пренебрегли правилами, их юбки точно были короче положенного. Некоторые ходили в форменных рубашках со знаками Академии.

Форма лицеистов отличалась более светлым оттенком, в такой приехал Роуэн. Когда они переходили в Академию, то меняли её на форму тёмно-полночного цвета.

У многих студентов виднелись капельки металла на лице, ставшие модными в последние несколько сезонов. Айден ничем таким обзавестись не успел, только в правом ухе покачивалась простая серьга в виде змеи.

Слуги иногда посматривали на Айдена, но их в Обсидиановой академии было не так много, а в первый день они старались не высовываться.

В стороне зазвонил колокол, призывая к ужину, но большинство студентов даже внимания не обратили. Айден тоже не собирался в столовую. Вот уж где точно будут пялиться на прибывшего принца.

Проведя пальцами по шероховатым перилам, Айден поднялся к широким распахнутым дверям, за которыми притаились высокие стеллажи библиотеки. В храме имелась собственная, очень обширная, но выбор книг в ней был весьма ограничен. Религиозные тексты на любой вкус, множество рукописей по истории, искусству, политике и экономике, но Айдену отчаянно не хватало самых обычных развлекательных книг.

Он с любопытством зашагал вдоль полок. Столы сейчас пустовали, учиться в первый же вечер никому не хотелось. Из огромных витражных окон падал причудливый закатный свет, и внутри Айдена невольно разливалось восхищение.

Он приехал ради того, чтобы докопаться до правды о смерти брата и отомстить виновным. Но, помимо этого, ему предстоит учиться здесь. И эта библиотека тоже станет частью его обыденности. Не утренние молитвы, а перелистывание шуршащих страниц.

Глубоко вдохнув, Айден позволил себе прочувствовать ароматы бумаги и чернил, сладковатые, чуть суховатые. Огромные стеллажи, пюпитры для чтения, столы, испачканные пролитыми чернилами. Тут и там приткнулись лестницы, чтобы добраться до томов наверху. Даже библиотека в императорском дворце не могла сравниться с этой.

Айден сам не заметил, как провёл среди книг несколько часов. Он с радостью находил знакомые тома и с предвкушением те, что ещё не читал. Нашёл сочинения по истории, о которых только слышал, они считались очень редкими. Как и книги в кожаных обложках и древние трактаты по магии.

Обнаружил целый шкаф с художественной литературой. В самом углу, кажется, больше для того, чтобы можно было называть библиотеку всеобъемлющей, но Айден неимоверно обрадовался.

Там его и застала пожилая смотрительница.

– Молодой человек, мы закрываемся.

– А? – оторвавшись от томика в руках, Айден глянул на неё и поморгал, пытаясь понять, чего от него хотят. – Я могу взять эту книгу?

Старушка кивнула. Она была в наглухо закрытом чёрном платье с высоким воротником, украшенным кружевом и маленькой жемчужной пуговкой. На груди покоился медальон, в каком обычно хранили локоны возлюбленных, молочные зубы детей или духовные скрижали с заклинаниями. Но Айден был готов поспорить, что перед ним вдова, и в медальоне песчинки праха.

Собранные седые волосы украшали две шпильки: из обсидиана, усыпанная пылью драгоценных камней, и костяная как знак уважения к богу смерти. Такие украшения предпочитали те, кому было о ком скорбеть.

Что-то такое витало рядом с ней. Отголоски призрака, печать далёкой смерти, очень близкой и болезненной. Айден предпочёл не сосредотачиваться на этом, не обращать внимания.

Они подошли к массивному столу, где лежала открытой разлинованная книга. Аккуратным почерком смотрительница библиотеки записала взятый том и даже бровью не повела, что это явно не учебная литература. Уже успело стемнеть, и на столе ровным светом горела зачарованная лампа. Магию следовало обновить, потому что сияла она тускло.