Будет день. Городской рассказ

– Леночка, ты можешь остаться с бабушкой. Ещё не поздно. А документы можно сдать в школу рядом с бабушкиным домом. – Предложила Анечка.

– Нет, Анечка, я с вами уеду. Даже не упрашивайте… Хотя, на самом деле, что-то мне совсем не весело. Как там всё сложится в Архангельске? На этом севере. В новой школе. С новыми ребятами.

Анечка обняла Ленку и как-то очень-очень уверенно, словно ясно видела будущее, сказала.

– Моя бабушка говорит, будет день, будет и пища. Всё у тебя…, у нас Леночка впереди сложится замечательно. Ведь, самое главное, мы вместе. И север тебе понравится, ещё и уезжать не захочешь.

– Верно, – поддержал я Анечку, – впереди девочки мои нас ждёт прекрасное будущее, счастливая жизнь. Это я вам твёрдо обещаю.

Девчонки прижались ко мне, обняли, и я почувствовал себя самым счастливым человеком. Потому что счастье быть любимым, невозможно купить ни за какие сокровища планеты, звёздной системы, Галактики, Вселенной.

Муза

– Она была с вами?.. Была? Чего молчите?

– Чувак, какая разница. Была, не была…

– Что, что ты сказал Жанно!? Тебе это безразлично? А мне нет! Понимаешь, нет! Вы с ней были!.. Вы мне не друзья. Вы гады. Предатели. Иуды.

– Ал, мы ни в чём не виноваты перед тобой. И ты это отлично понимаешь и напрасно бесишься.

– Тося, вы не виноваты!? Вы не виноваты! А кто виноват? Она?

– Нет. И она не виновата. Ал, она просто такое существо. Ты не должен ревновать её, тем более осуждать. Не её вина в том, что она создана не только для тебя. Она дарит счастье всем. Понимаешь, всем кто не может жить без неё… Нет, можно прожить и без неё. Бесспорно. Но это станет совершенно другая жизнь. Серая, пресная, скучная. Не мне объяснять тебе это… Да, с ней у нас было. Изредка бывает. Это верно. Но с ней у нас просто было бывает. Понимаешь? А ТЕБЯ ОНА ЛЮБИТ. ТЫ ЕЁ ИЗБРАННИК… Знаешь, брат я хотел бы, чтобы она любила меня хотя бы в десятую долю так же как тебя. Я стал бы самым счастливым человеком во Вселенной… И, знаешь, меня совершенно не волновало бы, что у неё бывает ещё с кем-то кроме меня…

– Виль, ты это серьёзно?

***

– Уходи. Я же сказал, чтобы ты не приходила!

Его трясло – он с трудом выдавливал звук за звуком, пока они не складывались в слова, а ей всё казалось нипочём. Она слушала его и смеялась. Смеялась звонко весело беззаботно. Невыносимо весело и беззаботно. И Алу захотелось ударить её. Нет, вмазать со всей дури… Нет, вогнать длинную предлинную очередь. Так чтобы её прекрасное божественное бесконечно кайфовое…, нет, дьявольское искусительное тело превратилось в кровавое месиво…

Муза, не обращая внимание на его агрессивное настроение присела на кровать нежно посмотрела ему в глаза и ласково, как это умеет делать только она скользнула своими офигительными пальчиками по его лбу, носу, губам, подбородку. Но теперь это её прикосновение сделалось ему неприятно омерзительно, и он откинул голову от её руки так, что голова впечаталась в подушку больно стукнувшись затылком о деревянную спинку кровати.

– Убирайся прочь! Па-ш-ла в-о-н! Тварь!

Взвыл он. Он был на грани истерики.

– Любимый мальчик, ну прекращай. Мне это не нравится. Ты переходишь все границы приличия.

Ласково, и, в то же время как-то по-взрослому с укором произнесла она. И он взорвался.

– П-Ш-ЛА В-В-В-О-Н! С-СУКА!! Ш-Ш-ШЛЮХА!!! БЛЯДЬ!!!!

