Кроты ГРУ в НАТО

Пребывание, пусть и недолгое в качестве военно-воздушного атташе в Москве тоже сыграло свою роль. Его часто приглашали в советское посольство, он познакомился с послом СССР в Швеции Александрой Коллонтай.

Как-то она собралась посетить лагерь советских интернированных, и Веннерстрему поручили сопровождать ее. Вместе с послом в этой поездке участвовал и военный атташе Советского Союза полковник Николай Никитушев.

Между Веннерстремом и Коллонтай состоялась примечательная беседа. Посол сказала, что окружение гитлеровцев под Сталинградом означает окончательный перелом в войне, Германия истощена. И тогда Стиг спросил:

– Так, может, созрело время для перемирия и переговоров?

– Соглашение, почетное для обеих сторон. Об этом мы не думаем, – ответил посол.

На том, собственно, беседа и завершилась. А через некоторое время начальник контрразведки полковник Карлос Адлеркройз вызвал к себе Веннерстрема, и ошарашил известием:

– Мы раскрыли немецкий код. Теперь читаем их телеграммы.

И протянул бланк одной из них. Стиг прочел, как из немецкого посольства в Берлин докладывали содержание его беседы с советским послом. Он действительно совершил такую утечку.

– Ты теперь возомнил себя миротворцем, – усмехнулся начальник контрразведки.

Что ж, это был хороший урок на будущее.

А вскоре штабной период Веннерстрема закончился, и он распрощался со Стокгольмом на два года. Стиг возвратился на летную работу. Он командовал эскадрильей, совершал постоянные полеты. В одном из них уцелел чудом. При падении заклинило «фонарь» кабины, Стиг покидал самолет через запасной люк, вылез на крыло, выпустил парашют, но уже было поздно, его бросило на деревья, и он повис на стропах головой вниз.

Его нашла какая-то старушка, потом прибежал радист, помог освободиться.

Потом он скажет: «Я был очень близок к тому, чтобы не вернуться домой, оставив свое имя в числе многих в вестибюле штаба ВВС – на мемориальной доске погибшим летчикам».

К счастью, этого не случилось.

Услуга за услугу

После войны комэск Веннерстрем уже носил майорские погоны и считался опытным летчиком. Правда, его вновь перевели на штабную работу и он занялся аналитическими исследованиями организации вооруженных сил. Как и многие другие, Стиг мечтал стать командиром флотилии. Однако звонок командующего ВВС однажды оборвал его мечты:

– Передо мной статистика полетов «штабников». Какого черта, Веннерстрем! У тебя слишком мало летных часов!

Генерал был не очень дипломатичен, но он ясно показал: не будешь летать, не станешь командиром флотилии. И хотя после неприятного разговора Стиг стремился к большему налету, этого было явно недостаточно.

Опять позвонил генерал Норденшельд и ударил, что называется, наотмашь:

– Ты не годишься для почетной должности командира флотилии.

Командующий сделал паузу, потом сказал:

– Зато у тебя есть явный талант к разведке. С твоим знанием языков ты принесешь гораздо большую пользу ВВС, если послужишь за рубежом военно-воздушным атташе.

Конечно, Стиг был очень разочарован. Да, он любил разведку. Но еще больше он надеялся стать командиром флотилии. А теперь, все эти полеты, риск, стремление освоить профессию летчика, оказались бессмысленными. Обида поселилась в его душе.

Это, собственно, и стало тем фоном, на котором произошла очередная встреча Веннерстрема с советским военно-воздушным атташе полковником Иваном Рыбаченковым.

Ивана, как и в прошлый раз, интересовало одно важное обстоятельство. Было уже ясно, что вскоре США возглавит вновь образуемый блок НАТО. Рыбаченкова беспокоило, не пойдет ли Швеция на секретное соглашение с альянсом. Веннерстрем убеждал советского атташе: не пойдет.

Неожиданно полковник заговорило другом. Он узнал из прессы, что на военном аэродроме в Уппланде планируется реконструкция и увеличение взлетно-посадочной полосы. Теперь он об этом «пытал» Стига, но не получал ответа.

– Ну, если ты ничего не хочешь говорить, я вынужден думать, что есть нечто подозрительное.

