Скульптор жизни. Том II

– Ещё я слышал… – начал председатель, но к мирно беседующим банкирам присоединился руководитель делегации из Португалии.

– Мистер Виль, – тоже на английском обратился он, – Моё руководство интересуется сохранностью десятимиллиардных вложений в наше предприятие и…

– Месье Эдуард, я вынужден с вами распрощаться, извините, – аккуратно раскланялся Виль и повернулся к португальцу, отвечая на его вопросы.

Эдуард прошёл по саду, взглянул на Женевское озеро и чудесные в это время года Альпы. Эдуард сильно устал за эти два дня и ему хотелось отдохнуть от всей работы или хотя бы сменить обстановку. Благо уже завтра ночью он вылетит в Москву.

***

Но перед возвращением на Родину, Эдуарда, как и всех его сопровождающих, ждал последний, пятый день Евразийского Банковского Форума.

Началось всё с пресс—конференций. Эдуард давал развёрнутые комментарии по всем вопросам, вновь сыскав популярность у европейских СМИ.

– Вы работали с банковской элитой ведущих стран Европы. Все они старше вас, отразилось ли это на работе? – звучал один из безобидных вопросов.

– Я не считаю возраст проблемой при решении важных вопросов, – с улыбкой встретил вопрос Эдуард. – В банковской сфере, как в сфере искусства и образования, требуются люди с богатым жизненным опытом, знающие все тонкости своей работы… Скорее я являюсь молодым, талантливым исключением, чем мои коллеги профессиональными артефактами.

Подобный комментарий встретили весело…

После завершения всех пресс—конференций (дольше всех продержали почему—то Израиль) форум официально был закрыт и сделаны последние фотографии. Эдуард вернулся в номера, проверил готовность к возвращению и стал готовиться к завершающему обеду с правительством Швейцарии.

***

Катерина обещала присоединиться к Эдуарду за обедом, но после ожиданий уязвлённый Баникин перестал стоять у главного входа в замок и направился в парадную столовую. Блюда были в основном европейской кухни и в каждом обязательно было мясо или рыба (вегетарианство, или хотя бы толерантность к нему, постепенно исчезли из европейского сознания). Восхитительные вина местного производства, сыры, фрукты, шоколадные десерты вызывали гастрономический восторг у неискушённого Эдуарда.

Его соседи по столу, весёлые и искушённые в гастрономии носители языков романской группы, к удивлению Эдуарда, общались о работе, обсуждая подробности банковской деятельности своих стран, не забывая о работе на форуме.

– Расходы слишком большие, – говорил представитель Португалии.

– У вас же только договор с Турцией о корректировке финансовой безопасности! – удивился сидящий рядом испанец. – Вот у Испании расходы!

– Точно, точно… – съёжился португалец. – А у вас—то какие расходы?! Вы вообще инвестиции из Саудовской Аравии принимаете!

– Да, да… Забыл немного…

Эдуард скептически внимал происходящему, не задумываясь о его смысле. Сейчас его заботили нежная запечённая озёрная форель и обида на Катерину, не отозвавшуюся на любезное приглашение, полное надежд.

***

Ровно в 23:37 пятого дня форума, правительственный самолёт России, с многочисленными сувенирами на борту, покинул территорию Швейцарии. Сотрудники Службы Безопасности были, как показалось сонному Эдуарду, обеспокоенно—счастливыми.

Глава VIII

В Москву Эдуард Михайлович въехал в прекрасном расположении духа. Все переживания, казалось, были позади, а впереди ждали исключительно радостные моменты.

«Радостные моменты» началась с совещания у Председателя Федерального Банка Лисовой.

– Доброе утро, уважаемые! – впорхнул в кабинет радостный Эдуард с симпатичными округлыми пакетами. – Я к вам с сувенирами! Иван Сергеевич, Александр Петрович, Сергей Максимович, Людмила Германовна, Татьяна Николаевна, Арина Васильевна, Любовь Ивановна… И, конечно же, вам, Евгения Романовна! Эти подарки от чистого сердца и затемнённой души.

– Спасибо, Эдуард Михайлович, – немного поморщилась Лисова, но подарок приняла (как и все названные Эдуардом люди, благодарившие его за знаки внимания, во время слов Лисовой). – Но нас всех очень интересует с чем вы приехали?

