Планета Афон. «Достойно есть»

Традиционное афонское угощение тут же отогнало усталость и хандру, моментально расслабило и развязало нам языки. При этом архондаричий не только не проявлял никаких видимых эмоций, но и сохранял каменное спокойствие, приклеив едва заметную улыбку на уста.

– Можете остати и преноhити? – как бы между прочим спросил он.

– Да нет, мы зашли ненадолго, просто передохнуть, – откликнулся гигант Х-в.

На пару минут снова воцарилось молчание, в течение которых святой отец дал нам возможность понаслаждаться ароматным напитком вприкуску с дразнящим уста лукумом.

– Сте дуго на Светоj Гори? – так же почти неслышно спросил монах.

– Нет, всего третий день, – при этих словах Володя отёр пальцы бумажной салфеткой.

– И куда дале иду, – вопрос архондаричьего застал нас немного врасплох.

– Не решили ещё, – гигант Х-в перевёл взгляд с меня на Никиту, потом обратно на меня, как бы ища поддержки своим словам. – Как Господь управит.

Старец расцвёл в улыбке, с полминуты помедлил и хотел что-то произнести, но во дворе послышались шаги, которые отвлекли его внимание. По характерному стуку металлического наконечника посоха о камни он сразу понял, что это не монах, а очередной гость монастыря. Авва с какой-то юношеской прытью поднялся и заспешил за угощением для паломника. Только по его резкому движению легко можно было определить, насколько хиландарские монахи рады каждому гостю. Или он прозорливо угадал, что гость – наш соотечественник?

Через минуту мы в этом убедились, когда под гостем заскрипели половицы в архондарике. Мощно поздоровавшись, он окинул нас пытливым взором и, заметив мою широчайшую улыбку, после трёхсекундной паузы радостно произнёс:

– Мигель! Вот так встреча! Ты давно здесь?

– Да уже с полчаса как. Одежонка ещё просохнуть не успела, – ваш покорный встал навстречу гостю, и после крепкого рукопожатия мы обнялись и похристосовались.

– Знакомься: Володя, Никита, – я представил Виктору своих друзей. Он щемящим движением освободил плечи от миниатюрного рюкзачка, аккуратно, будто царский скипетр, поставил к стене свой посох, после чего оседлал кожаный диван. В это время появился архондаричий с джентльменским набором традиционного угощения.

– Э-эх, жалко, повторить не получится, а то Сам Бог велит выпить за встречу!

– Если хочешь, то могу и поделиться, – Виктор полусерьёзно вознамерился ополовинить свою миниатюрную рюмашку, которая для его комплекции была что слону дробина.

– Зачем такие жертвы? Если что, то и до Кареи рукой подать… Можно и водичкой.

– Вы с какой стороны притопали? – спросил он, смачно занюхивая допинг.

– Мы-то? Из Зографа. По пути заглянули к преподобному Косьме. А ты?

– Из Эсфигмена. А ночевал в келье одного знакомого отшельника. Мы уже с ним лет десять как знакомы. Каждый приезд свой сюда навещаю его. Он мне чётки подарил, они меня по жизни сколько раз выручали, казалось бы, даже из безвыходных ситуаций. Если что, так сразу с молитвой обращаюсь к святому Нектарию, ещё ни разу не подводило.

– А почему именно к нему? – мне вспомнился рассказ трапезаря в Пантелеимоне.

– Я родился как раз в день его памяти. А сейчас окормляюсь в храме Всех Святых в Красном Селе у протоиерея Артемия Владимирова. Там даже акафист читают преподобному Нектарию, есть его икона, которая, как утверждают, неоднократно мироточила, произошло несколько исцелений… Нектарий в переводе с греческого означает «безсмертный».

– Нам как раз о. – й про него рассказывал. Как он недавно явился на острове Эгина…

– А про недавнее чудо он вам не рассказывал? Как во время одной из служб у ризы покрова над его мощами Святой Нектарий открыл глаза. И про другие чудеса… Не говорил?

– Н-нет, не рассказывал. Да он только в качестве примера поведал. А что за чудеса?

– По его молитвам ещё при жизни чудеса вершились. Перед кончиной он тяжело заболел, его в госпиталь отвезли, положили в палату смертников. У него определили онкологию, с ним в палате лежал один парализованный. Два месяца преподобный промучился, и в день празднования Архистратига Божия Михаила и всех Небесных Сил Безплотных Господь призвал его к Себе. После блаженной кончины святителя парализованный сосед надел его рубашку и получил полное исцеление! В больнице и другие чудеса происходили: например, медсестры заметили, что бинты, которыми обвязывали раны преподобного Нектария, благоухают.

Сразу после кончины тело, руки и лицо святого начали обильно мироточить, монахини собирали миро ватой. Когда гроб с его телом привезли на Эгину, то весь народ вышел со слезами, чтобы проводить его. Люди на руках гроб несли и потом заметили, что одежда, в которой они были во время похорон, благоухает. В склепе монастыря, где он погребён, гроб открывали несколько раз по разным причинам и каждый раз убеждались, что тело нетленно. Одна девочка в гроб положила фиалки, так они не только не были тронуты тлением – даже не завяли.

