Иван Московский. Том 3. Ливонская партия

– Я правом короля могу даровать тебе титул герцога. Наследный титул. И преобразовать Ливонию в светскую землю.

– Боюсь, что я не могу самолично решать такой вопрос. Без благословления Святого Престола я не вправе отдавать эти земли в руки светских властителей.

– Я тебя правильно понимаю, что, если бы я был католиком, ты принёс бы мне вассальную клятву?

– Это бы упростило многое. Но не всё. К моему большому сожалению, – с излишней наигранностью сообщил Бернхард. – Тевтонский орден подчиняется Святому Престолу, а не светским властям. И то, что ты и Казимир уговорились разделить его, – ваше дело. Пока на то не будет разрешения Папы… – развёл он руками.

Так и беседовали.

По кругу. Иоанн то с одной стороны подходил к вопросу, то с другой. Однако ландмейстер, не отрицая и не отказываясь, просто указывал на то, что не вправе решать такие вопросы. И непрерывно ссылался на своего сюзерена, сидящего в Пруссии, и Папу. Так что итогом разговора стала банальная отправка людей в Рим, на консультацию со Святым Престолом.

Король попытался договориться с Бернхардом о делах торговых и транспортных. Особенно его интересовала Рига, через которую товары было намного удобнее вывозить, чем через Новгород. До Полоцка ведь путь поближе будет. Да и пороги на Неве и Волхове да сложная навигация в Ладоге, славной своими штормами, радости не прибавляли. Однако и тут ландмейстер придерживался своей позиции – я не я и лошадь не моя. Дескать, Рига ему не подчиняется, что было правдой. Но он мог во многом посодействовать… мог, но не хотел, находя сто пятьсот отмазок и оправданий со ссылкой на обычаи, права и прочие глупости.

Аудиенция длилась часа два, оставив выжатыми как лимон обоих. И оба оказались опустошены и неудовлетворены, ожидая от встречи иного.

Выйдя на улицу, Бернхард сел на подведённого ему коня и направил того шагом в ворота кремля. Ему хотелось напиться. А ещё ему стало страшно. Впервые в своей жизни.

Он вдруг понял, что его орден обречён.

Теперь обречён.

Наверное.

Может быть.

Никаких оснований внешне для таких выводов не было, но ландмейстеру показалось, что их всех уже приговорили. Он был упрям и имел на это все основания. Но иметь право и реализовывать право – две большие разницы. Он прекрасно знал легенду о суассонской чаше… и ему показалось, что он сейчас был тем самым дурачком, что посмел её разрубить.

Смысл легенды был прост и не затейлив.

В конце V века Хлодвиг I одержал победу в битве при Суассоне. И при разделе добычи попросил оставить красивую чашу ему сверх той, что положена ему по жребию. Но вспыльчивый и гордый солдат разрубил чашу, заявив, что король не получит из добычи ничего сверх положенного. Тогда Хлодвиг промолчал. Однако спустя год на смотре войска подошёл к тому самому воину и швырнул на землю его топор, заявив, что никто своё оружие не держит в таком плохом состоянии. А когда воин нагнулся за топором, Хлодвиг снёс ему голову, заявив, что так же тот поступил с чашей при Суассоне.

Вот Бернхард и вспомнил о той истории, выезжая со двора. Слишком уж многообещающий был взгляд у Иоанна. Да и чувство какой-то неправильности не оставляло ландмейстера.

Выехав за пределы кремля, он остановился и огляделся.

– Село… большое село, – сам себе под нос произнёс он.

Только земляные стены смущали его. Их было слишком много. Да и в самом кремле все дорожки были мощены камнем. Очищенным от снега. Кроме того, в самом кремле шло активное строительство, замёрзшее на время зимы.

После победы при Вильно в 1476 году Казимир обязался не только пропускать всех желающих прибыть в Москву на службу, но и гарантировал их безопасность. Вот несколько сотен человек пешим маршрутом и пробрались к Иоанну. А по осени в Новгород прибыл караван, снаряжённый герцогом Милана и королём Неаполя. Два десятка крупных кораблей, на которых прибыли ещё специалисты разного профиля, включая архитекторов. Вот они и занялись благоустройством кремля. Зачали строительство действительно большого храма, дворца королевского да арсенала. Кое-какие намётки уже начались и в плане перестройки укреплений самого кремля.

Понятное дело, что за осень они толком ничего не успели. Но уже начали. Так, среди прочего, итальянцы из Венеции, прибывшие в сентябре на Москву, начали ставить кирпичный завод. У Иоанна тоже такой был, но сильно меньше и не для строительных, а хозяйственных нужд и небольшой. А тут вот занялись основательно. И ведь, по слухам, что удалось собрать в дороге, ещё три таких больших завода оказались заложены в Коломне, Кашире и в Серпухове. А в нижнем течение Москвы-реки, рядом со старыми каменоломнями, где добывали известняк ещё для белокаменного кремля, заложили четвёртый заводик. Тоже кирпичный, только для римского кирпича, который формовали[11 - Формовали под ручными прессами, позволяющими очень неплохо уплотнять заготовку.] из гашеной извести, смешанной с песком с последующей выдержкой под навесами[12 - Такого рода кирпич практиковался в строительстве во времена Римской Империи, впоследствии вышел из оборота. При восстановлении кирпичного строительства в раннее Новое время интерес строителей был сосредоточен на керамическом кирпиче. И о римском кирпиче никто слыхом не слыхивал. Даже начало производства «роман-цемент» как реконструкция древнеримской строительной технологии – это XVIII век.]. Каменоломни работать не прекращали, только теперь их отбраковка шла на отжиг и переработку в известь, которой стало требоваться очень много, отчего рентабельность работ резко подскочила.