– Ох, – вздохнул Эдуард. – Честно сказать, даже не знаю с чего начать… Всё было очень весело, но одновременно тревожно…

– Мы наблюдали вашу популярность в Европейской прессе, – заметил кто—то.

– Спасибо, я был лишён такого удовольствия. Дела понимаете ли… Всё опубликовано в официальном решении форума, которое я вам переслал. Подробности о работе российской делегации я сообщу в другое время, ибо мои сотрудники ещё не подготовили отчёт, который я озвучу. Но скажу, что нам требуется 40 миллиардов долларов.

– Сколько? – пискнула Лисова.

– Сорок.

– Миллиардов?

– Долларов.

– Эм…

– Не беспокойтесь, ради сокращения проблем я сейчас же еду к президенту, как мы с ним и договаривались, и рассказываю об этих деньгах.

Преисполненный удовлетворённого чувства отмщения перед Лисовой, Эдуард стремительно вышел из зала совещаний, прошёлся до лифта, спустился на парковку и отправился в Кремль.

***

Простояв немного в пробках (это проблема не решится даже в середине XXI века, уверен), Эдуард въехал в символ России и пошёл по знакомым пунктам охраны и досмотра, дойдя до приёмной Иванова.

Во—первых, его впустили сразу же, без малейшего промедления. Во—вторых, Эдуард понял, что второе посещение президентского кабинета не вызывает у него такого же восторга, как вызывал второй визит к Орловой, переживаемый Эдуардом в самой глубине души и обдающий его трепетом и необъяснимым благоговением. Фигура президента такого не вызывала. Слишком блеклой личностью был Иванов.

Вполне заурядная внешность 48—летнего мужчины, не слишком отталкивающая, не слишком привлекающая. Пепельный цвет коротко подстриженных волос. Большие зелёные глаза с жёлтым отливом. Пугливая манера держать себя. Отсутствие публичного чувства юмора. Возбуждённая манера личного общения, иногда со скачками мысли. Но внутри Иванова совершенно точно был острый, пытливый ум аналитика. Политологи считали, что он имеет большие планы и амбиции, но Эдуард, зная систему с «внутренней стороны» («изнутри» знать систему было не по чину Эдуарду), понимал всю переходность президентства Иванова. Баникин был убеждён, что даже второго срока может не быть по причине усталости, накопившейся в Иванове, который не мог с этим ничего поделать.

Орлова превосходила Иванова во всём. Высокий рост. Заметная и красивая внешность. Выразительное лицо. Короткие каштановые волосы. Тёмные, проницательные, но самое главное живые глаза. Свободная манера держаться. Присутствие необходимого объёма чувства юмора. Располагающая к себе речь, выражающая живейшее участие и заинтересованность в собеседнике. Уверенная походка, общая аристократичность в движениях. При этом строгость и аккуратность в работе, полная самоотдача долгу и непрекращающийся контроль ситуаций, возникавших в сфере её ответственности. Непроизвольное желание доминировать над присутствующими. И, в конце концов, наличие изощрённого ума и богатые общие знания. Словом, идеал, во всяком случае, так казалось Эдуарду Михайловичу (в каком смысле для Баникина она «идеал» – сказать трудно).

Подобные характеристики не раз проносились у Эдуарда в голове, и вот сейчас, войдя в кабинет, Баникин увидел и Иванова, и Орлову, и министра иностранных дел, Игоря Сергеевича Наклеватько.

***

– Игорь Сергеевич, я категорически против. Вы просите невозможное…

– Елизавета Николаевна, Виктор Сергеевич превосходный дипломат, роль постоянного представителя России в ООН ему прекрасно подойдёт!

– А я считаю его халтурщиком… Мы с вами помним, как в 2037 году он, скажу прямо, облажался в Китае… Косвенно он даже виноват в начале войны!

– Елизавета Николаевна! Это слишком серьёзные обвинения…

– Может быть, но пока МИД подчинено Президенту, его решения должны быть согласованы с Администрацией… Ясно, что вы добьётесь своего, но я категорически против и буду говорить об этом совершенно открыто!

– Эдуард Михайлович, вас—то мы и ждали! – облегчённо воскликнул Иванов, пугливо взиравший на перепалку. – Из—за вас мы и собрались…

– Добрый день, Елизавета Николаевна, здравствуйте Иван Иванович, – наклонил голову в обращение к первой, подал руку второму Эдуард. – Игорь Сергеевич, рад знакомству.