Фашистский танк он увидал.
Сидел в том танке наглый Якоб,
По-русски – Яков) и курил
Сигарету. Он почти без тягот
Европу в танке покорил.
Имел сражений опыт крупный,
Легко противника громил.
По результатам совокупным
Его сам фюрер наградил.
Но ведь и Яков шит не лыком,
Имел отличный глазомер,
Но он в сомнении великом
Подрастерялся не в пример.
О, Яков, Яков! Ты по людям
Ни разу не стрелял пока,
И мы винить тебя не будем
За то, что оробел слегка.
В бою решают все мгновенья —
Не ты его – так он тебя…
Здесь непростительны сомненья,
Знай, успевай-ка, жизнь любя.
И немец Якоб хладнокровно
Влепил в танк Якова снаряд.
Пульс у фашиста бьется ровно
Привычно торжествует взгляд.
Горит наш Яков. В люк танкисты
Ныряют дальше от греха,
А немец Якоб глазом льдистым
Смотрел и мимо громыхал…
И Яков, спрятавшись в воронке,
Вдруг понял: жалость! Но черт с ней.
Ведь на родимой он сторонке
Бил влет залетных селезней.
И только бы в живых остаться,
Танк получить и сесть в него
Еще придется повстречаться —
А там посмотрим, кто кого!
Часть V
Труженики тыла
Полынной горечью пахнуло
Родной, желанной, и теперь,
Как будто детство распахнуло
Давно закрывшуюся дверь,
И, дыбясь, встала память детства
Виденьем прожитых годов:
«земля – отцовское наследство» —
Гудит от цокота подков.
Святого детства вспомню время,
И сердце болью сдавит вдруг…
Смотрю – бежит босое племя
За лошадьми на дальний луг,
И вот уж слышу – по проселку
Телеги жалобно скрипят.
И вижу синюю футболку:
Ведь это я среди ребят.
С полей к гумну снопы мы возим,
Совсем почти как мужики,
Бороним, косим, сеем озимь,
Отцы – на фронте, братья тоже,
И к Сталинграду фрицы прут,
И похоронки нас тревожат.
И так тяжел крестьянский труд!
Но фронту надо, значит надо!
Все – для Победы! Цель ясна.
И были лучшей нам наградой
Для фронта центнеры зерна,
Зимой в школе, летом в поле,
Вертелся белкой в колесе.
Где поневоле, где по воле…
Ну точно так же, как и все.
Вот по морозу, хоть кровь из носу
Дрова на саночках тяну.
Длинна дорога, замерз немного
В сугробах вьюжных чуть не тону,
Вот на покосах в рассветных росах
Пырей литовкой тупой бью,
И женщин вижу, я голос слышу:
«Вот подрасти бы воробью!»
Одно я знаю и понимаю,
Что там, на фронте, трудней всего.
Под Ленинградом могила брата,
А я воюю пока с травой.
Полно работы, и все до пота…
Остры заботы, как злой кинжал!
И пусть маленько был слаб в коленках.
Но день Победы я приближал.
* * *
Деревня нищала, деревня тощала,
Но были надежды полны и бабы и деды,
Что весть о Победе дойдет до родной стороны.
Старушки молились, подростки трудились,
Пока не погаснет заря.
На воздухе вольном, чем были довольны,
О голоде не говоря.
Овсюг и картошку – и то понемногу —