Таким образом, если сложить все элементы мозаики воедино, выходило, что Москва в самое ближайшее время преобразится. Потому что Бернхард попросту не видел, куда может пригодиться столько кирпича. Ну крепость – да, это дело ёмкое, однако не четыре же крупных завода. А ещё тот заводик с непонятным ему римским кирпичом. Если они все в полную силу заработают, то это сколько же кирпичей ежегодно станут давать?

Ландмейстер потряс головой.

Он представил себе Москву, вот ту, в которой он теперь находился, только не деревянную, а каменную. Точнее кирпичную. С крышами, крытыми черепицей. Богато? Да, чёрт побери! Очень богато. Но главное, он только в этот миг осознал масштаб города. Ибо Рига была по сравнению с Москвой мышкой перед слоном. Красивой, ухоженной, каменной, но мышкой. И ведь столица Руси не была торговым городом. Нет. Она представляла собой мощнейший ремесленный центр, который производил много всего. И доспехи, и оружие, и свечи, и ткани… всяко-всяко.

Поёжившись не столько от холода, сколько от ужаса, вызванного осознанием масштабов той трагедии, в которую с разбега угодила Ливония, Бернхард двинулся дальше. К таверне, где он со своими людьми остановился. Король порекомендовал ему не уезжать, пока Папа не ответит. Пришлось согласиться, сговорившись лишь о том, чтобы отправить в Ригу своих людей, дабы предупредили о задержке. Но хотелось ему это меньше всего. Всё его нутро вопило о том, что нужно быстрее бежать домой да к войне готовиться. А в её скорой перспективе ландмейстер был абсолютно убеждён. Теперь был. Прекрасно понимая, что Иоанн от своего не отступит и что ему действительно нужна Рига. Даже не сам город с его населением, а просто Западная Двина с портом в устье…

Глава 3

1477 год, 27 февраля, Москва

Москва. Кремль. Гридница.

Иоанн вошёл в это помещение, что изначально предназначалось для совместных с ближней дружиной возлияний, и едва заметно усмехнулся. Уже давно гридницу по назначению не использовали. Либо приём посланников всяких вели, либо делали из неё площадку для заседаний и совещаний. Из-за чего в неё то заносили, то выносили лавки со столами. Само собой, разборные. Иначе не натаскаешься, да и как их складировать в таком количестве?

Сейчас был черёд совещания, поэтому в центре гридницы стояли столы, собранные буквой «П» и покрытые плотным зелёным сукном. Иоанн прошёл и сел на стул у торца этой конструкции, поставленного так, чтобы за спиной короля просматривался его трон. А ещё два красных полотнища с восставшими в оппозицию[13 - Восставшими в оппозицию – то есть друг против друга.] золотыми львами, что спускались с потолка по обе стороны от этого официального седалища.

Трон не представлял собой ничего особенного или интересного. Просто небольшой подиум с тремя ступеньками на котором стоял дубовый стул с высокой спинкой. Без украшений. Простой, крепкий, массивный. У Иоанна просто не дошли руки нормально обеспечить себе символы власти, да и мастеров-резчиков с ювелирами подходящего уровня у него попросту не имелось. Пока, во всяком случае.

Так вот. Вошёл. Сел.

Следом уселся на лавки Большой совет[14 - Состоял из глав приказов плюс приглашённых по случаю других участников.], вставший при его появлении в гриднице. Раз в месяц приходилось его собирать да проговаривать текущее положение дел. Король хотел и почаще, но сам по себе совет долго длился и требовал большого отвлечения сил. Так что рабочие моменты более узкого характера приходилось решать в частном порядке. Впрочем, даже раз в месяц такие сборища выглядели изрядным нововведением и прогрессом.

В конце лета 1476 года Иоанн занялся новым этапом реформ. Прежде всего утверждением приказов. Этаких министерств в миниатюре, в которых трудилось всего ничего работников. Не потому, что они такие умницы и гении, а потому что образованные люди были наперечёт. Острейший дефицит!

Челобитный приказ ведал обращениями к королю – челобитными, вполне себе официальным инструментом, доступным даже для крестьян. Главное – написать по форме да уплатить пошлину для регистрации челобитной. Понятное дело, что все такие обращения Иоанн лично не рассматривал, но секретарь делал из них ежемесячный бюллетень с перечнем и характером обращений.

