Первая Одиссея

– А вот об этом и подумай, – сказал Лаэрта сын с улыбкой хитрой.

В ответ и юноша открыто улыбнулся и, уж не торопясь, спросил:

– А что ты думаешь об этом?

– Жениться надобно.

– Зачем?

– Как повезет с женой, так буду счастлив.

– А если нет?

– То стану мудрецом.

Теперь они вдвоём расхохотались.

– Я Диомед, – назвался юноша и тут же весело спросил:

– Похоже, что и ты из рода женихов?

– Пока лишь из утробы матери своей и с острова Итака.

– Так знаю я тебя! Ты Одиссей, сын аргонавта славного Лаэрта!

– Хотелось бы наоборот.

– Как?

– Лаэрт, отец героя Одиссея.

– Ты хочешь славой превзойти отца?

– Потомки и должны быть лучше предков.

– Зачем?

– Чтоб мир наш улучшался.

– Тогда вперёд! – воскликнул Диомед. – Добьётся кто Елены, тот уже подвиг совершит!

Через порог из ясеня они ступили смело. Весь портик был заполнен женихами. Елена, на царском троне гордо восседая, приветствовала их:

– О, Одиссей и Диомед!

– Как нас она узнала? – был изумлён последний.

– А что тут узнавать? Я рыжий, ты высокий, – пожал плечами Одиссей и громко отвечал Елене:

– Дочь бога и царя! Ты прозорлива так же, как прекрасна.

– И как же? – смеясь, Елена вопросила. – Скорей скажи мне, многомудрый Одиссей.

– Пусть первым скажет Диомед.

– Что восхищен он мной, я вижу и без слов.

– По взору страстному?

– По челюсти, отвисшей до земли.

Тут смехом разразились женихи, а Диамед, и самом деле, так залюбовался Елены красотой, что рот раскрыл невольно. А та надменно говорила:

– Смелее, Одиссей. Но только ты не повторяй за всеми вслед, что я прекрасней всех из смертных. Мне надоело это слышать.

– А я так не скажу.

– Что? Разве есть прекраснее меня?

– Да вот хотя бы эта птица, – вдруг на фазана указал Лаэрта сын. Тот по двору прохаживался важно и хвост свой яркий распушил.

– Как? – вспыхнула Елена. – И чем же она лучше?

– Вы обе в ослепительных нарядах, но у фазана оперение своё, родное, а на тебе чужое.

– Так ощипи фазана, чтобы увидеть разницу меж мной и птицей.

– Чтобы сравнить, я должен ощипать обоих.

– Снимать с меня одежду позволено лишь мужу.

– Поэтому сужу я по наряду.

Елена даже с трона поднялась:

– Я вижу, ты умён не по годам.

– На ум не жалуюсь, стареть же не спешу.

– Тогда ответь мне на вопрос. Вот статуя Афины на нас взирает свысока. Как рост её измерить?

В задумчивости поднял взор свой Одиссей на лик богини и от ослепивших его солнечных лучей зажмурился. Он опустил глаза и тень увидел на земле от статуи.

– Так что же ты молчишь? – с иронией Елена вопросила.

– Я жду.

– Чего? Когда устану ждать я?