Профессия – Человек

В нахохленную спину лета,
вдогонку, август моросит.

Трамваи громыхают – в полночь,
развозят город по домам.
В беззвездном небе утро – гончая,
седой рассвет, слепой туман.

Погоня, мир неясных связей
«причина-следствие», обгон —
и снова дождь, и снова август
бьет лужи вдребезги, и звон.

    1977

Гаммы

Веноксонетов

    1977—1982

«Кровьне та,чтотечетв жилах,а та,чтотечетиз жил.»

ЮлианТувим

1

Волна-тюлень, играя со скалой,
упруго-выгнутой спиной блестя,
cкользя на солнце над бездонной тьмой,
ласкалась к твердости, боясь и льстя.

Ворсинки плесени, подмытые волной,
всплывали с ней и реяли, спустя
касанье вслед за схлынувшей водой
захлюпав, облепляли известняк громады.

Между тем, волна, бесясь,
дрожа кудрями гребня над собой,
уже зарвалась, вверх себя неся,
уже нельзя остановить разбег
слепой, и, словно выдохнул прибой, —
разбилась вдребезги и рухнул снег.

2

Разбилась вдребезги. И рухнул снег
осколков, брызг, стремлений, смыслов, целей
в постыдном потревоженном похмелье —
И, как по кафелю, разбрызган век.

Хоть что хоть как – его поднять на смех
и лихо ухнуть, словно на качелях —
хоть гибельной и одинокой трелью,
хоть карнавальным хохотом калек
из-за угла (куда нам на проспект!)

Устал не понимать веселый бег
вполне бессмысленным и сам не свой
опять бредешь и бредишь еле-еле,
покуда не хлестнет из канители
шелчок бича, услышанный спиной.

3

Щелчок бича, услышанный спиной
прохожего, а именно – меня,
в толпе раздался среди бела дня
не тронув никого (хоть ой-ой-ой —
не убивает грохот громовой,
но не бывает дыма без огня).

Перед спиной прохожего меня
тревожит слева трепет роковой —
се бьётся сердца пламень огневой,
обычно недовольного собой

(неполноценности живой пример).
И я опять не знай куда слинял,
обиженно на счет себя приняв
косого разговора оклик «негр».

4

Косого разговора оклик: «негр!» —
смотри (я обернулся) не пойму!
идет, все-все ему нипочему,
шагает adidas-ами. Убей! —
взаправду. Верь не верь, а – негр
шестого роста. Ночью не засну
от зависти. Ни сердцу ни уму —
не женщина же я. Но нерв
задет спортивной злостью, и я вверх
тянусь – хочу как он. Мне одному
надо быть эдаким, а не ему.

А дорасту до Бога, раб и червь, —
втянусь, перепугавшись, съежусь вниз —
разорван комплекс в старушачий визг.