Разворот в никуда. Россия в петле Кудрина

Ставший королем после отравления Карла II ртутью в ходе алхимических опытов его младший брат Яков II («веселый король» Карл II, только признавший 14 внебрачных детей, не оставил законных наследников) восстановил против себя Англию за три года: народ возненавидел его за поощрение католицизма, элита («новое дворянство» и финансисты) – за попыткувернуть абсолютизм.

Виги и тори объединились против Якова II, но нового Кромвеля не нашлось, и банкиры профинансировали Славную революцию 1688 года – интервенцию Вильгельма Оранского и госпереворот. Результатом стал Билль о правах 1689 года, знаменовавший переход Англии к конституционной монархии, в которой король подчиняется законам, издаваемым парламентом.

Виги победили, но лишь при поддержке тори. Славная революция породила компромисс; основанное на выгоде единство элиты укрепилось, включая партнерство между парламентом и купцами, – и оказалось направлено против Франции. Через сто лет оно сокрушит Францию, направляя Великую революцию через сеть тайных обществ и скрытого финансирования (правда, это будет ответом на предоставление Людовиком XVI в июне 1776 года 1 млн. ливров на войну североамериканских колоний против Англии: по Макиавелли, не смертельный удар убивает нанесшего его).

Тривиальный госпереворот в ходе интервенции зовется революцией (да еще Славной) не только из-за жажды самовозвеличивания. Она сформировала фундаментальный фактор британской конкурентоспособности: патриотическое объединение управленческой и коммерческой элиты общим стратегическим интересом, основанным на использовании государства как своего инструмента во внешней конкуренции.

Осознание этого единства – мощный стабилизирующий фактор, способствующий систематическим компромиссам во внутриполитической борьбе и урегулированию внутренних конфликтов за счет внешней экспансии.

Финансовая революция: банк Англии как первый частный центральный банк мира

Славная революция, обеспечив единство английской элиты, создала предпосылки для глубочайшего преобразования финансовой системы: купцы и лендлорды с охотой стали кредитовать правительство, которое они контролировали через парламент, а королевский долг стал национальным и превратился в локомотив развития страны. (Во Франции одалживать королю деньги было рискованно, что ограничивало кредит – этот двигатель экономики – и способствовало поражению в конкуренции с Англией).

Оборотной стороной стали сверхприбыли финансистов. Кредитуя торговлю, они с удовольствием финансировали и вызываемые ее расширением войны, используя кредитование государства для укрепления своего влияния на него.

Так, в 1690 году победители в Славной революции – Вильгельм III Оранский и парламент – взяли большие займы под гарантированно высокие проценты для войны со сторонниками Якова II и с Францией. Денег в казне просто не было, как часто случается после революций, да еще славных.

Средства снова понадобились уже в 1693 году, но финансисты отказали ради вывода своего влияния на новый уровень: создания частного банка в качестве центрального и установления этим контроля за всеми финансами общества. Ситуация была настолько отчаянной, что для поиска денег создали специальный комитет палаты общин.

Идея такого банка для эпохи государственночастных компаний, когда классическое государство только формировалось, не было чем-то выходящим из ряда вон: финансисты предложили в своей сфере тот же механизм, который купцы уже давно использовали в торговых компаниях.

Новизна заключалась в сфере деятельности: не внешняя торговля, а финансирование государства. Обязательства частного банка были обеспечены государством и выпускались для оплаты долга правительства. Парадокс (и смысл частного центрального банка) заключался в том, что его обязательство (банкнота) было, в конечном счете, долгом правительства перед ее держателем, – а выпускаться могла без согласования с правительством. Правда, банкноты Банка Англии из-за крупного номинала были недоступны большинству населения, и их появление заметила только элита.

Другим фактором новизны стало изменение характера государства. После Славной революции оно отделилось от короля; нормальное для абсолютизма «государство – это я» было уже неправдой. Поэтому вхождение короля в учредительный капитал, по инерции, возможно, еще воспринимавшееся современниками как естественное участие государства в «государственно-частном партнерстве», на деле было участием частного лица, пусть даже обладавшего исключительным влиянием.

Таким образом, приватизация государства нового типа, отделенного от королевской семьи и представляющего собой общественный, а не частный институт, в Англии произошла почти в момент его создания.