– Ну, всё, малыш, прекращай, или я рассержусь по-настоящему, и ты меня действительно больше никогда не увидишь. Ты меня знаешь. Я не люблю тебя, когда ты ведёшь себя подобным образом… И, потом, где ты набрался такого «изыска»? Вероятно от своих продвинутых дружков-офицеров. Чувствуется их «высокоинтеллектуальный» солдафонский казарменно – бордельный лексикон… Любимый мальчик это не твоё. Оно не идёт тебе. Это для серых тупых бездарных ничтожеств. Никогда не произноси эту мерзость…

Она говорила, а сама, вспорхнула с постели и принялась медленно раздеваться. Сбросила туфли. Сняла шортики. Аккуратно сложила их и повесила на спинку стула. Сняла трусики…, аккуратно положила их на шорты. Прошлёпала к холодильнику. Достала запотевшую бутылку минералки. Налила воду в чашку. Долго пила её маленькими неторопливыми глотками, перемежая их словами. А он смотрел на её освещенное солнцем загорелое тело и не мог оторвать взгляда от божественных умопомрачительных ножек. Дивной бесподобной аппетитной попки. Дразнящее выглядывающего из-под короткой маечки животика с красиво намеченным рельефом мускулов. Заросшей негусто, как-то кокетливо рыжеватыми кудряшками волосиков «дельты» – соединения животика и ножек…

Он почувствовал, как его мирно спящий до этого «pencil» начинает просыпаться и принимать привычную при виде её голого тела форму и «боевую стойку»…

Она сняла майку, обнажив остальную часть тела – офигенную грудь с несравненными восхитительными так им любимыми сосочками… И он погиб. Эта тварь победила, раздавила его. Смяла. Распяла… Грязная девка! Сука конченная! Похотливая шлюха…

Она аккуратно сложила маечку и положила её на трусики.

– Ал, я приму душ, ты за мной.

Теперь уже привычным тоном безапелляционно и повелительно произнесла она и скрылась в ванной. А он остался в этой грёбанной комнате с таким ощущением, словно его лишили девственности…

* * *

Он теперь совсем не ко времени вдруг вспомнил их первое знакомство на том, таком далёком и таком памятном балу…

У него тогда только намечался роман с Анечкой. Он ещё не успел её отъе…меть, но всё шло к этому, и должно было закончиться логическим завершением в постели именно после бала.

…Сэйшэн был в самом разгаре и развивался своим чередом плавно перетекая из фазы официально – скованной в раскачегаренно – развязную. Его друзья мало-помалу разбрелись. Антоха «склеил» неплохую девочку с исторического и, кажется, успел её трахнуть. Девчонка смотрела на Тосю этакими влюблено-вожделенными глазами, и, вроде хотела ещё. Но это врядли. Для феноменально ленивого Антохи и один «заход» подвиг. Этому гипертрофированному интроверту получившему своё теперь сделалось совершенно наплевать на «тех, кого мы приручили». Жаль девочку… Жанно с пафосом жестикулируя, декламировал что-то забойно-драйвовое из классики «тяжёлого рока» поэзии миленькой очень серьёзной и совершенно трезвой девочке «воткнуть» которой у мудака Ваньки шансов в тот вечер небыло никаких. Виль «тёр» нечто глубокомысленно-скучное в кругу изрядно поддатых преподов и профессоров, внимавших Глисте с неподдельным интересом…

Ал с прилично «подкочегаренной» Анечкой нашли укромный тёмный уголок за колонной у противоположной от импровизированного бара стены. Подальше от сотрясающегося в грохочущем забойном дискотечном ритме танцпула. И он, покрывая её лицо горячими нетерпеливыми страстными поцелуями расстегнув её блузку одной рукой «изучал» её прелестную грудь, другой пытался залезть ей в трусики, подбираясь к её такому желанному бугорку. Анечка тоже без дела не пребывала – одной ручкой «активной обороной отражала его стремительное наступление, дабы не допустить его шаловливую ручонку к заветной цитадели», другой же в весьма неудобной позе силилась расстегнуть молнию его штанов и добраться до уже начинающего активироваться агрегата…

Неожиданно что-то произошло…

Сначала ему показалось, что завязалась драка. В зале наметилось некое движение, волнение. Волнение зародилось где-то вдалеке, возле дверей и, усиливаясь, передвигалось в сторону танцпула. Вот из соседней аудитории, служившего в этот вечер столовой, навстречу действу резво проскакали профессора словесности и истории…

