2020. Вот, и ещё год

– —

В семье нас гипнотизируют на всю жизнь вперёд. Можно, конечно, и разгипнотизироваться, Но это и не просто и кое-что не так и плохо.

Бабушка звала меня: «Покутник», – и переводила это слово с белорусского (по её словам): «Юродивый»

Юродивый, насколько помню, означало бродяжка, у которого ничего нет и которому ничего не нужно, – смешной и никчемный, не «от мира сего»

– -

Или ещё – веригоносец

    Май, 2

«Не читаю Канта я…»

Не читаю Канта я
Не читаю Гегеля
Не читаю ничего
А играю в кегли я
Мне опять
Сегодня пять
Скоро в школу
Вот же блять
Поясница не болит
И в башке отменно
В животе аппендицит
Целый совершенно
Синий томик Маршака
С песенкой для малого
Складность детского стишка
Сладкое для старого

    Май, 4

НАШИ

такие вот советские битлы
в провинции в столице в поднебесье
запомнились и мне в моём предместье
ещё том-сойеры и ни добры ни злы

но уже стайка со свинчатками в кармане
уже умеют различить своих-чужих
и каждый должен быть перед чужими лих
иначе быть своим он перестанет

а мне чужие или все или никто
как это вышло так мне похеру ребята
Земля – танцующий под Солнцем конь в пальто
и точно буду вечно жить когда-то

    Май, 5

КТО ВСПОМНИТ!

А это были леденцы
В липучем фантике бумажном.
И если я отдам концы,
Кто вспомнит
Мелочь эту радужную
Уже никто – другие сласти
До аллергии хороши
И даже с водкой для души,
Для вкуса мне в беззубой пасти
И чай.
И чай, ты всё ещё прохожий,
Не пионер, не варвар, нет,
И спать пойдёшь потом попозже,
И выключить забудешь свет.

    Май, 10

КТО-ТО

Кто-то хочет хныкать
Кто-то хочет плакать
Повод есть конечно
А я не хочу

В белых тапках
В большой зале
Неподвижно в вальсе
Сам с собой верчусь

Танец не прощает
Если плёнка рвется
В этом кинозале
Сразу дают свет

Всем объёмом время
Вертится на ножке
В этом теле все мы
Вот такой сюжет

Это бесконечность
Игры затевает
И единым мигом
Сквозь слезу блестит