Скульптор жизни. Том II

Ещё в школьные годы он стремился пускаться во всевозможные авантюры, с помощью которых становился уважаем среди сверстников и, к тому же, немного приумножал свой маленький капиталец. Уже в тринадцатилетнем возрасте он с удовольствием давал деньги в долг, не особо заботясь об этической стороне вопроса… Таким образом Эдуард повысил своё финансовое положение в три раза и продолжал бы действовать по накатанной дорожке, но… Случился маленький конфликт, о котором Эдуард пожелал не вспоминать никогда, но который повлиял на всё дальнейшее развитие способностей Баникина. Деньги в долг оказались вещью незаконной (а Эдуард большего всего уважал юридическую сторону любого вопроса) и перестали быть способом обогащения. Пришлось искать иной путь для получения богатств, и Эдуард с удовольствием нашёл его…

Восьмиклассник не мог создать преступную группировку или стать отцом «школьной мафии», но порой в жизни случаются абсурдные ситуации, совершенно нелепые и наивные. Всё же… Вы знаете о школьных столовых? Конечно, ведь это, пожалуй, одно из немногих мест в школе, откуда не хочется уходить. Связи с едой тут нет (она не всегда вызывает положительные эмоции), но согласитесь, что даже самый любимый урок будет не таким желанным в тёплой и светлой школьной столовой (для полного счастья нужна компания друзей, их отсутствие становится серьёзной проблемой всего пребывания в школе).

Что любят в столовой? Чаще обожают свежую выпечку. В школе Эдуарда такая выпечка появлялась в ограниченных количествах. Эдуард создал «акционерное общество» из семи учеников своей школы, вложивших всего 500 рублей и получавших по 12% от будущей прибыли. Как только выставлялись подносы, специальные люди скупали все булочки. Толпы голодных школьников сердились, злились и в результате перекупали еду по чуть завышенной цене. Через месяц подобных махинаций было получено 100 тысяч прибыли, разделённой между акционерами…

Увы! Школьная жизнь, представьте, публичная штука, «акционерное общество» национализировали, а у Эдуарда произошла милая беседа с директором, в ходе которой искусно была проведена воспитательная работа с применением символических угроз о том, как легко всё повернуть против него, и блефа по поводу строгой ответственности. Эдуард выслушал выговор с покорным видом, извлёк из него нужные итоги, но в душе остался уверен в полной своей невиновности (как было де—юре).

Так Эдуард окончательно убедился в необходимости не переступать закон ни при каких условиях. При этом он не остановил своё высмеивание пороков окружающих – ведь этого закон не запрещал.

Закончил школу Эдуард, что называется, нормально, но и этого хватило для поступления в Экономический Институт Москвы, где Эдуард трудился не покладая рук, окончив бакалавриат с красным дипломом по специальности финансы и кредит, но, не горя желанием идти в армию, продолжил обучение в магистратуре этого же института, правда по направлению международной политологии.

В магистратуре Эдуард ограничивал себя немного меньше, поэтому, чтобы сводить концы с концами, занимался журналистской деятельностью – писал статьи о банковской сфере, экономической ситуации и прочей малопонятной обывателям (да часто и редактору) лабуде. Эдуард стал снимать небольшую двухкомнатную квартиру, которую обустроил скромно, но со вкусом, благо он у него был. И вот однажды случилось событие, изменившее жизнь обычного студента двадцати трёх лет навсегда…

Один банк с треском обанкротился, оставив более 16 миллиардов долгов. Событие, привлёкшее внимание всего гражданского общества. Событие, которое нельзя было не осветить. Эдуард, зная работавших в том банке знакомых однокурсников, справился с поставленной задачей прекрасно… Но набрёл на маленькую противозаконную схему по переводу денег в офшорные зоны через тот банк… Из—за этого статья Эдуарда не увидела света.

Однако Эдуард Михайлович, кроме работы, ещё и обучался в солидном институте, а с ректором, и вообще со всей администрацией, водил дружеские отношения… И, совершенно случайно, на одном из плановых мероприятий вуза, Эдуарду посчастливилось познакомиться с федеральным чиновником из министерства юстиции – Орловой Елизаветой Николаевной. Молодой человек заинтересовал государственного служащего, и они мило беседовали на протяжении всего мероприятия, оставив друг о друге приятное впечатление (Эдуарду хотелось верить именно в это). Ректор, несказанно обрадованный такому стечению обстоятельств, охарактеризовал Эдуарда чиновнику, как подающего надежды финансиста, талантливого политического аналитика и неплохого издающегося журналиста… Елизавета Николаевна обратила особое внимание на последний пункт. Молодой, талантливый, подающий надежды почувствовал необыкновенную необходимость удовлетворить любопытство дамы, а для первого впечатления избрал ту самую неизданную статью о коррупционных схемах в обанкротившемся банке…

Результат: Эдуард, получив диплом магистра политологии, устроился на работу в отдел банковских коммерческих операций Федерального Банка; госпожа Орлова стремительно перескочила четыре ступени карьерной лестницы; между Баникиным и Орловой установилась светлая дружба и взаимная поддержка во всех начинаниях (вряд ли характеру Эдуарда требовалось больше).

