Хмурый Император. Том 4. Война за мир

С наскока взять Панаму не вышло. Да и разведку боем толком провести тоже не получилось. Точнее, получилось, но так себе, паршиво. Пришлось переходить к плану «Б» и, выдвинув ближе тяжелые мониторы, начать планомерный обстрел укреплений. Да, толстые железобетонные стены крепки, но у всего есть предел прочности. Не с одного попадания, так с двух, не с двух, так с двадцати, но они обязательно обрушатся. По крайней мере, именно так и подумал командующий этими силами Альянса. Что, по его мнению, в свою очередь, должно открыть шанс для десанта. Все-таки пулеметно-минометный обстрел был слишком губительным. А пока требовалось найти легкие десантные средства в товарных количествах. Такие, чтобы они могли проскочить подводные заграждения. Конечно, те же «противотанковые ежи» можно было разметать обстрелом корабельной артиллерии. Но все же… все же…

Вместе с тяжелыми мониторами в дело включились и другие корабли. Появление здесь Имперского флота не ожидалось, так что жалеть стволы и экономить снаряды не было смысла. А насыщать снарядами площадь требовалось. Пусть те же пятидюймовые «чушки» и били сильно слабее, но так и что? Их вон сколько прилетало.

Да, почти сразу корабли Альянса оказались вынуждены активно маневрировать, попав под обстрел 305-мм береговых орудий. Но те били слишком уж крутым «навесом», что не добавляло точности огня. А частые эволюции затрудняли прицеливание и счисление. Получалось крайне занятно. Особенно когда к 305-мм береговым пушкам подключались 127-мм товарки, когда корабли Альянса входили в зону их поражения.

Канонада получалась знатная. Прям загляденье. Правда, безрезультатная в целом. Но ни одна из сторон не теряла надежду на успех. И усердно работала…

Глава 4

1925 год, 29–30 апреля

Светало.

Луций Варен осторожно выглянул из наспех отрытой траншеи и сразу нырнул обратно. Тишина. Чуть погодя он выглянул еще раз, но уже немного в стороне. Окинул взглядом поле боя. И вновь скрылся за бруствером от возможных любопытных глаз противника.

Благодаря папе и его шуточкам обычный латышский паренек приобрел удивительное сочетание фамилии и имени, порождавшее непрерывные шутки всех образованных знакомых. Хорошо хоть Тита Пулло нигде поблизости не наблюдалось, иначе было бы совсем «хорошо». Особенно в связи с тем, что он был не «центурион», то есть сотник, ближайшим аналогом которого был ротный командир, а простой первый номер пулеметного расчета пехотного отделения. И командовал он не центурией, а пулеметом. Не ручным. Нет. Но и не станковым… Единым!

После кампании 1914 года Императором был заказан к разработке новый единый пулемет основного калибра для вооружения армии. Николай Александрович мог и раньше это сделать, но он просто не спешил раскрывать все свои карты раньше времени. Тем более что «Мадсена» и его аналогов пока вполне хватало. Особенно на фоне того, что противники эти игрушки явно недооценивали и не вполне понимали их назначение. Однако, после того как все геополитические противники начали вооружаться этими, по сути, тяжелыми автоматическими винтовками, пришло время снова делать шаг вперед и обгонять их.

За дело взялся Джон Браунинг, который к тому времени обладал не только талантом оружейника, но и мощнейшей производственно-технологической базой с кучей самого современного оборудования и квалифицированным персоналом. В том числе и инженерного толка, а также целым цехом опытного производства, который позволял экспериментировать без оглядки. Там было ТАКОЕ оборудование и ТАКИЕ люди, что полет мысли они сковывали минимально, позволяя очень многое и очень быстро проверять.

