Ключ от города Антоновска

Парень снова помотал грязной головой. Мужчина толкнул его кресло, откатил, сам прильнул к компьютеру.

– Все за вас делать надо, всему учить! Находишь контакт. Александр Дроздов, Москва. Потом номер школы. Вот, уже нашел.

– Вижу, – растерянно кивнул парень, – а что дальше-то делать?

– Читать его стену. Фотографии смотреть, может, какое-нибудь здание приметное будет, по которому можно место узнать. Запомнить, кто у него новые друзья, из какого города. Давай включай мозги. Не думай, что отвертишься. Если до суда дойдет, я последним сяду!

* * *

– Вик, что такое «Вальпургиева ночь?» – шепотом спросил Лешка. Он побаивался Анькиных насмешек и, если чего-нибудь не знал, то спрашивал максимально тихо.

– Ночь с тридцатого апреля на первое мая, когда ведьмы на ша?баш собираются, – прошептала Вика.

– Слышите! – сказал Лешка громко. – Балбесы решили в эту ночь свою акцию устроить на заводе.

Сашка переспрашивать не стал. Он уже знал: хотя в городе несколько предприятий, но завод – один, Антоновский инструментальный.

– Они эту акцию решили заранее объявить, – продолжал Лешка. – «Этой весной, в Вальпургиеву ночь, на территории заброшенного металлургического завода города Антоновска состоится шабаш в стиле индустриал. Котлы, цепи, плавильные печи, кузнечные молоты. Адский грохот и стоны душ под гидравлическим прессом. Чугунные зомби и стальные вампиры. Выход воскресшего Терминатора из доменной печи. Зловещие напитки, страшная танцевальная программа, сплошной трэш, угар и адский отжиг».

Сашка ухватился за стол, чуть не опрокинув тарелку с остатками салата, и рассмеялся. К нему присоединилась вся компания. Только Витьке было не смешно.

– Они это серьезно? – спросил Сашка.

– Ну да, – подтвердил Лешка, – даже взнос объявили для участников – пятьсот рублей. Ждут, что какие-нибудь идиоты из Москвы приедут.

– Может, заявить в полицию? – предложил Сашка.

– А толку! – махнула рукой Аня. – «Нужно заявление, необходимо правонарушение, делать больше нечего, как реагировать на глупости в Интернете…» Вик, так будет?

Вика печально вздохнула.

– Мы уже обращались, – пояснил Витька, – когда балбесы собирались в День Победы «котюшу» запустить.

Сашка удивленно взглянул на друзей. Что такое «Катюша», он знал.

– У нас стоит памятник – «Катюша». Так они собирались сделать ракеты, привязать к ним шесть кошек и выпустить залпом. Мы в полицию обратились, а там посмеялись и говорят: «Пусть сначала сделают, тогда поймаем и посадим». Самим пришлось устроить засаду, их пугануть, а кошек спасти.

– Гады!.. – тихо сказал Витька. – «Заброшенный металлургический завод»! И не металлургический он, и не заброшенный.

– А что он сейчас выпускает? – спросил Сашка.

Друзья переглянулись, не находя ответа.

– Какие-то контейнеры вроде делает. Или делал, – неуверенно проговорил Витька. – Раньше на АИЗе половина города работала. А они – «трэш, угар, Терминатор». Это все равно что как на больном человеке плясать.

– Значит, сами устроим им адский отжиг! – решила Аня. – Чтобы до самых каникул заикались.

Друзья задумались. Лешка предложил сделать каких-нибудь механических монстров, раз они уже включены в программу. Анька – изготовить бомбочки с краской – пусть отмываются. Вика – самим одеться привидениями или зомби.

– Давайте сначала туда сходим и на месте решим, как лучше, – предложил Сашка. – Вы же там все бывали, а я – нет.

Выяснилось: на заводе были только Витька и Аня. Да и то Аня только перелезла стену для тренировки, потом – обратно.

Лешка начал было: «Оно надо?» Но Аня намекнула, что он боится лезть. Поэтому порешили: на завод сходить и понять, как лучше сорвать замысел балбесов.

Договорились и стали расходиться. Лешка, как обычно, ушел первым. Сашка знал причину. Знал и то, что говорить на эту тему Лешка не любит.

– И мне пора… – вздохнула Аня. – В восемь тренировка, а еще надо домашку успеть. Чао!

– А кто поможет хозяйке мыть посуду? – спросила Вика.

– Тот, кто ближе всех к раковине! – крикнул Лешка с порога.

Сашка хотел вздохнуть с нарочитой грустью: «Похоже, честь выпала мне…» Но Витька уже встал из-за стола и занял позицию у мойки.

– Вот губка, вот средство, – улыбнулась Вика. – У тебя лишний шанс отмыть машинное масло со своих мозолистых рук.

Сашка понял, что Витька любит оставаться с Викой наедине. Поболтать, а чаще – просто помолчать. Сам вышел на балкон – вдохнуть весеннего воздуха. Заметил, что когда открываешь окно в Москве, то уши сразу же обволакивает шум тысяч машин. Здесь же, хотя балкон и смотрел на центральную улицу, слышался щебет первых вернувшихся птиц. Пахло прошлогодней листвой, землей, вскопанной на газоне. Казалось, свой запах был и у синего апрельского неба. «Первый раз чувствую настоящую весну», – подумал Сашка.

На кухне Витька, домывая посуду, беседовал с Викой. Вскоре хозяйка квартиры проводила гостя.

Уже на пороге Сашка спросил:

– Ты сама сочинение будешь писать?

– Напишу, но на конкурс не сдам. Еще не хватало победить! Скажут: дочку зама мэром сделали.

– А если не участвуешь, зачем напишешь?

– Хочу обдумать ответ родителям.

Сашка хотел было переспросить, но вспомнил тему сочинения: «Почему я никогда не уеду из Антоновска» – и промолчал.

* * *

Аня поначалу бежала вприпрыжку, потом замедлила шаг. Шла и думала: «Почему я не учусь во вторую смену? Как было бы здо?рово: встала, потренировалась, сделала уроки, потом в школу. Вернулась вечером, быстро поужинала – и спать. Только тогда надо было бы, чтобы все друзья тоже учились во вторую смену».

Причиной этих размышлений был папа.

Папа – военный летчик. Конечно, бывший. Когда-то он летал, был на войне, его сбили. Остался в живых, но врачи больше летать не разрешили. Папа еще несколько лет прослужил в авиации, только в небо не поднимался. Тогда же родилась Аня.

Потом папа вышел на пенсию и переехал в Антоновск. Только уже без мамы, но с Аней.

Аня маму почти не помнила. Поэтому не то чтобы совсем не горевала, просто печаль ее была немного отстраненная: мечтала иной раз, как хорошо было бы жить с мамой.

Папа у Ани был замечательный. Если бы у него не болела голова. А она начинала болеть во второй половине дня. Как раз в то время, когда в школе начинается вторая смена.

Папа не пил. Точнее, почти не пил. Но дело в том, что врачи запретили ему совсем. «Хоть капельку можно?» – спросил папа на медкомиссии. Военный врач-профессор устало вздохнул и сказал: «Только если накапать пипеткой». Примерно такую капельку папа и выпивал, после чего у него начинала болеть голова.