Помещик. Том 8. Мир-о-творец

– Ты и правда князь Всеслав?

– Я не вправе обсуждать с кем-либо свою прошлую жизнь. Таковы правила.

Патриарх кивнул и молча вышел. Люди же, что выходили ранее, все это время очень внимательно слушали этот короткий разговор…

Часть 1. Сдача карт

– Слухи правдивы?

– Зависит от того, кто донес их до тебя.

    Кинофильм «Никто»

Глава 1

1559 год, 13 октября, Тула

Марфа вышла из палат воеводы, где она с детьми временно жила. Оставалось недолго до переезда в новую резиденцию на правом берегу Упы. Ее уже построили и в целом отделали. Теперь же просушивали после отделочных работ.

Княжеская резиденция, как ее называли, в целом повторяла воеводскую, представляя собой башенный замок в японском стиле. Только больше. Заметно больше, поскольку строители уже набрались опыта и смогли сделать этажи куда как просторнее. А еще светлее и – что особенно важно – теплее: систему отопления Андрей тут продумывал не с бухты-барахты, а очень основательно, как и теплоизоляцию с вентиляцией…

Женщина поежилась.

Утро было зябким. После рождения третьего ребенка она стала подмерзать. Все-таки сказывалось стройное телосложение, которое никуда не делось. С одной стороны, ее очень радовал тот факт, что удалось сохранить фигуру и привлекательность. С другой стороны – холодно. Такая стройность явно не для тульской погоды в эти времена. Да, быт благодаря их с мужем усилиям шагнул очень далеко. И та же одежда стала многократно удобнее. Но все равно – до XXI века не дотягивала. Из-за чего все более-менее теплое было тяжелым и в целом не слишком удобным, поэтому приходилось идти на весьма неприятные компромиссы…

Она села в двуколку. Накрыла колени с плечами пледом. Крикнула извозчику трогать. И коляска медленно покатила из тульского кремля к понтонному мосту через Упу, что проходил рядом со строящимся каменным – параллельно ему. Его пока еще возводили. Дело-то не быстрое. Но все шло своим чередом.

Зимой 1558–1559 годов через проруби насыпали быки, подвозя на санях камни по льду. Как потеплело – сделали волнорезы из привозного гранита и установили их. А теперь вот наводили пролеты.

Сооружали деревянный каркас, поверх которого укладывали арки сегментного типа. Из кирпича. К сентябрю строители уже успели сделать первый пролет, идущий от первого быка к берегу. Возвести леса для двух других пролетов. И произвести ряд работ на прилегающей территории. В том числе укрепить должным образом берега для упора тяжелых арок. Пока так, но в будущем, 1560 году мост обещали клятвенно достроить. Руководил его строительством итальянец, вызволенный из рабства Андреем в Константинополе, некогда подвизавшийся помощником архитектора. И мало-мальски представляющий себе, как эти самые мосты строить. Опыта самостоятельного руководства пока, ясное дело, не имелось. Но он старался, и дела у него шли ладно, пусть и не быстро. Ведь мост небольшой, а он столько возится при наличии всех потребных материалов…

Марфа проехала мимо каменного моста, лишь вскользь на него посмотрев. Просто для того, чтобы проконтролировать факт ведения работ. Люди шевелятся. Что-то делают. И ладно. Высовываться в это утро лишний раз из-за тента двуколки не хотелось. Особенно тут – на реке, где дул свежий ветерок.

Проехав в Зареченск, как назвали местные жители новый район города, она остановилась у ткацкой мануфактуры. Здесь ее ждала небольшая делегация. Большое дело намечалось! Пуск первой линии механических ткацких станков!

Детей она брать с собой не стала. Старший Василий приболел простудой. А дочь Василиса с совсем крошечным Александром были еще слишком малы для таких визитов. Так что явилась без них. Только в сопровождении своей вездесущей охраны из масаев.

Это ребята отказывались ездить верхом, предпочитая «семенить» рядом на своих двоих. И делали это ОЧЕНЬ шустро. Даже несмотря на доспехи и вооружение. Ибо за эти несколько лет они отъелись и немало окрепли на тренировочных площадках, сумев реализовать заложенный в них потенциал на все сто процентов.

