Истинным курсом (сборник)

– Да, мне было поручено. Хотя у меня с самого начала эта затея вызывала сомнения. А уж когда служба движения отфутболила к вам, на ваше усмотрение, то здесь я откровенно забеспокоился. Попался бы какой-нибудь энтузиаст и поди же – будешь глаза пялить и «дрова ломать». Поэтому будем считать, что нам помог полуночный штурман. Это он распорядился устроить пургу перед съемкой с якоря. А то бы накрыло в самом канале, я думаю, нам туго бы досталось. Накрывало так, что на первом колене видимость падала до нуля. А с вашей осадкой было бы тяжело. Кстати, вода ночью падала на 50 сантиметров.

– Вы про какого-то полуночного штурмана сказали? Я что-то не слышал об этом персонаже, это какое-то поверье?

– Да, существует поверье, что в минуты серьезной опасности на судне появляется штурман-призрак. Когда туман полностью покрывает всё вокруг, полуночный штурман помогает судоводителям успешно провести судно, минуя различного рода опасности. Моряка, стоящего в это время на мостике, обдает ледяным холодом, он чувствует дыхание полуночного штурмана. Но ровно в полночь призрак исчезает.

– Интересная история. А вообще-то, когда я вчера вышел на крыло мостика, меня так сразу сильно просквозило, холод был собачий. Куда тут сниматься? Видимость очень плохая и сгонный ветер. Я как-то сразу отчетливо почувствовал тревогу за судно. И по времени совпадает, все происходило еще на вахте третьего помощника. Так что, может быть, это и приходил полуночный штурман. Весьма вовремя.

На следующее утро в акватории порта вода покрылась круглыми ледяными тарелочками. Появился так называемый блинчатый лед. Ледяные блины являются предшественниками настоящего ледяного покрова. Вскоре море окончательно замерзнет, покроется льдом. Полуночному штурману, однозначно, прибавится тревог и забот.

P.S.: «Иллюстрированный словарь морского языка» Николая Александровича Каланова дает определение этому мифическому представителю плавающих специальностей:

Полуночный штурман

В минуты серьезной опасности на судне появляется штурман-призрак. Когда туман полностью поглощает всё вокруг, именно он, полуночный штурман, помогает рулевому провести судно, минуя подводные рифы и скалы. Моряка, стоящего в это время за штурвалом, обдает ледяным холодом, он чувствует дыхание полуночного штурмана. Холодное оцепенение сковывает матроса, а призрак в это время берет управление кораблем в свои руки. Но, как только пробьет полночь – призрак исчезает, и рулевому придется приложить невероятные усилия для того, чтобы, преодолев страх, удержать правильный курс.

Хочешь верь, хочешь нет!

Жаль, не сложилось

Генка, начиная с первой медицинской комиссии, никогда не испытывал особых затруднений. Войдет в кабинет и почти сразу же выйдет с заключением «годен». Это касалось и стоматологического кабинета: врач внимательно осмотрит, постучит, но зубам каким-то блестящим специальным инструментом, одобрительно покачает головой и затем быстро сделает запись в медицинской книжке «здоров». Первые признаки ухудшения появились после трех лет работы на севере. Мягкая карельская вода все же начала сказываться и появилась первая пломба. А сейчас у него их целых две.

Судно стало в финском порту Хамина под погрузку пакетированного леса. А если по-простому: грузить предстояло пиловочник в пакетах назначением на Францию. Апрель в этих широтах никогда не бывает теплым. Слабое солнце делало только первые усилия пробиться сквозь тяжелые серые тучи, низко нависшие над морем, городом и портом. И эти тучи гнал на запад холодный порывистый ветер, взметая и кружа на причалах уже появившуюся пыль. Грузить предстояло по двум десяткам коносаментов мелкие партии пиломатериалов в пакетах, причем некоторые из них включали в себя только две-три упаковки. Это требовало повышенного внимания к счету груза. Судовые тальманы постоянно сверялись с результатами счета береговых тальманов. Геннадий, набегавшись еще с вечера, поднялся на мостик, чтобы сделать записи в вахтенном журнале. Он откровенно себя плохо чувствовал, сказывалась усталость почти бессонной ночи. Вечером он сильно замерз, постоянно бегая между судовыми трюмами и машинами, подающими груз к борту судна. А тут к утру еще зуб заболел. Это было непривычно, досадно и больно.

На мостике капитан беседовал с начальником радиостанции, он глянул на вошедшего. И этого, как оказалось, было достаточно, чтобы отметить нездоровый вид второго помощника:

– Геннадий, что с тобой? Заболел, что ли? Вид у тебя какой-то нехороший».

– Михаил Павлович, все нормально, только вот что-то зуб разболелся, – ответил второй помощник.

– Вот этого еще нам не хватало. С зубами шутить не надо. Надо сразу меры принимать. Так, давай попросим старшего помощника тебя подменить. Сейчас кофе-тайм начался. А ты сходи на консультацию к нашим коллегам, пусть тебя там посмотрят, – дал команду капитан.

– Не понял я, куда надо идти за консультацией? – удивился Генка.