К его молитвенной помощи обращаются страдающие параличом онкологические больные, с другими тяжкими заболеваниями, одержимые, бесноватые. Многим святитель Нектарий помогает при материальных затруднениях. А у меня вскоре после Афгана обнаружились раковые клетки, никакое лечение не помогало, болезнь начала прогрессировать. И мне старцы посоветовали обратиться с молитвенной просьбой ко святителю Нектарию. Жив, как видишь…

– А ты что, в Афганистане успел отметиться? – удивлённо спросил Вольдемар.

– Было дело. Полтора года «за речкой» проторчал. Еле ноги унёс, – Виктор три раза перекрестился, при этом нашёптывая какую-то заветную молитву.

– Что, и смерть над тобой косу заносила? – не унимался гигант Х-в.

– Х-ха, да легче сосчитать, когда она эту косу убирала. Все полтора года как на пороховой бочке просидел. Даже в последний перед дембелем день едва на этом свете задержался.

– Как же это тебя так угораздило? – у меня проснулся неподдельный интерес.

– Долго рассказывать, – Виктор махнул рукой. – Если так уж интересно, то могу по дороге рассказать. Вы после Хиландара в какую сторону направляетесь, если не секрет?

– Хотим до Ватопеда успеть, – ответил за всех Вольдемар.

– Тогда по пути. А то до вечера проговорю, а мне ещё вёрст тридцать отмерять, если не больше, – при этих словах Виктор тяжело вздохнул. – Мне в последнюю ночь перед дембелем Богородица явилась во сне, Она меня и спасла, можно сказать. Я потом долго пытался тот образ на иконе увидеть, в котором Она ко мне явилась, и увидел его только здесь, на Афоне.

Когда со старцами беседовал, они мне сказали, что святой Нектарий меня хранит, поскольку в день его памяти родился. Потому я и «безсмертный», что о?н смерть от меня отводит. Его в Греции почитают, как у нас преподобного Серафима Саровского.

– Кому Афон и Саровский, а кому iPhone и Swarovski, – мрачно пошутил гигант Х-в.

– Во-во, – откликнулся Виктор, – плюнуть некуда, одни интеллектуалы. А в Афган такой попадёт, сразу сопли из всех щелей и метеоризм, что хоть спичку подставляй.

– Хочешь сказать, ты сразу Матросовым родился? – Володя продолжил свою канонаду.

– Во всяком случае, не Ломоносовым. Из армии не сбежал, – подытожил наш братишка.

Всё это время, пока мы выражали эмоции, архондаричий не проронил ни слова и, сияя загадочной улыбкой, радостно взирал на нас. Выждав паузу в разговоре, он тихонько, как бы невзначай обратился к нам, решив напомнить о том, что мы всё-таки на Афоне:

– Браhо, ви желите да би се могла ставити до светина?

– Да, конечно, – наконец подал голос Никита, до сих пор не проронивший ни слова.

– Онда су отишли, а ускоро веh служба, желео бих да се мало одмори.

Из всего сказанного мы поняли только, что скоро начнётся служба, поэтому нужно поторопиться. Прочитав благодарственную молитву, мы поблагодарили также нашего благодетеля и чинно двинулись в ризницу. Архондаричий ничего не комментировал, только указал на чудотворную лозу, росшую с южной стороны кафоликона, и сдобрил парой фраз по-сербски.

После ризницы мы зашли в Соборный храм, приложились к чудотворным иконам, после чего не смогли не подивиться главному чуду Хиландара. Лоза заботливо огорожена чугунной решёткой и металлической сеткой, чтобы какой-нибудь не в меру буйный «доброжелатель» не кинулся на неё с топором. Она и впрямь внушительных размеров, и от неё исходит благоухание круглый год. Во всяком случае, в начале мая мы его почувствовали.

Удивительное дело: недавний страшный пожар уничтожил почти половину строений монастыря, но чудотворная лоза осталась невредимой, хотя опирается на деревянную «крышу» импровизированной беседки. Доски могли вспыхнуть только лишь от критической температуры, но Господь уберёг это сокровище, так же как и чудотворную маслину в Пантелеимоне.

Автор этих строк даже на несколько секунд зажмурился, до того меня пробрал аромат, исходящий от раскидистого живого шатра. Володя, как всегда, принялся пополнять фотолетопись, а Никита снова взялся за трубку дебильника. Один брат Виктор не проявлял никаких видимых эмоций, видимо афганская война закалила его характер пуще дамасской стали.

«Во всяком случае, не Ломоносовым. Из армии не сбежал», – почему-то вспомнились мне его слова. И то, с каким достоинством он их произнёс. «Добрая совесть – это самое великое из всех благ. Она – цена душевного мира и сердечного покоя». А ведь это как раз слова преподобного Нектария. Мельком взглянув на мужественное лицо Виктора, на каменное спокойствие в каждой мышце его атлетичной фигуры, я нашёл стопроцентное тому подтверждение.

Но вот фотосессия закончилась, мы взвалили на плечи наши «грехи» и неспешно направились за новыми приключениями. Брат Виктор брёл чуть поодаль с таким мрачным видом, будто был осуждён в Жёлтые Воды. Кто не знаком с этим весёлым местом, сообщаю, что расположено сие городище в центре «братской» Окраины, в его окрестностях, «провинившиеся перед законом (вернее беззаконием)», добывают самую что ни на есть урановую руду.