Мишкины подвиги. Охотники

– Кира, у тебя чертежи под этими номерами, – начальница показала листок с цифрами.

– Да, Элеонора Михайловна, – Кира смутилась и покраснела, под взглядом голубых глаз студента.

– Выдайте товарищу, – начальница развернулась и отправилась к себе.

– Прелестное создание, – студент явно был сердцеедом, – а почему Вас так странно зовут, это имя Вам совершенно не подходит. Я буду Вас звать Кирюшка.

Кира ещё больше покраснела, сунула ГИХу чертежи и буркнула:

– Зовите как хотите, что мне за дело.

Вечером, того же дня, студент-практикант ГИХ, поджидал Киру у выхода из их конторы. С тех пор её жизнь изменилась до неузнаваемости. Кира больше не сидела дома с книжкой, не стремилась получить бесплатный билетик в театр на работе, не гуляла с сестрой Музой по набережной и в парке по выходным. Всю её жизнь занял ГИХ и их весёлая студенческая компания. Они всё время что-то придумывали, толпой гуляли по городу, или ехали на природу, в лес, на речку, на озеро. Обошли все бесплатные музеи и выставки, невероятным способом доставали билеты на интереснейшие выступления и спектакли. Кира чувствовала себя своей в этой весёлой компании и порхала как маленькая беззаботная бабочка.

Иногда они гуляли с ГИХом вдвоём. Он всегда что-то рассказывал, знал невероятное количество историй и всяких баек. А рассказывать ГИХ умел, он прямо перевоплощался в персонажи своих рассказов, изображал, жестикулировал. И ещё он мог на память, часами декламировать стихи, Пушкина и Есенина, Лермонтова и Маяковского, Рылеева и Цветаевой. Но больше всего ГИХ рассказывал стихи поэта Хлебникова, утверждая, что является его близким родственником.

Однажды вечером, гуляя по набережной, ГИХ нарвал с клумбы цветы. Потом они с Кирой долго убегали от милицейского свистка, цветы помялись и поломались, тогда ГИХ сказал:

– Кирюшка, совсем скоро я стану инженером. Буду получать большую зарплату и куплю тебе огромный букет. Какие цветы ты любишь? Выбирай.

– Я розы люблю, алые. Только они ужасно дорого стоят, твоей инженерской зарплаты на огромный букет не хватит. – Смеялась Кира.

– Тогда я буду копить несколько зарплат, – не сдавался ГИХ.

Когда пришла зима, компания ходила на каток и в лыжные походы. Студенты, и уже выпустившихся из института молодые инженеры, ставили любительские спектакли и устраивали капустники. Кира, как умеющая совсем неплохо рисовать и тут была востребована и нужна.

А пятого декабря, в день Кириного восемнадцатилетия, ГИХ пришёл к ним в отдел, на зависть всем девчонкам, с огромным букетом алых роз. Начальница, Элеонора Михайловна, отпустила Киру домой, не дожидаясь конца рабочего дня.

Молодые люди шли по заснеженной улице, ГИХ рассказывал стихи Цветаевой, и вдруг сказал:

– Кирюшка, я каждый год, на твой день рождения буду дарить тебе такой букет. А ещё, когда ты согласишься выйти за меня замуж, на день свадьбы тоже.

– Ну, уж нет, – запротестовала Кира. – Когда я выйду за тебя замуж, ты будешь отдавать мне зарплату и денег на букет, у тебя не будет. Хотя на день рождения ладно, дари.

– Я придумал, – обрадовался ГИХ, – твой день рождения надо совместить с нашей свадьбой. Выходи за меня замуж, Кирюшка.

И схватив, ничего не понимающую Киру за руку, ГИХ потащил её прямо к ЗАГСу. Там, уговорил сотрудницу расписать их, мотивируя тем, что у них есть шикарный букет, и им обязательно надо пожениться.

Вечером домой, в свою комнату, где они жили с Музой, Кира пришла замужней. В ближайший выходной, с друзьями студентами, с подругами из отдела, свадьбу ГИХа и Киры отметили в кафе, скинувшись деньгами, кто сколько мог.

А ещё через несколько дней в отделе появилась председатель профкома, Марья Петровна, невзлюбившая Киру из-за фамилии, и как всегда, делая ударение на первом слоге, позвала:

– Божедомова!

Кира не шелохнулась.

– Божедомова, ты чего оглохла? – Заорала Марья Петровна.

Но Кира сидела, не обращая внимания, пока председатель профсоюза не подошла к её столу и не закричала прямо в лицо:

– Я к кому обращаюсь, Божедомова?

– Ой, извините, Марья Петровна, – как не в чём не бывала поднялась Кира. – Это Вы ко мне, я не поняла просто. Моя фамилия – Хлебникова!

Профкомовский деятель выскочила из отдела, забыв, зачем приходила.