Строго говоря, Николаю Александровичу было глубоко наплевать на то, какую систему автоматики и запирания выберет Браунинг. Главное, чтобы ствол был быстросъемный и воздушного охлаждения, боепитание ленточное, а конструкция должна была использовать максимальное количество штамповки и сварки для удешевления и ускорения производства. Надежность тоже была важна, конечно, но не в ущерб стоимости. Ведь этот пулемет требовалось производить огромными тиражами для того, чтобы в сжатые сроки перевооружить всю Имперскую гвардию, весь Имперский резерв и еще создать мобилизационный запас на складах на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств. Однако, несмотря ни на что, Джон породил что-то удивительно похожее на германский пулемет «MG-42» времен Второй мировой войны. Может быть, из-за того, что Николай Александрович и имел в виду этот образец, когда прописывал и уточнял свое техническое задание. А может быть, что, сталкиваясь с одними и теми же прикладными задачами, вполне естественно приходить к одним и тем же решениям.

Да, это была не копия. Совсем не копия, хотя внешне мало отличим, особенно шагов с десяти. Различия крылись во внутреннем устройстве. Самым слабым местом оригинального «MG-42» был быстросменный ствол, который из-за типа автоматики нельзя было оснастить ручкой. Короткий ход ствола накладывал определенные ограничения. Что со своей стороны вынуждало стрелков пользоваться специальными перчатками в бою для быстрой смены ствола.

Браунинг с подсказки Императора пошел другим путем. Он упаковал ствол в кожух с ручкой и менял уже их. Сразу. Единым блоком. Визуально это выглядело так, будто у «MG-42» ствол внутри внешнего штампованного перфорированного кожуха стал несколько толще и из него сбоку торчала ручка с деревянными обкладками, как у «ПК» или «ПКМ».

Чтобы два раза не вставать, кожух в этом быстросменном блоке был сделан непростым. У казенной части он имел прорези, а с дульной частью вылезал за срез ствола на добрые десять сантиметров. В результате чего при выстреле пороховые газы протягивали вдоль ствола воздух, охлаждая конструкцию. То есть использовался тот же самый принцип эжекторного охлаждения, как у «Печенега» или «Льюиса». Заодно этот слегка расширяющийся выступ кожуха выполнял роль пламегасителя. Да, сложнее, чем просто болванка ствола. На первый взгляд. Но на практике это было не так, во всяком случае, при должном уходе. Потому как разобрать и почистить эти ствольные блоки можно было в полевых условиях буквально за считаные секунды.

В остальном же этот пулемет в немалой степени напоминал «циркулярную пилу фюрера», разве что чуть менее технологичную. Да, под давлением Императора Браунинг очень сильно развился как технолог, но все равно, будучи представителем скорее французской оружейной школы, чем германской, намного легче выдумывал неожиданные и интересные решения, чем реализовывал их с умом в железе. Слишком уж тяготел он в хтонической страсти своей к сложным фрезеровальным работам.

Конечно, теперь, после доведения выпуска своего карабина почти до идеала, он уже много что умел, знал и понимал. Да и технологов грамотных себе завел, которые очень сильно ему помогали. Но, и это важно, думал-то он совсем в другом ключе. И его собственную, в принципе неплохую конструкцию требовалось доводить до технологической разумности.

Но даже ранние образцы единого пулемета Браунинга крыли своих конкурентов из Альянса, как бык овцу. Прежде всего, потому что у них не было даже идеи единого пулемета. Они скорее пошли по другому пути, начав развивать концепцию, по сути, тяжелой автоматической винтовки, каковым был легкий ручной пулемет с коробчатым или дисковым магазином. Что в сочетании с насыщением войск самозарядными винтовками уводило их совсем в другую тактическую нишу[9 - Как показала практика ВМВ, ставка на индивидуальное оружие бойцов оказалась неудачной.]. Плюс – технологичность. До штампованно-сварной ствольной коробки и массы подобных решений в Альянсе пока не дошли. В результате чего их ручные пулеметы не только были существенно дороже в производстве из-за конструкционных особенностей[10 - Особенность пулеметов «MG-42» заключалась в том, что при кажущейся сложности конструкции они обладали очень технологичной и надежной схемой. Это был лучший пулемет Второй мировой войны, так как стоил заметно дешевле прочих, ствольная коробка которых вытачивалась фрезеровкой, был очень надежен и в целом обладал выдающимися эксплуатационными качествами. Подобная особенность в целом была характерна для большинства германского вооружения первой половины XX века; при видимой кажущейся сложности оно было дешево и просто в производстве и, нередко, надежнее многих своих конкурентов.], но и обладали несравненно более низкой огневой мощью по причине неудачной схемы боепитания.