Действие перемещалось к их убежищу… и к барной стойке в окружении внушительной свиты почитателей, преподов и профессоров прошествовал сам МЭТР под руку с НЕЙ…

Музу он встречал и раньше – девочка «мелькала в кадре». Но весь семестр, поглощённый по самые уши учёбой, точнее ликвидацией бесконечных задолженностей и хвостов он как-то не успел по-настоящему разглядеть её. Да, и если честно та Муза-студентка значительно отличалась от этого существа… Впрочем, Музу в спутнице ГРАНДА он узнал не сразу. В первое мгновение ему показалось, что старик ведёт под руку принцессу царицу богиню – юную Гебу.

…Они шли, нет, величественно шествовали через почтительно расступившуюся толпу. БОГ и БОГИНЯ. ЗЕФС и АФРОДИТА. По-своему красивый высокий крепкий худощавый старик и прекрасная нимфа грация муза… Он что-то такое весёлое говорил ей – богиня смеялась. Смеялась, естественно свободно совершенно не стесняясь шедшего рядом с ней «небожителя»… Она тоже рассказывала что-то весёлое, и «олимпиец» хохотал, откидывая назад свою красивую голову с зачёсанной назад седой хипповской гривой.

В первое мгновение Алу показалось, что богиня обнажена – на Музе в тот вечер было облегающее её чудесную фигуру клубное платье телесного цвета такого микроскопического размера и максимальной открытости, что практически ничего не скрывало. Ни её офигительнную грудь с рельефно выделяющимися под тонкой тканью сосками, ни аппетитно обозначенный крошечный треугольничек (вероятно полупрозрачных) трусиков с угадывающимся (темнеющим) под тканью треугольничком волосиков, ни дивные длинные ножки, обтянутые сапожками на таких высоченных каблучищах что казалось девочка не идёт, парит…

ЗЕФС и АФРОДИТА подошли к барной стойке и что-то заказали… АФРОДИТА присела на стул забросила ногу за ногу так, что платье уже практически ничего не скрывало и Ал почувствовал, что его аппарат начинает дымиться, требуя выхода своей термоядерной энергии…

– Пойдём, я знаю здесь недалеко открытую аудиторию. – В страстном предвкушении «предстоящего действа» нетерпеливо прошептала Анечка, и они пошли, точнее, понеслись туда.

Когда они мокрые и измочаленные вернулись через весьма продолжительное время в зал, там происходило нечто. Все собрались в круг и галдели точно на перемене…

– Француз, у тебя какой номер?

Услышал Ал голос однокашника Петьки, к сестре которого Катеньке не ровно дышал без всякой перспективы развития и не сразу сообразил, что обозначает этот номер. Потом догадался – номер пригласительного билета. Ал достал билет и увидел три разноцветные семёрки…

– Друзья! – Восторженно возгласил поставленным голосом ведущий этого балаган. – Наконец-то нашёлся тот счастливчик, которому выпала честь, нет, блаженство выбрать королеву нашего бала…

Сотни девушек… и, самое главное, Анечка! с вожделением и надеждой смотрели на него, но Ал (в душе проклиная себя за предательство) игнорируя её и их внимание, подошёл к Музе. Мужская часть бала взорвалась диким и неподдельным восторгом. Умненькие университетские девочки благопристойно промолчали…

МЭТР подал ему корону, и он пристав на цыпочки водрузил её на склонённую головку Королевы. Королева очаровательно улыбнулась ему и клюнула в щёку, оставив на ней едва заметный сладковато пахнущий отпечаток помады… По окончанию «официальной церемонии» восторженная толпа оттеснила Ала от Королевы. Он огляделся, ища Анечку, готовый любыми средствами вымолить прощение, но её в зале не оказалось… Удивительно, ты не успеешь ещё толком завязать и закрепить отношения с девочкой, как она начинает тебя ревновать и выписывать дурацкие фортеля… Грёбанная церемония награждения…

– Ты свободен? Пойдём что-нибудь попьём. Здесь так жарко.