– Там нет ничего подозрительного. Полоса предназначена для посадки шведских самолетов.

Чтобы увести разговор в сторону, Веннестрем заговорил о затяжке решения по его приезду в Москву. В последнее время советское руководство почему-то затягивало его. Во всяком случае, так казалось Стигу.

– Хорошо, – сказал Рыбаченков. – Я постараюсь все разузнать и помочь.

Военно-воздушный атташе «засмолил» свою любимую папироску.

– Так как насчет взлетной полосы? Мне же надо что-то докладывать в Москву.

Стиг рассмеялся:

– Ну да, услуга за услугу. Старая песня.

– Ладно, – согласился полковник. – Давай по-другому. Сколько стоит для тебя эта проклятая полоса? Две тысячи?

«Я не был особенно удивлен, – напишет в своих воспоминаниях Веннестрем, – зная, что другим тоже делались подобные предложения. Следовало бы отнестись к этому спокойно и не отвечать совсем. Но авиационная карьера полетела к черту, и я был в депрессии, поэтому плохое настроение подхлестнуло мою реакцию. Я разозлился, что он выбрал жертвой подкупа именно меня. И, черт подери, я выпалил, не думая:

– Да-а-а-а? А почему бы, например, не пять?

Он по-прежнему смотрел в сторону, не видя выражения моего лица. Ответ последовал немедленно:

– Я должен запросить Центр».

Так началось сотрудничество Веннерстрема с советской военной разведкой.

Потом ему не раз припомнят деньги, получаемые от советских сотрудников. Никто не отрицает, была оплата, впрочем, весьма не большая, но не это главное. Стиг работал не из-за денег. Во всяком случае, не они были самым важным в его деятельности. Тогда что?

Не забудем, что период времени, в который Веннерстрем сотрудничал с советской военной разведкой, приходится на постоянное и все нарастающее противостояние двух мировых систем. Ему, человеку прекрасных аналитических способностей, имеющему доступ к натовским документам, не сложно было понять, к каким пагубным последствиям приведут агрессивные намерения Североатлантического альянса во главе с США. Он не желал новой мировой войны и согласился на сотрудничество с ГРУ, чтобы выровнять баланс сил, не позволить мощной военной силе НАТО обрушиться на СССР.

«Сам Веннерстрем, – говорил о нем генерал-майор ГРУ Виталий Никольский, – никогда не просил у нас никаких прибавок. Все это домыслы, что он был скупым, алчным, что его купили, и что он работал ради денег… Он никогда бы не пошел ни на какое меркантильное сотрудничество с иностранной разведкой. В его мировоззрении не было никакой другой основы, кроме осознания опасности, к которой может привести деятельность вооруженных сил США и НАТО для судеб мира».

Особая роль ценного агента

На суде он не признал себя виновным и заявил, что история их рассудит. Через десять лет своего тюремного заключения, Стиг написал мемуары, и из них видно: Веннерстрем остался верен себе. Величайший супершпион времен «холодной войны» сам отвечает на этот вопрос.

«Американцы в те дни хорошо осознавали свое военное превосходство. Звучали агрессивные высказывания «ястребов» среди военных и дипломатов – все это производило на меня грустное впечатление. Я опасался реальности третьей мировой войны…

Впоследствии над моими усилиями насмехались, с издевкой замечая, что я «поставил не на ту лошадь». Но если бы кто-нибудь сказал нечто подобное в то время, я бы не принял к сведению. Я играл важную роль и считал, что она должна быть сыграна до конца.

«Успешная мимикрия – и больше ничего», – писалось позже в одной статье в США. «Отличная обработка мозгов», – сказал уже здесь, дома, кто-то не по годам быстро созревший. На самом деле я не был продуктом ни того, ни другого. Просто я был одержим мыслью, что играю нестандартную, особую роль, и эта мысль росла во мне из года в год…»

И, действительно, Стиг Веннерстрем играл особую роль. Иначе за что он получил беспрецедентный приговор в своей собственной стране – пожизненное заключение? При том, что максимальный срок в Швеции ограничивается десятью годами тюрьмы. Тем более, сегодня известно: он практически не работал против своей страны. Вся его разведдеятельность была направлена против агрессивного блока НАТО и США.

Стиг Веннерстрем