Посольский приказ занимался делами иностранными. Заодно этим ребятам требовалось собрать со всей Руси и упорядочить акты, связанные с международными соглашениями. Причём не просто свежими, а вообще аж с древних времён, изыскивая документы не только в пределах державы, но и за её пределами. Кроме того, посольский приказ ведал и внутренними делами, отвечая за отношения короля с вассалами.

Поместный приказ занимался учётом землевладений. Именно в его интересах Иоанн начал большую перепись, требуя от собственников предоставить документы, то есть грамоты или выписки из каких-то актов, доказывающих их право на владение землёй. В перспективе король планировал утвердить регулярный выход писцовых книг с описью земельных держаний по королевству, дабы отслеживать ситуацию. Но это в очень далёкой перспективе, так как для этого требовалось развернуть полноценное министерство с как минимум полусотней более-менее грамотных только писцов, понимающих, что они там вообще черкают.

Разрядный приказ ведал делами армии и её подготовки, снабжения да вооружения, а также королевским арсеналом, в котором хранились «мобилизационные запасы». Внутри он делился на конный, пеший, артиллерийский и хозяйственный столы.

Разбойный приказ заведовал делами, связанными с поддержанием порядка. Он был важен, но пока ещё крайне слаб. Очень уж специфические функции на нём лежали и специалистов такого толка остро не хватало. Кроме того, на него была возложена борьба с пожарами и прочими неприятностями. Понятное дело, что само собой напрашивалось разделение на как минимум три приказа, которые бы ведали разведкой, полицейскими делами и борьбой со всякого рода чрезвычайными ситуациями. Но… людей пока и на один подобный приказ едва-едва удалось наскрести, причём далеко не выдающихся.

Казённый приказ управлял делами собственно казны и королевских имуществ. Этакое министерство двора и министерство финансов в одном лице. В будущем, конечно, его бы нужно было разделить, но пока у Иоанна просто не хватало грамотных людей даже для одного экономического ведомства.

Ну и в качестве вишенки на торте – печатный приказ, который заверял подлинность грамот, наказов, указов и так далее, как в рамках внутренних административных задач, так и по запросу частных лиц. Кроме того, он мог за «денежку малую» предоставлять частным лицам выписки из разного рода внутренней документации. Например, отчёт из записей поместного приказа о совокупном землевладении того или иного лица.

Вместе с приказами Иоанн утвердил Королевский совет, в который входили главы приказов, губернаторы, выборные от городов да сословий и владетельные аристократы от графского достоинства и выше. Он должен был собираться раз в год для обсуждения ситуации в стране. Не законодательства, а именно обсуждения ситуации в целом. Просто поговорить. Этакая обратная связь с людьми на местах. Чтобы у короля прежде всего было ясное понимание происходящего. И если где что «заболит» или начнёт «отваливаться» – это можно было бы заметить без особых задержек и промедлений.

Так же раз в год, не позднее чем за месяц до сбора и не ранее чем за два, все участники Королевского совета должны были предоставить в королевский секретариат годовой отчёт. Владетельные аристократы – по сокращённой форме, а все остальные – развёрнуто. Где сколько народу живёт: по городам да по сёлам, да в каком числе. Как этот народ живёт. Какой торг. Какое производство. Какая торговля. Беды где какие случались: пожары там, наводнения, эпидемии или ещё что. И так далее. Эту новинку король только утвердил в 1476 году, дав отсрочку для отчётов в два года, чтобы на местах подготовились.

В связи с чудовищным дефицитом образованных людей вопросы образования стояли очень остро, поэтому осенью 1476 года в Москве начало действовать уже четыре первых классов начальной школы и один второй класс, а также артиллерийский класс. И шла активная подготовка запуска новых. На подходе был лекарский, аптекарский и судейский классы… Но даже этих учреждений не хватало. И работа в этом направлении предстояла категорически сложная, большая и крайне насыщенная.

– Ну что братцы-кролики, начнём? – спросил, потерев уставшее лицо, Иоанн и открыл свою папку.

Повестка дня уже который месяц была одной и той же.

Прежде всего перед королевством стоял вопрос дорог. Реки – это, конечно, хорошо. Но текут они далеко не везде и не всегда так, как нужно. Требовалось строить тракты для обеспечения военной досягаемости и экономической связанности регионов.

В приоритете было строительство по меньшей мере пяти базовых королевских трактов: Москва – Смоленск – Витебск с выходом на Днепр и Западную Двину; Москва – Тверь – Новгород с выходом на Волхов и далее к Неве; Москва – Ростов – Ярославль с выходом на Волгу и далее к Северной Двине; Москва – Владимир – Нижний Новгород с выходом на слияние Волги и Оки; Москва – Калуга – Тула – Елец с выходом на Дон. По мнению Иоанна, эти пять дорог должны были решить основные логистические задачи. В том числе и в распутицу. Особенно в плане защиты на западном и северо-западном направлении, а также быстрой переброски войск на юг. Да, её можно было осуществить по рекам, но к Днепру и Дону ещё подойти надо.

Итак, дороги. Они были категорически нужны. Но как их строить?