Я воспитываю папу – 3, или Первое свидание

Тогда папа ненадолго задумался и говорит:

– Придется усовершенствовать этот рецепт. Думаю, если сделать рисовую кашу на кефире, будет еще вкуснее.

Хотя я сразу предложил:

– Может, все-таки сходим за молоком?

Но он же упрямый:

– Не вижу смысла, – говорит.

И все тут.

– Он ведь кислый – кефир! – пытаюсь его переубедить.

– Ну… а мы сахару добавим, если что. Представляешь, никому в голову не приходило варить кашу на кефире! А мы сварим! Будем первооткрывателями! Уверен, что на кефире даже вкуснее получится. Может, мы после этого только так и будем делать.

Смотрю – очень он воодушевился:

– Все начнут нас расспрашивать: «Как это у вас такая прекрасная каша получается?». А мы не станем никому рассказывать, что мы ее на кефире делаем. Будет у нас такой секретный рецепт, как у «Пепси-Колы». Никто не должен знать, что мы в кашу добавляем для лучшего вкуса!

В общем, стоит над кастрюлей, помешивает и рассуждает:

– По большому счету, – говорит, – все открытия именно так и совершаются – смелым, неожиданным тактическим ходом!

Наконец, зачерпывает кашу ложкой и долго на нее дует.

– Хочешь попробовать? – предлагает.

– Давай лучше ты.

Пахнет, надо заметить, не очень. Недавно нашу собаку стошнило, когда папа по забывчивости дважды ее ужином накормил – такой же примерно стоял запашок.

– Зря отказываешься. Ты сейчас, между прочим, упускаешь шанс стать первым человеком на Земле, попробовавшим кашу на кефире. Ну, решайся! – и тянет ко мне ложку. – Внукам своим будешь потом рассказывать!

– Нет! – говорю решительно, мотаю головой, делаю шаг назад и крепко сжимаю зубы.

«Обойдутся, – думаю, – мои внуки без этой истории. Как-нибудь переживут».

– Ну, как знаешь.

И вот он пробует эту кашу. Уверенно так кладет себе в рот полную с горкой ложку. Смотрит куда-то в потолок, пару раз проворачивает нижней челюстью и делает несколько глотательных движений.

Тут лицо его неестественно удлиняется и замирает. А пустая ложка в руке зависает в воздухе. И в такой странной позе он какое-то время стоит неподвижно, как дирижер перед тем как первый раз взмахнуть своей палочкой. Я даже успеваю забеспокоиться.

– Ну как? – спрашиваю.

Тут он как будто внезапно приходит в сознание, опускает взгляд с потолка на меня:

– Что?

– На кефире-то лучше?

– В тысячу раз! – говорит. – Попробуй! Просто фантастическая каша! Неземная! Никогда не ел ничего подобного!

– Что, – спрашиваю, – даже сахару добавлять не надо?

– И так идеально! – зачерпывает кашу и снова мне протягивает. – Ну, пробуй уже! Это нечто!

Я неохотно слизываю с кончика ложки.

– Ну? А? Что скажешь?

Держу эту гадость во рту из последних сил. И проглотить невозможно, и папу обижать не хочется.

Тут он наклоняется ко мне и тихо так, почти шепотом говорит:

– Знаешь, по правде сказать, даже тушеная капуста вкуснее. Выплюнь, пока тебя не стошнило. Никогда больше не будем так делать.

Другое дело шарлотка. Я всегда помогаю ему почистить и порезать яблоки. А что, мне не сложно. Я режу яблоки, а он яйца взбивает. Режу я их одинаковыми аккуратными тонкими дольками, одна к одной, как будто бы я специальный прибор для нарезки яблок, а не человек. Другой бы на моем месте покромсал как бог на душу положит – лишь бы побыстрее. Потом выкладываю дольки на противень, а папа заливает их тестом и ставит шарлотку в печку. Мне нравится наблюдать через стекло духовки, как она поднимается, подрумянивается, и кухню обволакивает теплый запах корицы и ванили. Тоже, думаю, хорошие духи могли бы получиться «Аромат шарлотки»!

– Когда-то давно, – говорит папа, – у меня был роман с одной барышней, которая училась в институте пищевой промышленности и в тот момент как раз писала курсовую работу на тему «Роль фруктовой начинки в карамели „Помпадур“». Какое, видимо, счастье быть ее мужем упущено навсегда!

– От нее пахло корицей и ванилью? – спрашиваю.

– Может быть. Я уже и не помню, – вздыхает. – Давно это было.

Папа берет коробочку с зубочистками, достает одну и приоткрывает дверцу печки.

– Зачем ты в шарлотку зубочисткой тычешь? – интересуюсь.

– Чтобы проверить – готова или нет, – отвечает.

– И как ты это поймешь?

– Не знаю, если честно, – признается. – Но я часто видел, что так делают. Может, когда ее зубочисткой в бок колешь, она должна вскрикивать: «Ой-ой!»?

– Шарлотка? – на всякий случай уточняю. – Вряд ли она с тобой будет разговаривать при ста восьмидесяти градусах по Цельсию.

– Ну, зачем-то же они это делают? – снова втыкает в нее зубочистку и ждет реакции.

– Молчит… – замечаю.

– Как рыба! – добавляет и смотрит на шарлотку недобро.

И тут я вспоминаю:

– У нас в детском саду была повариха. Она, когда макароны готовила, знаешь, как проверяла, сварились они или нет?