Скажешь зима

дальнюю границу не тревожим.

Кто же мы – летающие вздохи
или вздохов моментальный снимок?
Птицы, подбирающие крохи
между сквозняков необъяснимых?

Ящерица, та что на припеке,
поднимает мизерное веко.
Видит восходящие потоки,
принимает их за человека.

«Останется народная примета…»

Останется народная примета,
чтоб сторожей пугать издалека,
да медленная туча до рассвета
протянется, как черная рука.

Все кончилось, а мы едва задеты,
и день наполовину не ослеп.
В Донском теперь бесплатные пакеты
и дождик, собирающий на хлеб.

«Слепленный из мягкого, из ватного…»

Слепленный из мягкого, из ватного,
сделанный из снега на воде,
темный воздух ищет виноватого,
в накладной выходит бороде.

И уходит. Места не нашлось ему,
в памяти как будто снежный ком –
темный воздух, тонкими полозьями
увозящий прошлое тайком.

«Любили мягкий карандаш…»

Любили мягкий карандаш,
его острее не заточишь,
а что заточен, тот не наш.
(А ты бери, чего захочешь,
не сторож я тебе, не страж.)

Но время сдвинуло режим
и полюбило четкий почерк,
пера усиленный нажим,
напор без долгих проволочек.

А нам от них какой урон?
Уже не станет полумертвым
ни тот, рисуя на сыром,
ни этот, пишущий на твердом.

«Слово как возможная оказия…»

Слово как возможная оказия
в сообщеньях леса и травы,
сложная неявная афазия
грамоты, гниющей с головы.

Остается самое простое,
и перебирается за ним
слабый дух костра и травостоя.
Все забуду, стану аноним.

Вы о чем? Наверно, об уходе –
впору убывающему дню
темное в обратном переводе
уверенье. Я его гоню.

Лучше задержаться в отголоске
и тянуть, пока он не затих,
чем делить на черные полоски
тятя тятя жалобное их.

«Вдруг зеленеет зрение…»

Вдруг зеленеет зрение.
Вещи теряют вес.
Правила ударения
в дождь повторяет лес.

Кто и куда проник
зазеленевшим взглядом
можно узнать из книг.
Книги летают рядом.

«Как на серебряной пластинке…»

Как на серебряной пластинке
свет, зачерненная листва.
И птицы стали невидимки;
но слышен голос большинства.

Уже неясные творятся
дела. Вечерние цвета
смещаются туда-сюда
и привыкают не бояться.