И стала одним из факторов будущего могущества, поскольку приватизаторы воспринимали себя как неотъемлемую часть Англии, не приобретя за последующие века иной идентичности, кроме английской (несмотря на свой, вероятно, пестрый этнический и конфессиональный состав).

Как отмечал А.И.Фурсов, Банк Англии – первый в мире частный центральный банк – был создан в 1694 году (национализирован в 1946) для финансирования войны с Францией так же, как ФРС в 1913 году был создан для финансирования Первой мировой войны. Но, если для американских финансистов XX века раздуваемая ими война была инструментом завоевания господства над всем миром, их английские предшественники использовали ее в более скромных целях: как способ загнать государство в безвыходное положение и захватить экономическую власть в нем.

Акт парламента от 27 июля 1694 года основал Банк Англии как акционерное общество в результате соглашения между почти обанкротившимся к тому моменту правительством и группой финансистов. Для покупки акций банка в момент его учреждения инвесторы, чьи имена так никогда и не были названы, должны были предоставить 1,25 млн. фунтов стерлингов золотом (иногда называют 1,2 млн. фунтов). Но, как отмечается А.Овчаровым в «Истории денежного обращения в Британской империи», уплачен был лишь 1 млн. фунтов.

Вероятно, в число основателей Банка Англии вошли король и наиболее влиятельные члены парламента; это объясняет поразительный механизм оплаты его капитала, по наглости сопоставимый с махинациями российских либеральных реформаторов.

Мало того, что был оплачен лишь 1 млн. фунтов (возможно, Вильгельм III как король просто не стал платить). Из этого миллиона золотом не было оплачено ничего. Лишь 20 % суммы было внесено обязательствами банкирских домов (возможно, по завышенной оценке).

Основную же часть капитала – 80 % – внесли средневековыми «мерными рейками» – деревянными деньгами, ценившимися тогда до 60 % ниже номинала. Правительство, оплатив заем, обеспечило сверхприбыльную операцию для создателей банка. Внеся рейки вместо золота и получив возврат деньгами, они только на этом, без процентов получили почти двукратную (48 %) прибыль (с учетом не оплаченного капитала рентабельность операции для учредителей составила 2,3–2,4 раза)[3 - Таким образом, сетования некоторых отечественных жуликов, уличенных в «нулевые» в завышении рыночной стоимости активов, вносимых ими в капитал организаций, на то, что «а вот в Англии в капитал госбанка вообще внесли дрова полутысячелетней давности, и ничего», имеют отношение к реальности.]!

«Мерные рейки» как казначейские обязательства для защиты от подделки монет ввел около 1100 года Генрих I. На деревянные полированные рейки наносились зарубки, обозначающие сумму, после чего они расщеплялись вдоль так, чтобы зарубки сохранялись на обеих частях. Фактура дерева, характер расщепления и зарубок исключали возможность подделки. Одна часть оставалась у короля, вторая выплачивалась как его обязательство и принималась в уплату налогов. Формально их хождение было отменено лишь в 1826; пожар, уничтоживший здание парламента в 1834 году, был вызван сожжением большого числа реек, загромождавших архив. Возможно, они хранились так долго для влияния парламента на Банк Англии на случай конфликта с ним – как свидетельство грандиозного мошенничества, с которого началась его история.

Угроза конкуренции Банку Англии

В 1711 году под руководством канцлера казначейства, в том же году ставшего лорд-канцлером (премьер-министром) Роберта Харли, ранее бывшего спикером Палаты общин, была основана Компания Южных морей.

Предполагалось, что она получит исключительное право на ввоз рабов из Африки в испанские владения в Южной Америке – в обмен на обещание выкупа на деньги акционеров госдолга (налоги едва покрывали половину расходов правительства).

Рост госдолга (с 1,25 млн. фунтов в 1694 до 16 млн. в 1698 и 22,4 млн. в 1711 году) считался тогда угрозой: перед глазами был пример Шотландии, в 1707 году утратившей независимость и объединившейся с Англией из-за банкротства.

Придя к власти, тори провели аудит контролируемого вигами Банка Англии и обнаружили, что госдолг на 9 млн. фунтов (40 % его суммы) не обеспечен источниками выплаты (что естественно при его использовании в качестве локомотива развития). На эту сумму не обеспеченного госдолга и были выпущены акции Компании Южных морей, обмененные на него. Процентные ставки были снижены с 6,25-9% до 6 % годовых, а компания гарантировала отказ от требования его скорого погашения.

