Меланхолия

– Рад. В одиннадцать у моей двери.

Михаил и Евгений шли вдоль ночных улиц. Мише казалось, что это его последний путь. Евгений пытался вести диалог, но Он смотрел в небо, в реку и выдыхал насыщенный, особый запах, запах ночи.

На черной речке уже было не спокойно. Александр уже стоял в ожидании. Также пришел свидетель с его стороны, какой-то пожилой мужчина и Ксения.

– Евгений, который час?

– Ровно полночь, Михаил.

– Благодарю, мы как раз вовремя.

Александр посмотрел на них озабоченно.

– Так, а где свидетель с моей стороны? Или ваше благородие не дозволено?

– Ксюша будет с вашей стороны.

– Я не хотел бы, чтобы госпожа все это видела, но у нас, очевидно, нет выбора.

Ночь, пару фонарей, легкая метель. Она гоняет снег по каменной плитке, словно полчище змей. Дуэлянты расходятся. Ксения побледнела и расплакалась. Петров стреляет первым. Он заносит пистолет, затем раздался выстрел… Промах…Что-то екнуло в душе Миши. Какая-то надежда.

Неожиданно для себя и для всех остальных, Александр откидывает пистолет в снег, злобно смеется и встает на колени, открыв все части тела для выстрела и кричит:

– Ну что же ты, стреляй!

Михаилу становится его жаль, жизнь своя или другого человека, она того не стоит. Нельзя сделаться всевидящим и назначить человеку смертный приговор. Пусть самому плохому.

Миша просто разворачивается и уходит. Но Петров произносит ему в след:

– Снова уходите, ваша милость. Ну не буду вас томить больше. Вы плохой автор. Автор романа “жизнь”. Слишком жалок. Вы бы могли избавится от меня и решить проблему, а вы просто… просто трус.

Ксения Алексеевна передает вам прощальный поцелуй!

Михаил разворачивается, подходит в плотную к Петрову, направляет пистолет ему в голову и смотрит на него с ненавистью.

– Смертью счастья не построить. Нет, я не жалок. Просто вы уже убиты. Вы сами себя загнали и убили. Бог вам судья.

Михаил стреляет в небо и уходит прочь.

Глава 5 “Посмертие”

1 Декабря 1900 год.

Кабак. Из дверей, как раз в эту минуту, выходили двое пьяных и, друг друга поддерживая и ругая, взбирались на улицу. Долго не думая, Барков тотчас же спустился вниз. Никогда до сих пор не входил он в распивочные, но теперь голова его кружилась, и к тому же палящая жажда томила его. Ему хотелось выпить. К барной стойке подсел кто-то, лица его не было видно, все его тело покрывала одежда. Миша смотрел на стакан с бурой жижей и потряхивал его, чтобы напиток болтался по стенкам стакана. Затем он посмотрел на незнакомца. Тот сидел рядом и смотрел, уткнувшись в одну точку.

– Сейчас бы вернуться домой. Этот город слишком мёртвый.

– Ты заблуждаешься. Есть места и люди куда страшнее.

– Я тут об одной подумал. Надо вообще вычеркнуть всё это.

– Ха-ха-ха, вот подумаешь. Странные вы люди.

– Мне можно всё и ничего нельзя. Хотя бы сегодня. Чем сегодня лучше, чем вчера?

– А чем тебе одна нравится больше, чем другая, а?

– На меня, конечно, давит опять, но это не повод.

– Ты врешь, какой ещё повод? Ты себя найти пытаешься. Но ищешь не там.

– Кто это сказал?

– Твои друзья. Знакомые.

– Ты когда родных видел?

– Но мне это не нужно. Мне и себя-то видеть необязательно.

– Откуда ты?

– Скажем так, мы с тобой знакомы… почти 20 лет. Я не общительный. Странные вы существа люди. Вечно ищете какой-то смысл. Пару месяцев ты лез туда, куда не стоило лесть. Смертным. Но получается так, что я проживаю всё это с тобой. Астралом ты не себя нашел. Ты меня выпустил.

– Что?

– Это всё очень долго и сложно. Поднеси свечу и посмотри на свою тень. А точнее на её отсутствие.

Михаил поднес горящую свечу к руке. Тени нигде не было.

– Что?! Мне это кажется… Я просто пьян.

Незнакомец лишь посмеялся.

– Что ты, я здесь. Перед тобой. У вас здесь что-то не так. Кто-то остался в Астрале. Здесь что-то темное. Ты его знаешь. Умбра.

– Что?

–Моё имя Умбра. Все в мире устроено на Латыне. В том числе и я. Тебе придется войти со мной в Посмертие.

Михаил вдруг страшно засмеялся и резко замолчал.

Посмертие представляет собой те же города, точно такой же мир, что и нас, но полностью серый. А существа, как Умбра здесь ярко-белые.

Михаил и Умбра идут по набережной. Они идут абсолютно молча, Умбра даже немного пугается безэмоциональному состоянию Миши. Вдруг Михаил прерывает это молчание.

– “Астеничный шпиль за рекой тем временем растерял всю свою мрачную значимость. На череп ночи был словно нахлобучен клоунский колпак”.

– Что?