Так, обычная коррупционная схема, обанкротившийся банк и журналистское расследование странным образом повлияли на жизнь двух совершенно разных людей…

Но дружба продолжалась, а жизнь развивалась. Изменения в стране ни малейшим образом не коснулись уже руководителя одного из отделов Федерального Банка Эдуарда Михайловича Баникина, и немного покачали положение Орловой, заставив её уйти из правительственного аппарата и перейти в Администрацию Президента, в которой она и обосновалась.

Карьера же Эдуарда Михайловича успешно развивалась. За десять лет тяжёлой, самоотверженной, искренней работы на Федеральный Банк гражданин Баникин перерос в господина Баникина с некоторым состоянием (нажитым честным путём) и кое—какой целью в жизни. Он получал награды, премии, бесценный опыт и поездки за границу за бюджетные деньги.

***

В общении с любыми людьми Эдуард Михайлович всегда вёл себя смело, напористо и свободно. С чувством абсолютного превосходства над своим собеседником. И, даже если это было не так, Эдуард подсознательно убеждал себя в обратном.

Случалось, что на совещаниях по вопросам кредитования скандинавской компании один из многочисленных рядовых сотрудников отдела, возглавляемого Эдуардом, высказывал здравую мысль, делая это с весьма похоронным видом и сильно волнуясь. Эдуард спокойно обращался: «Станислав, вы подсказываете мне мудрую идею… Думаю, примерно таким образом мы и поступим… Обдумайте более полно свои слова и приходите ко мне через три дня, обсудим». Если через три дня был нерабочий день, на встречу это не влияло – Эдуард встречался в неформальной обстановке, выслушивая подготовленный проект, и уже через неделю представлял его своему руководству, упоминая имя талантливого сотрудника и получая преданность подчинённых.

Иногда какой—нибудь действительно талантливый банкир, с острым умом и трезвым рассудком, слишком рьяно и уверенно защищал своё мнение по определённому вопросу. Эдуард, не переносящий намёков на конкуренцию с собой, прерывал речь оратора на первом спорном моменте или невольной паузе: «Виктор, вы говорите об этих 12 процентах как о данности, однако, по умолчанию они у нас не появятся – их нужно откуда—то взять. Об этом я подумаю на выходных, а на следующем совещании выскажусь по вашему вопросу. Там и решим». Пыл банкира немного спадал, и он с трепетом ждал вердикта руководства. Если перспектива была, то Эдуард представлял проект своему начальству, не говоря об истинном создателе, а с последним делал вид, что ничего быть и не должно. Если перспективы не было – Эдуард прямо говорил об этом сотруднику на совещании, но предлагал ему подумать над чем—то стоящим, направлял его энергию в нужное русло.

Лояльность подчинённых – есть.

С равными себе менеджерами Эдуард общался располагающи и дружески. Шутил, смеялся, хлопал по плечу, улыбался, обедал, удивлял своими знаниями и выручал в трудные моменты. Когда же дело доходило до профессиональной деятельности, Эдуард действовал сухо и как того требовали интересы Банка.

С начальством Эдуард вел себя на равных, впрочем, зная меру. Он советовал, предлагал, говорил, убеждал, агитировал в пользу руководства, но не позволял общаться с собой по формуле «начальник—подчинённый». Это объяснялось его связями со многими Банковскими руководителями и федеральными чиновниками. Хоть последнее и не находило уважения среди банковских служащих (сам Эдуард трепетно относился к этому), но всё же давало Эдуарду уверенность в послезавтрашнем дне.

Основой же всего благополучия стала простая дружба с Орловой. Дружба, которой Эдуард очень дорожил и, об отсутствии развития которой на ранних стадиях, сильно переживал. Но всё сложилось просто великолепно. И Эдуард Михайлович Баникин стал членом Совета директоров Федерального Банка…

Глава III

Время неумолимо бежит вперёд. Такое мы слышим часто, а иногда просто вспоминаем это утверждение, в моменты осознания безнадёжности собственного существования. Поразмыслив над этими словами минут десять, мы продолжаем жить точно так же.