Луций выдохнул. Потер лицо, разгоняя кровь, и огляделся. Бойцы медленно просыпались. Вон – то один, то другой стали высовываться из-за бруствера. Кое-кто с той стороны фронта начал постреливать, увидев такое оживление.

С этой стороны время от времени отвечали. Не прицельно. Больше из вежливости. Дескать, «да-да, и вам того же, и вас туда же…»

Он аккуратно положил себе на колени свой пулемет. Откинул крышку приемника и крышку ствольной коробки, проверяя их чистоту. Мало ли чего? Закрыл их. И прислушался.

По траншее шел какой-то говорок. Вроде медленно приближающейся волны не то шепота, не то шелеста. А потом из-за очередного изгиба этого копаного укрытия вместе с этим звуком вылезло начальство. Бойцы волей-неволей начинали шевелиться при его появлении. В полный рост не вытягивались, конечно, дабы не высовываться из траншеи. Но определенные знаки уважения выказывали.

Майор на несколько секунд задержался у Луция. Глянул на его ухоженный пулемет, что даже вот так, в собранном и закрытом виде, выглядел чистым и обихоженным. Улыбнулся. Кивнул. Покровительственно похлопал по плечу. И пошел дальше. А поручик, командовавший его взводом, одобрительно показал «большой палец», дескать, молодец. И, через тебя, и я молодец.

Луция такие моменты откровенно бесили. Он ухаживал за своим оружием не из-за требований устава, довольно суровых в этом плане. Нет. На любой суровый закон люди легко придумывают хитрый и изящный способ его обойти. Так и с чисткой. Приемов выполнять уставные требования по чистке и уходу за оружием и при этом не сильно напрягаться уже было выдумано масса. Луций же их игнорировал и на полном серьезе все чистил и смазывал своевременно просто потому, что любил свое оружие. Как женщину… или даже больше. Он как взял пулемет в руки, так и влюбился в него с первого взгляда. Пропал. Просто пропал.

Начальство прошло, и вновь наступило затишье.

Луций прекрасно понимал – ненадолго. Альянс давил, и скоро, очень скоро они снова перейдут в наступление. Попытаются.

Он, осторожно удерживая пулемет, прошел по траншее к импровизированному, наспех сооруженному блиндажу, рядом с которым тихо переругивались знакомые голоса. Там у ротного старшины «тусовались» многие заинтересованные лица. И прежде всего, так или иначе связанные с коллективным оружием, которого в роте было много… очень много.

В каждом отделении по единому пулемету в ручном варианте, то есть без станков-треног. На уровне взвода эти пулеметы усиливались крепостным ружьем, 40-мм ручным гранатометом[11 - В данном случае имеется в виду однозарядный 40-мм ручной гранатомет в духе американского «М79».] и 60-мм легким минометом. А вот ротный командир уже располагал тяжелым пулеметным отделением из трех единых пулеметов со станками-треногами и прочим полезным обвесом, батареей легких минометов и целым автоматическим станковым гранатометом[12 - В данном случае имеется в виду прямое развитие 37-мм однозарядного станкового гранатомета, отлично себя зарекомендовавшего в годы РЯВ и Западной войны. Сам однозарядный оригинал остался на вооружении, применяясь горными, штурмовыми и прочими специальными подразделениями в силу своей легкости и возможности быстро переносить силами расчета в любых условиях.].

