Демон-дракон

И вот, на глазах изумленных рыцарей и слуг, уставшее лицо императора начало разглаживаться, а седины наполняться былым цветом. По крайней мере, это то, что сразу бросалось в глаза.

Молитва Максима длилась минут пять, в ходе которой он постарался наиболее экономным для себя способом омолодить императора, излечив от всех болезней и ран. Так что, когда он завершил и открыл глаза, на него смотрели с нескрываемым изумлением. Как на святого.

– Вот видите, Ваше Величество, – чуть улыбнувшись, произнес Максим, нарушая тем самым гробовую тишину, – Бог наш Иисус Христос явил вам свое благословление.

– Невероятно… – тихо прошептал Фридрих, все еще не веря произошедшему.

– Вы, полагаю, хотите узнать, почему Всевышний попустил отлучение вас от церкви?

– А вы знаете ответ на этот вопрос?

– Алчность и гордыня.

– То есть? – напрягся Фридрих.

– Я имею в виду то, что Григорий IX обуреваем этими грехами так же, как некоторые иные понтифики. А потому, вместо того чтобы заботиться о спасении душ вверенной ему паствы, занимается лишь стяжательством земель под личную длань и взысканием денег для собственной казны. Денег и власти – вот что он жаждет превыше всего. Его сердце крепко удерживается в руках лукавого. Зачем он заставлял тебя идти в Крестовый поход? Чтобы если и не вернуть в лоно католической церкви Иерусалим, то хотя бы тебя ослабить. Или ты думаешь, что мор, покосивший многих твоих людей, произошел просто так?

– Колдовство?

– Просто гнилая натура. Вам подбросили больных крыс, от них заразились остальные, и пошло дальше. Но все эти вещи, конечно же, не доказать. А словам в отношении столь уважаемого человека мало кто поверит.

– Ты прав, – кивнул Фридрих. – Ты можешь исцелить его?

– Увы, – развел руками Максим. – Я могу исцелить тело, но не душу. Да и то, только если мою молитву услышит Всевышний и посчитает ее справедливой.

– Почему ты читал молитву не на латыни?

– Потому что крещен был по византийскому обряду. Богу ведь все одно, на каком языке ты возносишь ему слова молитвы. Он же не неуч какой и свободно понимает все языки мира. Да и вообще мало интересуется деталями ритуалов. Ему важно, чтобы ты всем сердцем разделял его заветы. А все остальное – не суть.

– Но как же быть с расколом церкви?

– Алчность и гордыня, – пожал плечами Максим. – Что Рим, что Константинополь были куда больше увлечены дележом десятины, чем духовными делами. Вот и подрались, как торговцы на базаре. Деньги и власть. Или вы видели церковных иерархов, которые жаждали чего-то иного?

– Тогда почему пал Константинополь?

– Бог это попустил в качестве урока, и его довольно скоро отобьют обратно. Вы же знаете, что Никея год за годом ослабляет Латинских Императоров. Поверьте, пройдет еще лет двадцать, может тридцать, и они падут. Впрочем, урок вряд ли пойдет впрок. Церковь, что занимается мирскими делами, обречена на духовную ничтожность. Истинная вера всегда мягка и лучиста. Ей не нужно ни с пеной у рта чего-то кому-то доказывать, ни силой оружия наводить свои порядки. И уж тем более, всемерно стяжать земли и деньги ради утоления собственной алчности и тщеславия.

– И все это очень грустно, – согласился с ним император.

– Кроме исцеления, Всевышний подарил вам ослабление Иерусалима. Пятьсот воинов неделю назад прекратили свой бренный путь вместе с наместником, поставленным султаном Египта. А это значит, что даже ваше невеликое войско, собранное вопреки стараниям понтифика, может взять город. Но я бы рекомендовал договориться с султаном. И если вы сможете миром вернуть Иерусалим в лоно христианской веры, то это станет третьим предзнаменованием Всевышнего, освятившего эту вашу задумку и помогающего вам вопреки козням лукавого.

– А ты не хотел бы остаться? Я слышал, что ты ищешь корабли и хочешь отплыть из Святой Земли. Такой человек, как ты, очень бы помог нам в защите Гроба Господня и укрепления нашего влияния.

– Увы, но у меня своя миссия.

– Если не секрет, то какая?

– С востока на христианские народы надвигается страшная угроза, подобная той, которой Европа не знала со времен Аттилы. Тартары[7 - В славянской этимологии в стародавние времена любых кочевников называли «тартары» с подачи священников византийского обряда, дескать, эти люди – выходцы из Тартара, то есть Ада. В дальнейшем в русском языке это слово так и закрепилось в слегка измененной – обрусевшей форме – «татары». Впрочем, ни современные крымские татары, которые есть выходцы с Малой Азии, ни современные волжские татары, которые есть булгары – прямые родичи балканских болгар, изначально татарами не назывались. Это один из курьезов истории.]. Несколько лет назад они вторглись в восточные земли славян и сильно их побили. Я еду в Новгород, чтобы укрепить его и помочь всем христианским народам выстоять перед этой угрозой.

– Все так серьезно?