А потом пришёл сентябрь. ГИХ ушёл, как всегда весёлый, на работу и больше не вернулся. Лишь через несколько дней, короткая, странная записка: «Кирюшка, забудь меня. Подай на развод», и неповторимая подпись «ГИХ».

Потом эти страшные допросы в ОГПУ, где утверждали, что её ГИХ троцкист, враг, и готовил переворот. Потом сорок с лишним лет никаких вестей. И вдруг, живой и здоровый, только постаревший, но всё такой же весёлый и умный – ГИХ.

За этими воспоминаниями, сидя на диване, Кира Григорьевна уснула. Она верила, что теперь всё будет иначе, даже ещё толком ничего не зная, о сорока лет жизни ГИХа, она верила, он пришёл навсегда.

Фантики

1

В умывальник, где Мишка договаривался об обмене своих красивых бумажек на фантики, с Витькой из пятого «а», как бешеный ворвался Васька, Валерка Васильев.

– Алекся, там Джин твою койку переворачивает, иди скорее. – «Джином» звали Олега Анисимовича, старшего воспитателя интерната.

Мишка побежал в спальню, предчувствуя не доброе.

– А, вот ты, где болтаешься? – Настроение Джина тоже ничего хорошего не обещало. – Ну-ка, бери свои монатки и за мной.

Подхватив ранец и куртку, Мишка поплёлся за старшим воспитателем.

И вот он стоял в большом кабинете директора интерната, Виктории Павловны, где все без исключения настроены были против Мишки. Даже любимая учительница, Людмила Александровна, смотрела с осуждением и какой то грустью. Да и что от них ожидать, когда они только и умеют ругать и отчитывать. Виновата во всём была, конечно, бабушка. Как только у неё хватило ума, прийти в интернат и нажаловаться на родного внука. А теперь сидит за Мишкиной спиной и тихонько плачет.

– Ты понимаешь, что ты совершил? – Старший воспитатель, Олег Анисимович, наклонившись, попытался заглянуть в глаза опустившему голову Мишке. – Ты совершил преступление, кражу. Мы должны передать тебя в милицию. А оттуда тебя увезут в специнтернат, где содержат воров и всяких малолетних преступников. И ни на какие выходные, каникулы и праздники отпускать тебя не будут. Ты этого добиваешься?

– Миша, – заговорила Анна Ивановна, воспитатель. – Кража чужого – это ужасно. Но обокрасть родную бабушку, которая не сил не здоровья для тебя не жалеет, это для меня совсем непостижимо. Как ты мог так поступить, зачем тебе это всё. – Анна Ивановна показала рукой на стол, где стоял Мишкин ранец с вытряхнутым содержимым.

– Объясни нам, зачем ты это украл?

Ну как Мишка им может объяснить, что все эти не нужные никому бумажки, хотя и с красивыми картинками, он мог обменять на настоящие фантики, просто не успел. Что всего за десять таких бумажек, которые они называют облигациями, семиклассник Сашка дал два фантика от «Гулливера», пять «Красных шапочек» и пять «Коровок». А Серёга из шестого «б», всего за одну бумажку отсыпал двадцать «Му-му» и «Красный мак». Да и что толку объяснять, всё равно не поймут.

– Так зачем ты это украл? – Виктория Павловна достала из газетного свёртка с облигациями бабушкино кольцо и цепочку. – Это же золотые вещи, они стоят много денег.

Мишка ещё ниже опустил голову.

– Ага, стоят. – Подумал про себя. – Ничего они не стоят, на них даже меняться никто не захотел. А вот на бумажки, с тракторами, домами, кранами, можно было получить ещё много фантиков, этих облигаций целая пачка. Жаль рано бабушка схватилась, не успел всё обменять. Эх, было бы время дома, развязать свёрток, забрать только бумажки, или даже не все, а свёрток положить на место. Тогда бы бабушка точно не заметила, и фантиков было бы завались. Так ведь никак. Из дома она не выходила, попробуй забери не заметно, развяжи не заметно, да ещё и на место положи. Не повезло, надо было подождать другого случая, но очень уж хотелось фантики получить, вот и пришлось весь пакет быстро сунуть в ранец.

– Ну, что будем делать, – директор интерната обвела всех взглядом. – Звоним в милицию, пусть забирают?

– Товарищи педагоги, – за Мишкиной спиной поднялась бабушка, – Виктория Павловна, Олег Анисимович, не надо звонить. Я Мишу накажу дома, ведь всё нашлось, зачем заявлять. Мне так же не понятно, зачем он это сделал, наверное думал, что там деньги, купить себе что то хотел. Я ведь стараюсь их с братом не сильно ограничивать, в сладком, в фруктах, правда возможности у меня не большие, одна пенсия. Наверное им не хватает, но что делать.