Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время

Не доверяя отчаянию, Мессинг направился по указанному адресу. Между тем предстартовое волнение все сильнее овладевало им. Скоро он потерял ориентацию, ноги переставлял механически, пока не обнаружил, что очутился в сквере, в котором когда-то малолетний тщедушный Вольф Мессинг прятался от здоровяка Вайскруфта.

Здесь Вольф впал в состояние столбняка…

– Вам плохо?..

Мессинг открыл глаза. Увидал жуткую картину: к нему склонилась напоминающая сову особа женского пола и пялилась через странного вида стеклышки, насаженные на красивую палочку. Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Спасли остатки каталепсии, в которой Вольф пребывал.

У него началось бурное потоотделение, женщина внезапно отшатнулась, оттащила кудрявого матросика, пытавшегося схватить его. Матросик окончательно привел Вольфа в чувство. Взыграла классовая гордость, не позволившая беспризорнику из Гуры Кальварии, да еще запятнанному иудейским происхождением, пасовать перед буржуазным отпрыском чистых германских кровей. Тут еще к скамейке подскочил пузатый господин с золотой цепочкой на брюхе. Цепочка напомнила о господине Цельмейстере, сумевшем за то время, что он работал со Мессингом, в несколько раз увеличить ее толщину.

Прочь, наваждение!

– Спасибо, мадам, – ответил Вольф. – Что-то с сердцем. Теперь мне значительно лучше.

Вежливость порой способна творить чудеса. Когда же он достал из нагрудного кармана дорогостоящий батистовый платок и вытер обильно выступивший пот, его признали за своего и предложили помощь.

Он отказался, передохнул и бросился по указанному адресу.

Вольф застал любимую женщину дома. Она жила одна. Она не вышла замуж, она ждала его, она хранила верность. И вот Мессинг явился – в добротном костюме, на плечах пелерина, волосы до плеч. Он смотрел на нее, стоявшую у окна, сложившую руки на груди, страшно исхудавшую, окончательно повзрослевшую и необъяснимо мужественную, и вдруг решил, что прямо сейчас они отправятся в комиссариат и поженятся.

Казалось, она все поняла. Она зарыдала. Вольф подошел, обнял ее, напомнил, что она хорошая, добрая. Ханни, ты очень умная и стойкая. Превращать ли в прямую речь?

На следующее утро Ханна потащила Мессинга на первомайскую демонстрацию.

Вольфа представили как нового товарища, действовавшего за границей. Когда же он перевел с русского брошенную вскользь фразу, даже те, кто косо посматривал в его сторону, приняли за своего. Так Мессинг связал свою жизнь с красной звездой. Что касается свастики и «идеалов», этому посвящен особый рассказ, чтобы каждый мог убедиться, какая беда более других досаждает людям.

После митинга в цирке Буша люди стройными рядами, взяв друг друга под локти, двинулись на улицу, где их поджидали вооруженные кастетами и ножами фрейкоровцы. Перед самым выходом, когда поступила команда сплотить ряды, Гюнтер посоветовал Вольфу снять пиджак. В пиджаке неудобно сражаться.

– Гюнтер, – удивился Вольф, – нам придется сражаться?

– А ты как думал? – спокойно ответил калека.

– Чем же ты будешь крушить врага?

Он показал обе короткие культи.

Дело зашло слишком далеко – Мессингу сражаться было совсем не с руки. На нем был хороший костюм, ему следовало беречь лицо – вообразите всемогущего мага с синяком под глазом. Он спросил Гюнтера: можно ли незаметно покинуть цирк? Тот сухо ответил, что здесь никого не держат, а Ханни с упреком глянула на него и укорила за робость. Потом предложила подержать пиджак. Она полуобняла Вольфа и шепнула, что у нее завтра выходной.

– Дурачок. Я тебя больше не отпущу.

Это предложения отмело всякие сомнения.

– Я тоже, – поклялся Мессинг.

* * *

В назначенный час Ханна не пришла в комиссариат, где оформлялись браки. Вольф приказал себе иметь терпение, ждать и даже не пытаться выяснить, где сейчас находится невеста, хотя здесь и выяснять нечего – невесты в Берлине не было.

Она появилась через несколько дней, вызвала Мессинга в гостиничный бар и сообщила, что в ближайшие дни будет занята, и вообще им пока лучше не думать о браке. Ханни была на грани нервного срыва, так что ему пришлось проводить ее в свой номер и заняться целительством. Это у него неплохо получается – он умеет быстро снимать головную и зубную боль, но здесь был другой, более тяжелый случай – исполнение долга. Обострения при этой болезни порой приводят к таким расстройствам, что неучу, аполитично рассуждающему обывателю или классовому врагу лучше не браться за лечение, иначе результаты могут оказаться самые непредсказуемые.

После проведенного сеанса гипноза (Мессинг вообще доверял целительному сну) Ханна по первому вопросу, значившемуся в повестке дня, довела до сведения, что прийти в комиссариат не смогла по причине срочного задания, которое поручила ей партия, но об этом Вольфу лучше не знать, а по второму уже в постели сообщила, что в такой решающий момент она не вправе распоряжаться собственной жизнью.

– Сейчас не время думать о личном, – добавила она.

– Ты желаешь сделать меня несчастным? – спросил Вольф.

Она заплакала.

– С тобой трудно. Я чувствую, ты наш и не наш.

– Ханни, таковы все люди. Они чьи-то и не чьи-то, и иных людей не бывает, разве что в измышлениях реакционных идеологов и борцов за правое дело.

– Ах, это все буржуазная демагогия, – воскликнула любимая женщина.

У них намечалась неплохая дискуссия…

Что касается Ханны, дело было значительно проще.

После краткой, но решительной отповеди колеблющемуся мелкобуржуазному спецу, она призналась, что ездила в Мюнхен, куда отвезла партийные документы. Его Ханна – его здравомыслящая, приземленная Ханни! – похвалилась тем, что у нее неплохо получается роль секретного курьера. Она выглядит, как настоящая буржуазная дама.

– Только никому об этом ни слова! – спохватилась она.

Этим предупреждением она вконец добила Вольфа. Он вспомнил вежливых пьяных матросов в Гамбурге и ужаснулся.

– Как ты могла?

– Я – член партии!

– Я не о том. Как ты могла не предупредить меня?! Если бы с тобой что-нибудь случилось?

– Ничего со мной не случится, – она улыбнулась. – Я же чувствую, ты заботишься обо мне.

– Да, конечно, – смутился Вольф. – Но все-таки ты женщина. Мало ли…

– Меня охранял Гюнтер.

– Хорош охранник! Без рук!

– Ты не знаешь Гюнтера. Те, кто охотятся за нами, тоже не знают. Кроме разве что твоего дружка.

– Какого дружка?

– Вилли Вайскруфта. Я встретила его в Мюнхене. Случайно, после выполнения задания, когда я передала документы и мне уже ничего не грозило. Он поинтересовался, что я делаю в Мюнхене. Я ответила, что у меня здесь тетка. Она просила сшить ей платье.

– Это правда?

– Насчет тетки?

– Да.