– Куда сходить? В соседнем бассейне видишь, подошел пассажирский пароход? Это пешком в обход нашего бассейна займет пятнадцать минут. Это «Михаил….» стоит. Там наверняка врач есть, а может и стоматолог, пароход крупный, врачи должны быть. Там только обслуживающего персонала человек триста. Нам стоять тут еще долго, тем более что нет ясности с палубным грузом. Еще дня три постоим. А вот как долго они будут стоять, неизвестно. Лови момент. Сходи, но один не ходи. Попроси третьего механика составить тебе компанию. Понял? Со старпомом я сам поговорю, не беспокойся.

Уже через час Геннадий с третьим механиком поднимались по высокому парадному трапу пассажирского лайнера. У трапа их, как и положено, встретил вахтенный матрос. Узнав о цели визита, он вызвал вахтенного помощника. В большом просторном помещении центрального коридора, похожего на вестибюль престижной дорогой гостиницы, их встретил вахтенный помощник. Далеко не молодому, как отметил Геннадий, вальяжного вида помощнику пришлось заново объяснять цель их визита. Пока они стояли в ожидании помощника, в центральном холле кипела работа, обслуживающий персонал, видимо, готовил судно к приему новых пассажиров, какие-то женщины, различных возрастов, носили кипы белья или просто какие-то коробки, проходя мимо гостей, не обращая на них никакого внимания.

Выслушал объяснение цели визита, помощник, немного подумав, набрал номер телефона, затем начал объяснять ситуацию коллеге на том конце провода. Затем, видимо, получив ответ, разъяснил, как надо пройти в судовую амбулаторию, назвал номер помещения: «Найдете сами? Мне необходимо срочно продолжить ревизию». Гости, даже не поняв, что надо делать помощнику, сказали, что они сами доберутся. Судовая амбулатория на самом деле оказалась совсем не далеко в конце кормового коридора, указанного помощником. Дверь была открыта, видимо, их там уже ждали.

Геннадий постучал в дверь, на пороге появилась молодая девушка – медицинский работник в белой форменной одежде: «Это вы гости с сухогруза?»

– Да, это мы, – ответил Геннадий, – заходите.

Геннадий с третьим механиком вошли в медицинское судовое помещение. Их поразила идеальная чистота: накрахмаленные белые скатерти и занавески, в шкафчиках переливались медицинские инструменты, поблескивая металлическими боками из нержавеющей стали. Навстречу им вышла молодая, очень приятного вида женщина в белом халате, представилась судовым врачом. Она поинтересовалась о самочувствии гостей, спросила, какие проблемы заставили их прийти. Третий механик сразу же все свалил на Геннадия. Генка, в который раз, начал объяснять причину визита. Врач усадила его на стул и стала внимательно осматривать больное место, затем произвела целый ряд каких-то манипуляций во рту больного.

– Так, молодой человек, ваш зуб в полном порядке. Вы, видимо, недавно просто переохладились, застудили нерв. Это плохо, но не смертельно. Затем открыла шкафчик и достала из него маленькую коробочку: «Молодой человек, а, между прочим, как вас звать?» – «Геннадий, а моего друга Толиком звать».

– Хорошо, Геннадий, вот вам таблетки, пить три раза вдень перед едой. Не переохлаждаться, ноги держать в тепле. Больше пить теплого чая, не горячего, а теплого, – рекомендовала врач. Гости стали благодарить, а в завершение визита Генка поставил на накрахмаленную скатерть бутылку хорошего виски. Подарок был ориентирован изначально на врача-мужчину. Они было собрались уходить, в дверях появилась медицинская сестра.

– Так ребята, а какое сегодня у нас число? – неожиданно спросила врач.

– Сегодня тридцатое апреля. А что? – насторожился Геннадий.

– А ничего. Я просто спросила. Меня зовут Маргаритой Ивановной, если по-простому, то просто Ритой, – вдруг представилась врач.

– Очень приятно, очень, – отозвались гости.

– Вы долго планируете стоять в порту?

– Наверное, долго, у нас проблемы с палубным грузом. Еще постоим. А что вы спрашиваете? – Геннадий решил перехватить инициативу.

– А то, что завтра праздник. День Первого мая, День международной солидарности трудящихся. Приходите к нам в гости? – предложила врач. От неожиданности предложения Геннадий начал оглядываться по сторонам. Он успел отметить, что медсестра, стоявшая в дверном проеме, начала приветливо улыбаться.

– Мы согласны, – не раздумывая, ответили гости-больные.

– Вот и хорошо, договорились. Мы будем вас ждать.

– А что надо принести? – спросил Толик.

– Ничего не надо, у нас все есть. Так значит договорились. Первого мая после 16=ти по-местному мы вас ждем. На этом и порешили.

Всю обратную дорогу друзья обсуждали визит к врачу. Хозяйки амбулатории им очень понравились, особенно врач – такая приятная женщина, очень. Не дойдя до судна, они уже обговорили, что возьмут с собой первого мая. С командирами они должны договориться – они же будут просить первый раз. К вечеру у Геннадия зуб, видимо, так же проникнувшись знакомством с медицинскими работниками, болеть перестал.