Эдуард Михайлович за два дня освоился на новом рабочем месте. Тридцать четвёртый этаж башни «Bank—hall», кабинет номер 123, в постмодернистском стиле. Кабинет разделялся на четыре зоны: приёмная, зал совещаний и переговоров, рабочая комната и помещение для отдыха с разными вещами, способными развлечь финансиста.

Вид из окон тридцать четвёртого этажа открывался превосходный – все нужные здания просматривались с нужной лёгкостью.

***

Первое совещание всегда волнительно, особенно если на нём решается судьба одной из крупнейших экономик мира. Возможно, именно поэтому все пришли заранее, а начали, соответственно, минута в минуту.

Председатель Федерального Банка, Евгения Романовна Лисова, своим тихим, немного грубым голосом, произвела все формальные действия и перешла к важным темам.

– Через две недели состоится ежегодный Евразийский Банковский Форум в Женеве. Я встречалась с Президентом и говорила с ним про форум… Он ожидает от него очень многого и просит нас тщательно подготовиться к нему… Во—первых, кто будет возглавлять нашу делегацию?

– Думаю, это очевидно… – прозвучало из разных мест.

– Я так не считаю, – отреагировала Евгения Романовна. – Мой новый помощник по международному сотрудничеству напрашивается сам собой, однако, человек он новый и может растеряться… Без обид, Эдуард Михайлович… Директор Департамента контроля ценных бумаг подойдёт лучше – он уже 7 лет в должности.

– А кого мы посылали в прошлый раз?

– Помощника по международному сотрудничеству… Но сейчас это не очень желательно и…

– Евгения Романовна, – заговорил Эдуард, – Думаю, не стоит нарушать традиции… Я имею представление о многих вещах, к тому же вы знаете, что я возглавлял Департамент международного сотрудничества, поэтому все споры напрасны, а выбор должен стать очевидным… А ещё я был в Женеве пять месяцев назад…

– Мы подумаем, – сухо ответила Евгения Романовна.

– Думать нечего, Евгения Романовна! Коллеги, кто за то, чтобы я представлял экономику России на ЕБФ? Давайте решаем этот момент, а у меня ещё доклад о Национальном Банке Вьетнама…

– Эдуард Михайлович…

– Мы за вас, – перебили предостерегающее обращение директора Департамента контроля ценных бумаг четыре голоса из разных мест.

– Отлично! Давайте голосовать…

– Хорошо, Эдуард Михайлович, – подсчитав согласных, сказала Лисова, – На форум отправляетесь вы… Теперь, коллеги, выслушаем доклады и решим вопрос с…

Баникин, улыбаясь директору Департамента контроля ценных бумаг, проследовал к трибуне с победоносным видом, обрадованный своей первой маленькой победой в новом коллективе даже больше, чем оплачиваемой поездкой в Швейцарию.

***

Евразийский Банковский Форум – огромный полигон мировой экономики… На нём нет частных лиц, есть только государства. Распространившийся за XIX—XX вв. капитализм, из—за которого корпорации взяли слишком много власти, стал реальной проблемой для политических элит, вынужденных пользоваться деньгами «спонсоров», но не восторгавшихся этим фактом.

Доллар процветал, Азиатская экономика не совсем…

Евразийский Банковский Форум был призван оздоровить экономическую ситуацию на материке и достигнуть целей государств по сдерживанию рыночной экономики.

Что там хотели сделать в этом году, Баникин очень сильно желал узнать…

Глава IV

Обещанная Орловой встреча с президентом была устроена быстрее в связи с новым заданием Баникина. Свеженький президент, к удобству повествования, не придерживался никаких политических направлений, а был простым социалистом, старающимся во всём слушать избирателей и делать всё для них. Своеобразная американская мечта нашла своё воплощение в нём. Его всегда благостное расположение духа и тихая, местами скромная, манера речи создавали впечатления толерантного мэра курортного города на Лазурном берегу. О его достижениях говорить было рано, ибо новые лица во главе государств должны отработать минимум срок для формирования каких—либо выводов. Но всё же, Иван Иванович Иванов был достаточно популярным в народе. Верхушка власти относилась к нему осторожно. Она не знала его, как управленца, а знала только как парламентария. Всё же Иванов не проводил кадровых изменений и даже наоборот, оставил всё как есть, доверив малейшие изменения знающим людям… Среди знающих была Орлова.

Всё же президента сложно было назвать человеком—тряпкой. Он генерировал хорошие, здравые идеи, которые сильная команда превращала в гениальные изменения, но, вполне вероятно, Иванов испытывал неудовлетворяемые амбиции, которые могли бы превратить его, лет через десять, в настоящего диктатора.

***