К слову сказать, несмотря на дикий для Тулы цвет кожи и вид, у каждого масая уже имелась местная жена. Да и крещение они приняли, начав мало-помалу общаться с остальными. Туляки, оценив выносливость и силу, равно как и преданность Андрею, масаев этих зауважали. Особенно за прямо-таки собачью преданность юному Палеологу. Потому что он для Тулы и окрестностей был чем-то особенным, практически сакральным. Для кого-то, конечно, просто удачливым человеком, вышедшим из их среды, но для многих – этакой священной коровой. В первую очередь из-за того, что, несмотря на некоторые потрясения, жизнь в городе и его округе стала НАМНОГО лучше. Причем на их глазах.

Татары просто и бесхитростно прекратили ходить сюда в набеги. Более того, ближайшие из них заступили на службу и теперь отряды разбойников сами отлавливали. И не только из числа иных степняков, но и прочих, совершенно очистив всю городскую округу от татей. Отчего селяне вздохнули спокойно.

Но это только одна сторона медали.

К осени 1559 года в городской округе действовало уже два десятка конных косилок, что позволило вывести заготовку сена на совершенно иной уровень. А это, в свою очередь, дало возможность не только решить вопрос с основным объемом корма для коней, но и замахнуться на создание первых ферм. По разведению коз для начала. Очень уж они неприхотливы.

Овец же хороших, тонкорунных, закупленных в Испании, имелся всего десяток голов, и с них буквально пылинки сдували, чтобы не передохли. И так с огромным трудом контрабандой три штуки вывезли. Потерять их не хотелось. Слишком уж перспективным выглядело это приобретение.

На коров же пока не замахивались. Очень прожорливы. Но держали в уме и уже прикидывали, где можно будет поставить первую опытную ферму. Когда получится немного укрепиться, привлечь новых работников и ввести в оборот дополнительные покосы.

Сено – дело, конечно, хорошее, но куда важнее было земледелие. А в нем произошла самая что ни на есть революция, причем не только в масштабах Руси, но и вообще планеты.

Из-за реформ Андрея удалось сформировать своего рода колхозы, то есть относительно небольшие предприятия по обработке обширной пашни силами «творческого коллектива» из нанятых крестьян да бобылей.

Для обеспечения функционирования этих самых колхозов развернули три аналога МТС – машинотракторных станций, на которых концентрировались всякого рода плуги, бороны, телеги, волокуши, косилки конные, сеялки и так далее. Плюс запас хороших лопат, вил, граблей и прочего сельскохозяйственного инвентаря. А также тягловый скот – степные лошади и волы.

Сама же пашня, обрабатываемая с помощью этих МТС, засеивалась по принципу Норфолкского цикла, основанного на четырехполье. Например, на первом участке сажали горох, на втором – озимую пшеницу, на третьем – репу, на четвертом – овес. На следующий год культуры смещались по кругу на соседние поля. И на такие вот «четвертинки» оказались разделены все распаханные земли, что в известной степени облегчило посевную и жатву, так как она сильно размазалась по времени. Разом ведь, единым махом, все земли в сжатые сроки не требовалось теперь вспахать и засеять. Так что эти самые импровизированные МТС вполне справлялись. И даже не сильно напрягались.

Понятное дело, использовались не только эти культуры, но суть оставалась прежней – травянистые посадки чередовались с пропашными. Не забывали и о взаимном влиянии и восстановлении почвы. Посему в Тульской округе производились пшеница, овес, ячмень, репа, свекла, горох, чечевица и так далее. Причем в избытке и плюс-минус равномерно, уйдя от запредельно высоких рисков, характерных для монокультурного производства, каковым промышляли ранее в регионе.

А вот рожь Андрей избегал сажать, помня об угрозе отравления спорыньей, слишком уж легко и массово поражающей рожь в прохладные и сырые годы. По этой и многим другим причинам особой отрадой для него стали первые делянки картофеля. Пока еще довольно мелкого, но даже в таком виде он выглядел очень перспективно. А рядом с ним потихоньку «колосились» посевы северных сортов фасоли, тыквы да маиса, то есть кукурузы, привезенных из долины реки Гудзон. Пока посевного материала было мало, но он стремительно множился, грозя стать в перспективе нескольких лет доминирующей культурой.