Первого мая в полдень по местному времени судно получило указание судовладельца следовать в порт Котка для продолжения погрузки, там их ждал палубный груз. В 14 часов второй помощник уже руководил работой баковой швартовной бригады на отходе из порта. Проходя мимо соседнего бассейна, ему даже показалось, что он различил две маленькие фигуры в белом, стоящие на корме большого пассажирского лайнера, где только обслуживающего персонала около трехсот человек, а экипаж-то всего сорок. Очень жаль, не сложилось.

Кто в море не ходил, тот богу не молился

Судно «оторвалось» от Ионических островов и легло курсом на Мессинский пролив: следовало доставить в итальянский порт Салерно очередную партию металлических балок в связках. Этот груз был всего скорей исключением для этого типа судов – небольшого тоннажа, оборудованных трюмной рефрижераторной установкой. Через шесть часов после поворота начальник радиостанции принял штормовое предупреждение по району, который предстояло пройти судну в ближайшее время. Он позвонил в каюту капитана, доложил о получении новой информации. Капитан поднялся на мостик. Прочитав «штормовое», он зашел в штурманскую, склонился над картой. Штормовые предупреждения никогда не бывают вовремя. Станислав Егорович с циркулем в руках занялся штурманским «колдовством», просчитывая варианты дальнейшего следования с учетом значительного ухудшения погоды. Вахтенный помощник уже несколько раз встретил испытующий взгляд вахтенного матроса – что он там так долго считает, наверное, будем менять курс? Вахтенный помощник жестом показал матросу, что надо подождать. Погода будет портиться, и это требует продуманного решения. Необходимо как можно скорее проскочить опасный район. Не возвращаться же назад в острова, там надо еще получить разрешение на постановку на якорь, а потом, как говорят, «возвращаться – дурная примета». Скорее всего будем менять курс.

Так и случилось. Капитан вышел из штурманской рубки, по-прежнему держа в руке лист с текстом штормового предупреждения. Он обратился к вахтенному помощнику: «Владимир Алексеевич, погода будет портиться. Ложимся на курс «по гиро» (по гирокомпасу) двести семьдесят градусов. Надо по кротчайшей пересечь Ионическое море, добраться до итальянского берега».

Вскоре, значительно раньше, чем предполагало штормовое предупреждение, погода начала портиться. Небо заволокло серыми низкими тучами, из-под которых начал дуть все усиливающийся ветер. Море покрылось белыми барашками, превратившимися вскоре в отдельные, пока небольшие, волны. Капитан опять поднялся на мостик: «Что-то рановато начало раздувать, значительно раньше, чем предполагалось. Так, Владимир, сделай объявление – команде крепить на объектах по заведованию и в каютах все по-штормовому. Вызови на мостик боцмана». Боцман поднялся на мостик и, получив указания непосредственно от капитана, быстро спустился вниз – необходимо было проверить готовность судна к штормовым условиям.

Погода тем временем продолжала быстро портиться. Ветер резко поменял направление, зайдя почти на встречный. Судно начало терять скорость, спутниковая система показывала падение скорости уже на два с половиной узла. К концу вахты второго помощника погода окончательно испортилась, так что старшему помощнику пришлось принимать вахту в реальных штормовых условиях. Владимир Алексеевич хотел было задержаться на мостике, может, чем-то можно было помочь, но капитан отправил его отдыхать. Судно испытывало смешанную качку, периодически врезаясь в налетающие водяные горы. Столбы водяных брызг захлестывали судно, долетая до надстройки. Ветер резко набирал силу, волны были еще пока короткие, но отдельные из них достигали уже большой высоты. Станислав Егорович в очередной раз поднялся на мостик, и в этот момент из радиорубки вышел начальник радиостанции, он протянул капитану листок с текстом только что принятого сообщения. Это было очередное штормовое предупреждение. Прочитав текст сообщения, капитан закачал головой. Старпом, уже не первый год работающий на этом судне, без каких-либо слов понял только по этому движению, что ситуация ухудшается. Прочитав для старшего помощника текст предупреждения, капитан заходил по широкому мостику:

– Ожидается дальнейшее усиление ветра. Необходимо готовиться к встречи с еще худшей обстановкой.

– Куда уж хуже? – высказал свое отношение к сложившейся ситуации старший помощник.

– Посмотрим, – был ответ капитана.

Тем временем погода продолжала портиться. Волны достигли такой высоты, что авторулевой в момент встречи с ними уже не справлялся со своими задачами, начинал подавать тревожный звуковой сигнал, извещая присутствующих на мостике, что судно уходит с курса. На руль заступил вахтенный матрос.

– Так, Ваня, на руле не зевать. Если судно не будет слушаться руля – немедленно докладывай. Мы поможем, – капитан проинструктировал вахтенного матроса.

Но еще через час уже и вахтенный матрос не мог качественно удерживать судно против волны. Станислав Егорович отметил появившуюся нервозность в действиях вахтенного матроса, видимо, сказалось отсутствие опыта работы в таких штормовых условиях.

– Сергей Николаевич, давай сам заступай на руль. Если что, я буду подрабатывать машиной.