Ожидания компании оказались чрезмерными: она начала работу лишь в 1717 году, привилегии оказались меньше обещанных и подрывались массовой нелегальной работорговлей. Не имея источника погашения принятого на себя госдолга Англии, компания стала наращивать спекуляции.

Время благоприятствовало этому: с 1717 по 1720 годы инвестиции населения в акционерные фонды выросли в 2,5 раза. В 1719 году парламент дал Компании Южных морей право выпустить дополнительные акции в обмен на госдолг. В 1720 году, благодаря интригам (включая подкуп парламентариев), компания получила в управление 64 % всего госдолга на 30 млн. фунтов под обязательство снизить его стоимость до 5 % к 1727 году и до 4 % потом.

Получение этого госдолга финансировалось через публичные размещения акций компании. Спросу способствовала возможность рассрочки, взятки акциями представителям элиты и распускаемые слухи.

Акции взлетели в цене почти в 8 раз: со 128 фунтов в январе до 1000 в начале августа 1720 года. Известие о продаже директорами компании своих акций обрушило их котировки до 150 фунтов. 24 сентября банк компании объявил себя банкротом; потеряла деньги почти вся элита, включая руководителя Монетного двора Ньютона и его ярого критикана, патриота Ирландии Джонатана Свифта. Часть акций компании были распределены между Банком Англии и Ост-Индской компанией, а сама она работала до 1855 года.

Банкротство банка Компании Южных морей не привело к «сжиганию» госдолга Великобритании: достигнув максимума в 1720-м и 1721 году (54,0 и 54,9 млн. фунтов), он незначительно – лишь на 4 % – снизился в 1722-м. Разорились спекулянты, но ее реальный актив – госдолг – сохранился.

Нежелание банкротить компанию и списать принадлежащий ей госдолг выражало интерес ее крупных владельцев (купивших акции по неспекулятивным ценам или получивших их даром – в качестве взяток), а также стремление сделать госдолг Англии самым надежным финансовым инструментом и тем самым – основой ее экономического могущества.

В политике виги вернули себе лидерство, и тори более никогда не пытались создать собственный финансовый инструмент, перейдя к конкуренции за влияние на существующий.

В 1716 году конкурент Банку Англии появился во Франции, которая попыталась скопировать английский опыт, уступив после смерти Людовика XIV настойчивым предложениям шотландца Джона Ло (финансовая грамотность шотландцев – автором идеи о создании Банка Англии был шотландец Петерсон – была вызвана бегством туда, наряду с Португалией и Швейцарией, разгромленных во Франции тамплиеров с их деньгами). Английский опыт копировали до деталей, но с лета 1719 по февраль 1720 года шло раздувание спекулятивного пузыря Индийской компании (как и в случае с Компанией Южных морей, переоценка возможностей вылилась в искусственное повышение курса акций для построения финансовой пирамиды). После ее банкротства оказалось, что значительная часть банкнот была обеспечена ее акциями. Паника из-за краха компании привела к их массовому предъявлению к оплате.

Банкротства банков Компании Южных морей и Джона Л о (в одном и том же 1720 году, что усиливает подозрения во внешнем вмешательстве) оставили английскую пирамиду госдолга единственной. Банк Англии не пытался использовать спекуляции для обеспечения своих обязательств, ограничиваясь налоговой базой правительства, и эта консервативная политика обеспечила успех.

Крах Компании Южных морей, вызвав общенациональную панику, не только подверг Банк Англии натиску вкладчиков, но и обеспечил ему еще одну монополию, подтверждающую его исключительность: право приостанавливать платежи золотыми и серебряными монетами. Оно свидетельствовало: управление госдолгом – важнейшая государственная функция, ради которой можно пренебрегать обычным правом.

Эффект от нее один из основателей геополитики контр-адмирал Мэхэн описал так: «Хотя мы вышли из тяжелой войны в 1697 году обремененными долгом, слишком значительным для погашения его в течение кратковременного мира, мы… уже около 1706 года, вместо того, чтобы видеть флот Франции у наших берегов, ежегодно посылали сами сильный флот для наступательных действий против неприятельского».

Исаак Ньютон как подлинный отец Британской империи

Помимо временной утраты контроля за госдолгом из-за его перехода в частные руки, ослабление власти после Славной революции способствовало усилению порчи монеты (не говоря о банальном фальшивомонетничестве), что стало самостоятельной причиной финансового кризиса.