– Более чем. И если я не вмешаюсь, то они не только завоюют восточных славян, пролив немало христианской крови, но и вторгнутся в Священную Римскую империю. Осадят Вену. Может быть, возьмут. А некоторые отряды продвинутся еще дальше. Даже королевство Англия, и то будет напугано их нашествием. В общем – смерть, боль и разорение ждут не только земли восточных славян, но и многие владения Священной Римской империи.

– Страшная угроза, – согласился Фридрих, уже явно что-то начавший просчитывать и продумывать в предстоящей политической игре.

– К огромному сожалению, Святой престол будет строить моим делам козни не меньше, чем вашим. Всевышний открыл мне, что понтифики с радостью пойдут на союз с этими страшными дикарями, лишь бы ослабить и подчинить тех монархов, что еще достаточно сильны. Кроме того, есть еще шведы, даны и рыцарские ордена. Со всеми ними мне придется сражаться не меньше, если не больше, чем с Великой ордой.

– Ты предостерегаешь меня от участия в таких походах? – удивленно поднял бровь Фридрих.

– Ни в коем случае, – улыбнулся Максим. – Вы будете заняты куда более важными делами. Я раскрываю будущее лишь для того, чтобы вы могли учесть эти обстоятельства в своих интересах. Полагаю, вы догадываетесь, что и шведов, и данов, и братьев-рыцарей я разобью. Тому пример событие под стенами Иерусалима. Тем самым ослаблю Святой престол, развязывая вам руки и облегчая задачу борьбы с ним.

– Мне сложно все услышанное от тебя принять… это неожиданно. Но исцеление молитвой, что ты явил при моих верных вассалах, говорит о том, что в твоих словах есть истина. Поэтому, когда придет срок, я вспомню о них. Но… никаких обещаний дать не могу.

– И не нужно, Ваше Величество, – улыбнулся Максим.

– Ты хочешь нанять корабли, чтобы отправиться в Новгород через Константинополь?

– Нет. Там много сложностей с переходом по рекам и волокам. Поэтому мне нужны большие морские корабли, которые смогут пересечь Средиземное море и обогнуть Европу с севера. Это будет намного быстрее.

– А что с имуществом? У тебя ведь огромное количество лошадей и верблюдов. Ты их тоже хочешь везти с собой?

– Пока что я намеревался их продать здесь в пользу крестоносцев. Само собой, дешевле тех цен, что ставят арабы. Да и трофеи мне нужны далеко не все.

– Хорошо. Я сегодня же поговорю с уважаемыми капитанами и помогу тебе. Шесть сотен отменных лошадей, пусть даже и арабских, даже по обычной цене – большой подарок Аккре.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – благосклонно кивнул Максим.

– А вы? – спросил император рыцарей, пришедших вместе с драконом. – Тоже идете в земли Новгорода?

– Мы добровольно присягнули барону после выкупа из плена в верности до гроба. Кроме того, дело, что он задумал, не менее важное, чем защита Гроба Господня. Ни клятва, ни позыв души не позволяют нам остаться.

– Прекрасно, – произнес Фридрих сильно повеселевшим голосом. «А жизнь-то налаживается…»

Глава 5

15 февраля 1229 года. Мир «Сот’ари». Смирна

Максим стоял на борту нефа[8 - В данном случае имеется в виду неф водоизмещением 500 тонн, длиной 32 м, шириной 12 м и осадкой 3,5 м о трех мачтах и с крошечным бушпритом. Это были самые большие корабли в порту Аккры.] «Св. Мария» и смотрел на приближающийся порт одного из крупнейших средиземноморских городов той эпохи. В кильватере шла «Св. Анна» – практически копия флагмана: весьма примитивный продукт своего времени, хоть и вместительный.

Трюмы обоих нефов за путь от Аккры до Смирны забились под завязку, так как Максим разбойничал самым безобразным образом – без оглядки на раскрытие. Ведь вся команда кораблей, слуги и воины были под присягой рода Эрдо, а свидетелей он не оставлял, причем совсем не из-за излишней жестокости. Все оказалось прозаичнее – ему требовалась мана, расходуемая даже после выхода в море. Ведь эту сотню «лиц», что он себе набрал и продолжал цеплять на разных кораблях при абордажах, требовалось тщательно вылечить, омолодить и укрепить физиологически, ибо ему нужны дееспособные слуги, а не вечно больной балласт. Вот он и подчищал все встречные корабли, поглощая прану на них даже из крыс. Тысячи поглощенных жизней. И все равно – в Смирну он прибыл с потенциалом, заполненным едва ли наполовину.

Однако вопреки негативным ожиданиям этот греческий город в Малой Азии встретил его очень гостеприимно, так как слухи о бароне Максиме ад Эрдо докатились сюда много раньше его весьма утлых суденышек. Слишком уж знатно он отметился в Иерусалиме и Аккре.

– Господин, – постучавшись, заглянул в каюту Годриг, – там пришел какой-то священник. Просит вас позвать…

– Доброго здравия, святой отец! – поприветствовал дракон подозрительного мужчину в сутане.

– Вы барон Максим ад Эрдо?