В общем и в целом меры, принятые Андреем в Тульской округе, сумели не только полностью обеспечить город и окрестных селян продовольствием, но и дали начало его экспорту. И дальше ожидался эффект куда больший. Особенно после начала массового разведения картофеля, фасоли, маиса и тыквы в перспективе двух-трех лет. Что давало надежду на открытие ферм, требующих кормов куда более «нажористых», чем обычное сено. Например, свиноферм.

И ситуация на этом не заканчивалась.

По утвержденной пятилетней программе развития города с округой Андрей планировал ввести в оборот втрое больше пашни от имеющихся. Кроме того, уже началась стройка большого количества технических прудов в среднем и верхнем течении реки Упы, по реке Шат и в верховьях Дона. Не самих по себе, а в качестве первой очереди инженерных объектов, необходимых для создания полноценного судоходного Волго-Донского канала. Второй очередью должны были стать многочисленные шлюзы, позволяющие поддерживать потребный уровень воды в речной системе и крохотном канале от Иван-озера до Дона в засушливое время.

Вся прелесть заключалась в том, что эти пруды задумывались не только как водяные аккумуляторы. Нет. На их базе было запланировано масштабное рыбоводство и птицеводство. А точнее, разведение карася[1 - Золотой карась – автохтонный и широко распространенный вид в Европе, в отличие от белого карася, который до 60-х годов XX века локально проживал в бассейне реки Амур.] и гуся. С переходом в будущем по возможности на разведение карпа, которого только предстояло завезти из прудов Богемии. Гусь же он и в Африке гусь. Мясо, яйцо, пух и перья его имели огромное экономическое и в какой-то мере стратегическое значение. Особенно перья. И в текущем историческом моменте делали его разведение многократно интереснее куры или индейки.

И это не единственный комплекс мероприятий.

Мельницы, лесопилки, пасеки, разного рода мелкие мануфактуры и прочее, прочее, прочее было задумано согласно плану и потихоньку воплощалось в жизнь. Благодаря чему в жизни местных да и всей округи не только появилась сытость, но и нарисовались перспективы. Весьма радужные. Из-за которых жители Тулы воспринимали Андрея если не как нечто сакральное, то очень близко к тому. И Марфу почитали как его проекцию. Да, формально в Туле имелся воевода Царя. Но по факту вся власть находилась в руках этой женщины…

Ей кланялись прохожие на улицах так, словно она едва ли не Царица. Ей подчинялись все городские чины. Кстати, почти полностью созданные и поставленные ее мужем.

Марфе это нравилось.

Какой-то особенной скромностью она не отличалась. Но, несмотря на определенные амбиции, берегов не теряла. Помнила про покушения и то, как опасно настраивать против себя местных жителей. Ну и о муже не забывала. Да, по обычаям тех лет он был излишне ласков и души в ней не чаял, то есть рукоприкладством не занимался. Во всяком случае, на регулярной основе. Только разок сорвался, да и то не сильно. Но они между собой все отношения выяснили, и она приняла для себя факт того, что находится ЗА мужем, а никак не впереди…

– Все готово, – поклонился управляющий мануфактурой, когда она вышла из пролетки.

– Славно, – ответила Марфа на ходу, стараясь как можно скорее войти в помещение. Где тепло, сухо и нет этого промозглого ветерка. Себе же под нос она буркнула: – Нужно было теплее одеваться…

Внутри действительно было все готово.

Четыре ткацких станка стояли заправленные, а рядом с ними – ткачи с подмастерьями для их обслуживания. И это были механические ткацкие станки. Развитие того самого, что не так давно показывали Марфе в опытном сарае.

Педальный привод сохранили, а вот ширину станка увеличили втрое от обычного. Ведь у ручного ткацкого станка какая проблема? Правильно. Ширина полотна ограничена длиной руки, которая просовывает челнок между слоями нитей. А тут челнок перебрасывался ударным механизмом и скользил по нитям утка…

Марфа сразу не сообразила, как лучше поступить. Она хотела саржевую ткань делать. А потом ее озарило. Парусина! Много дешевой и качественной парусины! Это ведь стратегический товар. А у нее довольно грубыми конопляными нитями весь склад завален. Так что станки сильно дорабатывать не потребовалось…

Раз-два, раз-два – крутили педали подмастерья, начав свою работу.

Громко защелкал ударный механизм.

И вообще все зашевелилось.