Легендарные герои военной разведки

Дальше, побывав у руководства аэропорта и после получения документов на дозаправку, самолет вылетел на аэродром Айлдуайлд. Однако, войдя в зону управления воздушным движением Нью-Йорка, командир экипажа получил сообщение: посадка в Айлдуайлде не разрешается, вас примет база Эндрюс у Вашингтона.

ЦРУшник отреченно наблюдал за происходящим. «Очередная провокация», – подумал Лезжов и, развернувшись к агенту, пропустил его вперед:

– Запросите диспетчера, полковник. В чем дело? Выясните причину отказа.

Но беседа представителя спецслужб с диспетчером ничего не дала. Пришлось подчиниться.

На авиабазе Эндрюс дела обстояли еще хуже. Начальник базы отказался заправлять горючим советский самолет. Обо всем Лезжов доложил в посольство.

Пока шли переговоры, полицейские огородили стоянку самолета барьером. Вскоре по периметру ограждения стали собираться фотографы, кинооператоры, корреспонденты, а также военнослужащие базы.

Толпа у самолета испугала Гизенгу. Когда Лезжов возвратился в салон, вице-премьер бросился к нему.

– Американцы хотят расправиться со мной. Посмотрите, какая толпа у самолета. Они арестуют меня, как Патриса Лумумбу.

Пришлось успокаивать конголезского деятеля. И в свою очередь, предложить ему спуститься вниз и рассказать правду о Конго.

Но, чувствовалось, что вице-премьер боялся.

– Я буду находиться впереди и прикрою вас, – пообещал Иван Иванович.

С трудом Гизенга согласился. Они спустились по трапу. Лезжов прикрывал конголезца. Прозвучали первые вопросы, Гизенга ответил на них. Так началась эта импровизированная пресс-конференция. Она длилась около часа. Сыпались вопросы, щелкали затворы камер фотокорреспондентов… Казалось, на следующий день газеты выйдут с броскими заголовками. Однако ничего подобного не случилось. СМИ словно в рот воды набрали. Будто и не было почти часового выступления Гизенги на аэродроме Эндрюс.

…Утром пришлось вновь отправиться к начальнику авиабазы, поскольку было видно, что никто не горит желанием заправлять советский самолет. Иван Иванович потребовал объяснить почему не проводится заправка.

– У меня нет горючего, – развел руками командир.

– Полковник, – с укоризной сказал Лезжов, – покопавшись в памяти, я назову вам количество горючего, которым владеет база. Это что, глупая шутка?

Командир лишь вздохнул:

– Не сомневаюсь в ваших знаниях. Но я не занимаюсь политикой. Думаю, в нашем Госдепартаменте вам скажут, есть ли у меня топливо.

Все было ясно. Вскоре поступил звонок из советского посольства. Госдеп дал добро на вылет самолета, переговоры о заправке ведутся.

Иван Иванович понимал: эти переговоры могут затянуться, и Гизенга на Генассамблею ООН не попадет. Подполковник Лезжов посоветовался с экипажем. Оказалось, что без дополнительной заправки Ил-18 сможет долететь от Эндрюса до Айлдуайлда и возвратиться назад в случае отказа посадки в Нью-Йорке.

Решили лететь. При входе в нью-йоркскую зону получили команду занять соответствующий эшелон и ждать. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать… Запросили диспетчера, получили тот же ответ: «Ждите». Лезжов заставил ЦРУшника обратиться к диспетчеру. Толку никакого. Старший инженер с тревогой поглядывал на показатель количества топлива. Стрелка приближалась к нулю. Назревала чрезвычайная ситуация.

Взяв наушники и микрофон у пилота, Лезжов стал передавать в эфир.

– SOS, SOS, топливо заканчивается, разрешите посадку.

В ответ молчание. И тогда Иван Иванович пошел на крайний шаг.

– SOS, SOS, заходим на посадку. Будем падать на город.

И только тут диспетчер зашевелился. Испуганным голосом он стал отдавать команды на снижение и посадку. Ил-18 благополучно совершил посадку в аэропорту Айлдуайлда. Антуан Гизенга уехал в город. Задача, поставленная руководителем аппарата, была выполнена.

Но такая активность и настойчивость помощника военно-воздушного атташе подполковника Лезжова не понравилась американцам. Вскоре из Центра пришла шифрограмма: Госдепартамент США направил в МИД СССР ноту протеста и предупреждение Ивану Ивановичу за его поведение, не соответствующее статусу дипломата. Правда, никто так и не объяснил, что же это за поведение и о чем конкретно идет речь.

Но снизить активность Ивану Ивановичу было не суждено. В сентябре 1960 года в США для участия в 15-й Генеральной Ассамблее ООН прибыла делегация СССР во главе с Никитой Хрущевым. Сам глава государства и сопровождавшие его лица находились на теплоходе «Балтика», но возвращаться на родину Никита Сергеевич собирался на самолете. Встречу этого самолета поручили обеспечивать помощнику военно-воздушного атташе Лезжову.

На самолете Первого секретаря ЦК КПСС прибыл генеральный авиаконструктор Андрей Туполев.

Следует напомнить, что приезд делегации проходил после разведывательного полета Пауэрса, срыва Парижской конференции, отказа Советского Союза принять в нашей стране с официальным визитом Эйзенхауэра, агрессии против Кубы.

Однако надо признать, что трудности в работе были не только внешние, но и внутренние. А началось с того, что начальник службы безопасности Хрущева генерал Захаров приказал охранять Лезжову борт № 1. Иван Иванович возразил и напомнил, что у него совсем другие обязанности. Посыпались угрозы, упреки.

Правда, на следующий день генерал был весьма доброжелателен и пожаловался на нехватку сотрудников. Тем не менее Лезжову пришлось вместе с назначенным сотрудником безопасности организовывать охрану самолета.

Потом из посольства неожиданно сообщили, что по договоренности с Госдепартаментом США в аэропорту Айлдуайлда будет проведена выставка американского самолета «Боинг-707» и советского Ту-114 с посещением обеих машин посетителями. Вот так задачка! На борту Ту ни листочка рекламы. Лезжов позвонил Туполеву.

– Нам не нужна реклама. Наш Ту-114 и так превосходит «боинг» по всем показателям, – сказал генеральный конструктор.

Впрочем, дело не только в рекламных буклетах. Организовать выставку и посещение, осмотр самолета не просто. В общем, забот полон рот. А тут еще старший по дежурной группе у самолета сообщил, что ночью американские полицейские стали заводить беседы на чистом русском языке. Судя по всему, это были бандеровцы или власовцы. Пришлось принимать соответствующие меры, ставить в известность лейтенанта полиции, который работал с ними.