Лестница страха

– Думаешь, он плохо подготовился?

– Ты имеешь в виду, что он не прихватил нож, ножницы и миску? Нет, это сделано нарочно, чтобы тащить с собой поменьше предметов, которые могут указать на него.

– Так я и думал, – пробормотал Смирнов. – Это все?

– Пока да.

– Ладно, спасибо. – Следователь закрыл блокнот и перегнал незажженную сигарету в другой угол рта. – Пришлешь мне завтра отчет на «мыло»?

Ратников кивнул:

– Как только – так сразу. Мы можем забирать тело?

– Фотки сделали?

– Конечно.

– Я сначала взгляну на него.

– Как хочешь.

Смирнов встал.

– Держи! – Криминалист достал из кармана и бросил ему плоскую жестяную коробочку.

Это была ментоловая мазь. Она заглушала запахи смерти и разложения. Смирнов открыл крышку и дважды мазнул под носом:

– Спасибо.

Вернув коробочку криминалисту, он вошел в комнату, где произошло убийство.

Дымин с явной неохотой последовал за ним.

Запах крови пробивался даже сквозь ментол. И неудивительно: ее натекло целое озеро. Помощники Ратникова расхаживали по паркету в резиновых сапогах. Вернее, уже не расхаживали, а сидели на жестком угловом диване и курили, стряхивая пепел в жестяные крышки.

– Привет! – сказал один из них, увидев Смирнова.

Следователь не помнил его имени. Кивнув, он подошел к краю темной лужи. До тела было метра полтора. Оно еще лежало на столе, но веревки, которыми убийца привязал женщину, уже сняли. Разрезанные, они лежали на табурете в целлофановом пакете. Канат примерно с палец толщиной. Криминалисты не повредили узлы – это тоже улика.

Смирнов бросил взгляд на труп. Покрытая коркой крови плоть, на груди – белая эмалированная миска. У него самого дома набор таких же. Запах испражнений, угадывающийся несмотря на ментол. Мухи, вьющиеся под потолком. Смирнов поискал глазами правую руку убитой. На ней была видна надпись, хотя разобрать буквы с такого расстояния было нельзя.

– Валер! – позвал следователь, обернувшись.

– Чего? – проговорил криминалист, входя.

– Чем он сделал надпись?

– Кисточкой.

– Какой?

– Не знаю. Волосков мы не нашли, но судя по тому, как легла кровь…

– Ты мне ничего об этом не сказал.

– Забыл. В отчете все будет.

– Значит, кисточку он принес и унес с собой?

Ратников кивнул:

– Никто из членов семьи не рисует. У парня есть набор для рисования, но убийца не стал бы забирать кисточку, если бы нашел ее в квартире. Все остальное он ведь оставил.

Смирнов остановил взгляд на луже крови. Она дотекла до противоположной стены, хотя большая ее часть впиталась в паркет. Вернее, ушла через щели между плашками.

– Ты сказал, наш псих хотел причинить женщине боль.

– Несомненно. Он пытал ее.

– Может, он хотел добиться какой-то информации? Она ведь работала юристом.

– Не думаю. Он снял скотч лишь однажды – после того, как она умерла. Он с ней не разговаривал. Во всяком случае, от нее реплик не требовалось.

– Тогда почему он вырезал язык после смерти? Она ведь уже не могла ничего почувствовать.

– Она закричала бы, если бы была жива.

– Это понятно. Я имею в виду, зачем его вообще вырезать?

Ратников устало пожал плечами:

– Да откуда я знаю? Наверное, это какой-нибудь символ. Так же, как надпись и миска с дерьмом. Мы можем забирать тело?

– Да.

Смирнов вышел из квартиры. Щелкнул зажигалкой. Поднес пламя к концу сигареты и сделал глубокий вдох. Дым обжег легкие, во рту появилось ощущение терпкости. Все портила только ментоловая мазь. Он достал платок и резким движением вытер ее, но это не помогло. Избавиться от нее можно, только вымывшись с мылом.

Дымин вышел на лестницу вслед за Смирновым.

– Мрак, да? – проговорил он кисло. – Мы это дело никогда не раскроем.

– Это как раз не факт, – возразил Смирнов.

– Не похоже на бытовуху.

– Слишком много… индивидуальности. Если это месть, мы найдем того, кто имел на жертву зуб. Она должна была кому-то очень крепко насолить, чтобы с ней сотворили подобное. Такие вещи в тайне не удержишь.

– Начать с работы?