Основой денежного обращения был серебряный шиллинг крайне низкого качества чеканки. Отсутствие ребристого ободка делало массовой практику срезания части монет с последующей ее переплавкой.

Английское правительство еще в 1662 году начало чеканить высококачественные монеты, в том числе с надписью на ребре, что не позволяло обрезать их, – но последних в силу сложности производства было немного, и их либо сразу прятали как сокровища, либо переплавляли в серебряные слитки и вывозили в Европу (из-за порчи монеты серебро в качестве товара было дороже, чем в качестве английских монет).

В результате в обращении оставались лишь обрезанные монеты все более низкого качества, что стало одной из причин начавшихся в 1694–1695 годах массовых банкротств. По оценке Ньютона, около 12 % серебряных денег в обращении было фальшивыми, а у оставшихся было срезано около 48 % их общего веса.

Для спасения Англии, ведшей тяжелую войну с Францией, надо было оздоровить денежное обращение. Сочетание взявшихся за эту задачу людей демонстрирует уникальность английской политической культуры: ученик Ньютона Чарльз Монтегю, внесший билль о создании Банка Англии и назначенный после этого канцлером казначейства; Джон Сомерс – глава партии вигов, с 1697 года – лорд-канцлер Англии; Джон Локк – врач, философ, теоретик парламентаризма, с 1696 года – комиссар по делам торговли и колоний; Исаак Ньютон – автор великих «Математических начал натурфилософии».

Причина появления среди денежных реформаторов философа и ученого – роль науки в тогдашнем английском обществе. Страшные и длительные социальные катаклизмы скомпрометировали все его институты. И королевская власть, и церкви, и аристократия, и суды, и парламент, и купцы, и юристы, и банкиры многократно совершали все неблаговидные действия, какие можно представить, – и потому не годились на роль арбитра в столкновениях интересов. В результате таким арбитром стали ученые как сословие, сочетающее интеллект с определенной независимостью, вызванной оторванностью от политической и хозяйственной жизни.

Ключевая проблема была проста: кто должен платить за замену порченой монеты на полновесную? В перечеканку XVI века монеты менялись по весу – по стоимости сданного серебра. Это обернулось разорением населения: после обмена человек получал в 1,5–2 раза меньше, чем сдавал, а долги и налоги оставались прежними. И обобранное население с удвоенной энергией бросилось портить уже новую монету.

Ньютон настоял на оплате перечеканки правительством: деньги менялись по номиналу, и даже обрезанные до половины шиллинги менялись на полновесную новую монету один к одному.

Обмен обошелся в 2,7 млн. фунтов стерлингов – почти полтора годовых доходов казны, основную часть которых пришлось занимать у английских и голландских банкиров и купцов, заинтересованных в стабильности фунта стерлингов. Монтегю прославился гуманностью, отказавшись от налога на печные трубы в пользу налога на окна (бывшего тогда налогом на богатых). Ю.Л.Менцин отмечал: «В 1992 году…Гайдар заявил, что компенсация обесцененных вкладов потребует суммы, равной доходу бюджета за 6 кварталов. Величина этой суммы произвела на депутатов огромное впечатление, но именно такую сумму в относительных масштабах государство выплатило англичанам в конце XVII века».

Логично, что автора идеи назначили ее исполнителем, – но обмен, едва начавшись, был сорван (что вынудило впервые в Европе выпустить в обращение кредитные билеты): Монетный двор не мог отчеканить нужное количество денег. В нем царили пьянство и воровство; нормой были дуэли, чеканы продавали фальшивомонетчикам.

Ньютон добился от парламента диктаторских прав, вплоть до создания своей тюрьмы и сыскной полиции (первой финансовой полиции Европы), а также статуса Главного обвинителя короны по финансовым преступлениям[4 - Он вникал во все технические и организационные тонкости производства. Совершенствование технологии, открытие 5 временных монетных дворов в других городах и строительство передвижных машин для чеканки денег позволило нарастить выпуск денег почти в 10 раз.].

Существенно, что 16 июня 1696 года приказ лорда Казначейства дал Ньютону право получать сверх жалованья (как и директору Монетного двора) определенный процент с каждой отчеканенной монеты, – хотя, конечно, его рвение в ходе перечеканки и последующей денежной экспансии определялось далеко не только этой причиной.