Чертово колесо

– Тогда он из холодильника вынул. Готовый раствор в пузыре.

– С кем живет эта гнида?

– С женой и сыном.

– У-у, знаю я его породу!.. – прорычал Сатана и щелкнул Серго по лысине. – Давай быстрее, козлина, умираем совсем!

Когда они приблизились к дому Рублевки, Сатана засуетился, вытащил из-под сиденья наган и сунул его в задний карман брюк. Тут до Ладо дошло, что именно они собираются делать.

– Кинуть его хотите? – спросил он, стараясь голосом не выдавать недовольства от предназначенной ему роли, – после кидняка он, ясное дело, потеряет Рублевку. Может, последуют и более крупные неприятности.

– А что же, бабки этой падле платить?! – возмутился Сатана, крутя по привычке клок волос на своей лохматой голове. За этот клок, торчащий в виде рога, а также за взбалмошный упрямый характер его еще в школе прозвали Сатаной.

– Ну и дела… – пробормотал Ладо.

– Что такое? – захрипел Нугзар.

– Могли бы хоть предупредить…

– Кого? Тебя? Отчеты тебе давать?! – злобно застыл Нугзар. – Значит, так… Серго сидит в машине и не выключает мотора. А ты позвонишь – и всё. Дальше тебя не касается. Понял?

– Понял, – ответил Ладо, чувствуя холодок на спине. Рублевку он, конечно, потеряет…

В нужном месте Серго остановил машину.

– Сделаешь один? Или пойти с тобой? Трясет меня сильно, – сказал Нугзар.

– Обижаешь… Финку только дай.

Когда они вошли в подъезд, Сатана шепнул, обдав Ладо спиртным духом:

– Смотри, без глупостей! Не то голову отрежу! Звони! – и встал в стороне от обшарпанной двери.

На звонок долго не отвечали. Ладо в душе надеялся, что дома никого нет. Но вот раздалось шарканье, потом тишина – смотрели в глазок – затем стук упавшей цепочки, щелчок замка, и дверь приоткрылась. Ладо замешкался. Сильный толчок занес его в квартиру. Он споткнулся о порог и рухнул на пол. Сатана, кинувшись к Рублевке, резаным ударом свалил его с ног, ботинком наступил на руку и, приставив финку к горлу, хищно просипел:

– Лежать! Молчать! А то прикончу на месте! А ты осмотри квартиру, кто еще есть.

Ладо на деревянных ногах обошел затхлые комнатенки с облезлым ковром на стене. Никого. На галерее у шкафа жался мальчик.

– Никого. Сын.

– Дверь запри! – приказал Сатана и волоком, за шиворот, потянул Рублевку по полу в комнату. Ладо, не зная, что делать, поплелся в галерею. Из комнаты неслись звуки ударов, звон пощечин, брань Сатаны:

– Быстро! На стол всё! Скорей! Лекарство сюда, на стол!

Сын Рублевки, мальчик лет десяти, побелев от ужаса, замер, слушал гнусную брань, глухие толчки и вопли Рублевки:

– Нету, нету! Ничего нету! Это не мое было, это чужое! Чарликино лекарство было, клянусь! Чарлик приносил, прятал тут, я ничего не знаю! Его опиуха!

– Не шути со мной – голову разнесу! Всё сюда, на стол! – рычал Сатана.

Что-то звенело и падало. Рублевка визжал громче и громче:

– Нету, ничего нету! Кончилось! Ребенком клянусь, кончилось, нету!

– Ах, ребенком клянешься! – зловеще крикнул Сатана, ворвался в галерею, схватил мальчишку и поволок его в комнату, кинув через плечо: – И ты тоже сюда…

Ладо повиновался. В комнате, среди опрокинутых стульев и разбитой посуды, на скрипящей кушетке извивался Рублевка.

– Нету, значит? Сейчас увидим! – Бросив ребенка, Сатана уставился на Ладо: – Продавал он тебе лекарство? Отвечай!

Тот промедлил с ответом и тотчас получил ощутимый удар в челюсть.

– Отвечай! Или вы заодно?

– Продавал, – ответил Ладо.

– Ты слышал? – еще громче завопил Сатана и начал наносить Рублевке короткие, незаметные, но увесистые удары кулаком. – А еще ребенком клянешься, сучий потрох! Сейчас тебе конец! – свирепо и торжественно провозгласил он, вытаскивая наган из кармана. – Последний раз спрашиваю – где лекарство?!

Рублевка что-то вопил. Тогда Сатана обернулся к мальчику, схватил его за волосы, крикнул:

– Отвечай, где лекарство! – и угрожающе занес нож.

– Оставь его! – закричал Рублевка. – Все отдам – его отпусти, зверь!

– Давно бы так! – процедил Сатана и оттолкнул мальчика. – Неси!

Тот убежал в галерею, а Рублевка пополз к гардеробу, покопался в нем и, не вставая с колен, вытащил из белья несколько полиэтиленовых пакетиков, чеков, в которых чернели пятна опиума. Сатана оттолкнул его, вывалил всю стопку простынь – и на пол посыпались другие пакетики.

– Этого мало! Где еще?

– Нету больше. Убей, нету… – канючил Рублевка, сидя на полу и размазывая кровь по лицу.

– Убью, не сомневайся! Давай, Ладо, включай утюг – он думает, мы тут шутки шутим, из-за двух чеков пришли. Сейчас убивать будем! Сперва тебя, потом – сына…

И Сатана, склонившись над Рублевкой, стал запихивать дуло нагана ему в рот. Рублевка, мыча, вырываясь и по-собачьи мотая головой, пополз к колченогой тумбочке и вытащил из нее банку из-под сметаны, залитую черной массой. Сатана велел ему собрать чеки, разбросанные по комнате, и сложить туда же, в банку.

Пока Рублевка, оттирая кровь, собирал чеки, в квартире стояла тишина, только слышалось хриплое дыхание Сатаны, шорох пакетиков и всхлипывания мальчика из галереи. Рублевка дрожащими руками протянул банку Сатане. Тот глазами указал на стол. Барыга поднялся с колен и поставил банку на стол. Он тоже всхлипывал, судорожно икая.

– А теперь деньги! – приказал Сатана и взял двумя пальцами Рублевку за кадык.

– Какие деньги? – успел пискнуть он, но Сатана свалил его с ног, прижал подошвой его щеку к полу, а лезвием финки пощекотал его затылок:

– Где деньги, падаль?

Рублевка в предсмертном ужасе клокотнул что-то.

– Где? – шепотом спросил Сатана, не отрывая ножа от мелко дрожащего затылка.