А еще в каждом взводе имелось по егерю с карабином улучшенного боя с оптическим прицелом трехкратного увеличения и санинструктор. А на ротном уровне – связист с рацией, точнее два связиста. Один с ранцевой рацией за плечами, а другой с аккумулятором в таком же «вьюке». Да-да, именно с рацией. Достаточно несовершенной ранцевой, ламповой рацией. Но она поднимала на качественно новый уровень связанность и управляемость войск от роты и выше.

Император приложил особые и весьма нетривиальные усилия к тому, чтобы реализовать программу по радиофикации всего и вся. Ну, может быть, не на уровне взводов, но рот уж точно. Может быть, «бьющими» недалеко. Может быть, несовершенными. Но это было шагом вперед. Большим и могучим шагом, поднимающим, вкупе с качественно значимым насыщением пехоты коллективным вооружением, ее боевые качества на недостижимо высокий уровень. По крайней мере, в сравнении с их противником из Альянса, который подобными вещами пока манкировал. Это было дорого. Это было непросто. Но оно того стоило…

Ротный старшина уже хотел повеситься. Этому нужно было одно, тому – второе. И так – каждый день. Каждый час. Каждую минуту. А склады-то не резиновые. Луций, кстати, увидев этот праздник жизни, тоже оживился. Ему ведь тоже требовалось еще несколько запасных лент сверх штатного количества в удвоенном боекомплекте. Слишком напряженные бои – много стрелять приходилось. Вот он и влился в эту оживленную толпу, увлеченно прогрызающую плешку ротному старшине…

Но этот праздник жизни длился недолго.

Жахнул первый артиллерийский выстрел, и где-то возле позиций роты взорвался снаряд, обдав все вокруг чуть дымящимся грунтом. Потом еще. Еще.

Все сразу бросились на свои боевые посты. Пригнувшись. Но очень шустро. Луций тоже. Но, улучив момент, когда ротный старшина отвернется, отвлеченный взрывом, он сумел ухватить жестяную коробку с еще одной лентой. И деру, чтобы не отняли. Старшина этот маневр заметил, только воспрепятствовать не успел. Просто крикнул что-то едкое и очень матерное вслед, и все. Но Луций был не в обиде. Старшину он понимал – с него ведь командир роты требовал нормального снабжения всего подразделения. И ему самому приходилось прикладывать немалые усилия, дабы у него на складе было все, что нужно, не только в потребном количестве, но и ассортименте. И если станешь вот так налево-направо отдавать «все, что нажито непосильным трудом», по первой просьбе, то склад всегда будет пустым и в действительно критичный момент не выручит. Это прекрасно понимал Луций. И даже испытывал некоторое угрызение совести, утаскивая эту запасную ленту… отчего только сильнее ее к себе прижимал, стараясь не уронить и не повредить. Ценная вещь же…

Обстрел нарастал.

Поэтому командир роты принял решение вывести бойцов во вторую линию таких же эрзацтраншей, наспех вырытых накануне. Да, артиллерия Альянса стреляла без внятной корректировки. Но даже действуя через насыщение площади снарядами, можно было перебить весь личный состав.

Вывели и Луция с его ребятами. И не только вывели, но и организовали питание. Горячего не было. Походную кухню накануне разбило снарядом. Приходилось перебиваться сухими пайками, которые личному составу и раздали.

Не суточные. Разовые. Которые в Российской Императорской армии в это время состояли из трех «блюд», запаянных в единую прямоугольную консервную банку с ключом. Так что вскрывать этот паек можно было голыми руками. Первое и основное блюдо являлось вполне себе банальным пеммиканом[13 - Пеммикан – мясной пищевой концентрат, содержит сушеное и измельченное мясо, сало, сушеные и измельченные ягоды, иногда – специи. Применялся индейцами Северной Америки в военных походах и охотничьих экспедициях, а также полярными исследователями XIX – первой половины XX в. Отличается легкой усваиваемостью и большой питательностью при малом объеме и весе.] заводского изготовления с очень тщательно высушенными и измельченными компонентами. Второе – пять тонких засушенных до каменного состояния небольших галет из бездрожжевого теста. Третье – батончик из сушеных ягод, орехов и меда, спрессованных вместе. Каждое блюдо внутри консервной банки было упаковано в тонкую вощеную бумагу и тем же воском и запаяно для повышения герметичности и сохранности.

