Таинственная карета

– Вы изучали историю? – с любопытством взглянул он на неё.

«Да, – написала она, – в Кембридже, на историческом факультете».

– Так мы коллеги! – обрадовался он так, будто они учились в одном институте. Но она, задумавшись о чём-то своём, не оценила его бурных эмоций.

Они шли по аллее тенистого парка, и Алексей, забыв, о чём собирался её расспросить, всё говорил и говорил ей: о себе, о том, что его волновало прежде и что волнует сейчас. Он не мог сделать ни малейшей паузы, боясь, что, когда закончатся слова, она увидит все недостатки, которые он находит в себе. И когда он в изнеможении умолк, она написала в блокноте, почему не говорит вслух: она намеренно обходится без слов, используя древний способ накопления жизненных сил молчанием. «Это пробуждает необычайные возможности. Например, можно соединиться с сознанием другого человека и многое узнать о нём».

– Ну а что вы можете сказать обо мне? – осторожно поинтересовался он.

Она отошла от него на несколько шагов и сосредоточилась – ушла в себя. Через несколько минут она вернулась и открыла блокнот: «Вы стараетесь быть лучше, чем есть… Но неестественное достоинство не может быть прекрасным». Читая написанное, он больше не исправлял ошибок в русских словах, не употребляемых ею в той, английской жизни.

– Всему можно научиться, – мягко возразил он.

«Главные достоинства, – написала леди, – передаются по наследству».

– Но даже раб мечтает о прекрасной женщине…

«Но прекрасная женщина нуждается не в рабе, а в господине», – взглянув на него с сочувствием, написала дама.

– Но разве возможно не покориться той, в кого безумно влюблён?!

«Что мужчине невозможно обрести, не поступаясь достоинством, то ему заведомо не дано обрести».

– Значит, надо смириться?

«Недостижимое в жизни ценно тем, что оно существует».

– Но я у вас не просил ничего, кроме дружбы, – боясь потерять и это, произнёс Алексей.

«Вот и хорошо, – холодно лишила красавица его последнего шанса, – не забывайте об этом».

Он был не просто смущён, он был подавлен. «Она больше не придёт», – сокрушался Алексей, сумев заснуть только на рассвете.

Через два дня они встретились снова. Это был тёплый июньский вечер. Деревья в парке замерли, вникая в каждое из их ощущений. И от этого создавалось впечатление необычайной важности происходящего, так, будто это касалось не только их двоих. Алексей не показывал вида, что расстроен, а Елизавета писала ему о необычайных возможностях молчания.

«А как же общаться с любимым человеком?» – теперь уже и он писал ей в своём блокноте, решив в молчании набраться душевных сил.

«Важно не как сговоришься с ним, а как смолчишься», – в ответ написала она.

«А с другими людьми?»

«Никто не внимает нашим словам, все вслушиваются в наше молчание. В безмолвии все чувства оживают и раскрываются в нас, как лилии на глади воды…»

Алексей шёл рядом с ней и намеренно долго и сосредоточенно молчал. И его мысли становились яснее, а чувства – ярче. Его душевные силы росли. И всё вокруг стало более красочным и чётким, прорисовываясь, словно контуры высотных домов на фоне садящегося за них солнца.

«И много вас… молчащих?» – чтобы не спугнуть чуда происходящего, написал он.

«Не много, но есть».

«Как их узнать?»

Елизавета достала из сумочки значок, на нём была изображена буква S.

– И что означает эта английская буква? – не подумав, спросил он.

«Silence, – ответила она, – молчание на английском языке».

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

…На этот раз они встретились только через три дня и гуляли в роще на краю города. Сохраняя условия письменной речи, он спрашивал, она отвечала.

«Можно ли в молчании достичь единения душ?» – вывел он вопрос уверенным мужским почерком.

Прочитав, она с улыбкой вгляделась в его глаза, проникая в его душевное состояние. Алексей взял её руку в свою. Она мягко высвободила её и, отойдя на десяток шагов, встала и настроилась на него.

«Делай так же», – с изумлением услышал он в голове бархатистый голос Елизаветы.

«Так же?» – мысленно переспросил он, неумело повторяя её движения.

«Тune into my wave-length».

«Настройся на мою волну», – перевёл он то, что снова произнёс её голос внутри него.

Алексей сделал это, и… всё получилось! Его охватило неведомое ранее ощущение встречи с женской природой её души. Да-да, оказывается, душа бывает женская и мужская! И их единение вызывает невыразимую любовь, в которую погружаешься весь без остатка. А потом пришла душевная близость. Не как у брата и сестры, а иная, обретённая. Когда она подошла к нему, Алексей сообщил ей об этом.

«Никогда не выговаривай это чувство, – написала она в ответ, – оно будет наполнять тебя, пока не облечётся в слово».

«Хорошо», – ответил он, и ему на самом деле было хорошо оттого, что она рядом с ним, и что в этот момент в мире для него больше ничего не существует.

…Ночью Алексею не спалось. Он больше не хотел расставаться с богатством ощущений, пробуждённых в нём целебным молчанием. Он подумал о Елизавете и Джеймсе, о том обаянии, которое исходило от сдержанного джентльмена и красивой леди.

«В сравнении с ними мы, русские, – неказистые дома на фоне роскошных дворцов, – мучительно осознавал он. – Мы застряли в душевной неустроенности и не смеем быть красивыми, боясь, что нас уличат в стремлении быть лучше других. Это понимание равенства с точки зрения полкового строя. А изысканные манеры благородных людей призывают нас к равенству не на низшей, а на высшей ступени совершенства.

Нет, чувство прекрасного человеку дано свыше, и оно не угаснет в нём никогда. И как знать, может быть, Англии джентльменов и леди Бог потому многое прощает, что ей удалось взрастить в них зримые плоды человеческой красоты – и внутренней, и внешней?»

Алексей уснул, когда за окном уже светало.

2

Оперуполномоченный Иван Салтыков начинал рабочий день в восемь утра, а заканчивал к ночи. Он, навидавшийся всего в сыскной работе, уже давно простился с былым намерением бороться с преступностью чистыми руками. Случалось, и подбрасывал в карман задержанному белый порошок, чтобы надавить на подозреваемого: «Говори всё как на духу, так-перетак! Не то упеку надолго!» И получал ценную информацию в обмен на непривлечение за хранение наркоты.

На службе он был незаменим. И ему сходили с рук и его похмельные больничные листы, и нелицеприятные высказывания об условиях труда. «За копейки работаем, так-перетак! – любил он конфузить начальство. – А сейчас-то ведь ка-пи-та-лизм!»

И однажды Иван придумал, как можно срубить деньжат в свободное от работы время.

А всё началось с того, что он с друзьями нашёл в лесу необычное место для пикника – на широкой поляне возле векового дуба. Въехать на неё можно было только на его УАЗе: поперёк дороги была вырыта канавка, в которой виднелись следы широких колёс внедорожника.

«Кто-то присмотрел это место для себя, – отметил Иван, – причём совсем недавно». И его осенила неожиданная идея: «Надо установить видеонаблюдение, зафиксировать компромат и продать его участникам».