«На сухую» это есть было не очень хорошо. Но у всех бойцов имелись фляжки со специальной питьевой водой. Ее они «заправляли» на ротной кухне. Обычно она была отфильтрованной, кипяченой с добавкой антисептика. Но так как полевую кухню разбили, пришлось временно отказаться от кипячения и добавлять антисептик в просто отфильтрованную воду. В качестве этой чудной добавки выступал концентрат клюквенной настойки на спирте, который всего на один-два градуса повышал «крепость воды», придавая ей приятный, чуть кисловатый привкус. Народ был только «за». Да, градус у такой воды не чувствовался, но их грела одна мысль о том, что пьют они не просто колодезную воду, а пусть и сильно разбавленную, но выпивку.

Поели. Попили. Покурили. Хотя, конечно, курящих было мало. В Имперской гвардии слишком тяжелые регулярные физические нагрузки. Из-за чего людей, рискующих курить в таких условиях, наблюдалось немного. Не у всех хватало здоровья для таких игрищ. Да и те – больше баловались, чем по-настоящему курили.

Наконец, пока рота приводила себя в порядок, артиллерийский обстрел закончился. И войска Альянса пошли в бой. Массированно. Они вместо утренних процедур как раз концентрировались все это время, готовясь к рывку.

Артиллерия едва успела замолчать, как ее место в роли нарушителя тишины подхватили двигатели легких танков. В Альянсе не очень ценили паровые силовые установки. Они стремились максимально удешевить и облегчить конструкцию, из-за чего ставили туда ДВС. Бензиновые. Двухтактные. С короткими выхлопными коллекторами. В общем – шумные агрегаты. Издалека было слышно их приближение, а звук их немало раздражал.

Вот этих танков и вывалила целая масса. Легкие конструкции. Две гусеницы, противопульная броня, легкая башня с 37-мм скорее гранатометом, чем пушкой, а также спаренный с ним ручной пулемет основного калибра. Очень легкое вооружение. Даже легче, чем было у легких танков Империи в 1914 году. Однако и сами машинки оказались компактными. Считай, не танк, а танкетка с двумя членами экипажа. И таких вот на поле боя выползло огромное множество. Альянс считал, что насыщение войск подобными передвижными огневыми средствами сможет сильно повысить устойчивость их пехоты в атаке и обороне. Так что каждая пехотная рота имела у них от трех до пяти таких машин.

За ними, развернувшись, редкими цепями двигались бойцы.

Рота заняла свои позиции в слегка раздолбанной первой линии эрзацтраншей. И замерла. Стрелять пока еще было далеко.

Шестьсот метров. Пятьсот. Четыреста.

Сигналом к атаке стала батальонная артиллерия – четыре 37-мм легкие противотанковые пушки, которые, будучи расположены двумя группами на флангах позиций батальона, открыли фланкирующий огонь. Смешанными группами. С каждой парой таких орудий располагалось по отделению крупнокалиберных пулеметов, которые своими бронебойными пулями могли дел натворить среди этих танкеток. Да и пехоте доставалось. И почти сразу, следом за этими ребятами из батальонных траншей заухали 90-мм минометы и батарея станковых автоматических гранатометов, посылающие очереди своих малокалиберных гранат навесом.

Наступающие войска открыли встречный огонь.

И тут же ожили ротные позиции.

Застучали крепостные ружья, стремясь «насверлить» как можно больше дырок в этой бронетехнике. Начали стрелять егеря, выбивая офицеров и пулеметчиков. Подключились короткими очередями единые пулеметы, буквально состригая пехотные массы… выкашивая их за счет своей чудовищной скорострельности. Ну и легкие 60-мм минометы включились, добавляя плотности обстрела.