Утерянные победы советской авиации

АНТ-25 после внесенных изменений и усовершенствований полностью подготовлен к перелету по маршруту Москва – Сан-Франциско. Снимок выполнен за несколько дней до старта 26 июля 1935 г.

Перечисленные обстоятельства в основном были известны, однако маловероятно, что они могли стать решающей причиной отказа от задуманного перелета в начале 1935 г. В частности, 2 марта состоялось совещание о рекордных перелетах 1935 г., на котором продолжали обсуждаться дальние «южные маршруты». По причинам, которые будут названы далее, указывался первый опытный экземпляр АНТ-25 – РД № 1. Вообще, не известно, как сложился бы летный сезон 1935–го, если бы не внезапное обострение язвы у Михаила Громова в самом конце апреля. Вопрос с его болезнью разбирался на самом верху. По указанию Сталина лечением пилота занимались лучшие специалисты, однако по причине нездоровья Громов на несколько месяцев выбыл из игры.

Самолет АНТ-25 с опознавательными знаками URSS-N025.

Тем временем параллельно развивались новые события. Еще в начале года о своих притязаниях на использование АНТ-25 неожиданно заявил Сигизмунд Леваневский. Этот уже известный пилот полярной авиации за участие в спасении экипажа парохода «Челюскин» в 1934 г. был удостоен звания Героя Советского Союза. Леваневскому не удалось вывезти с места гибели парохода ни одного человека, однако Иосиф Сталин лично внес его кандидатуру в список первых героев. Данное обстоятельство, по личному мнению Леваневского, поставило его в положение должника, поэтому он обратился в правительство с предложением выполнить на АНТ-25 в 1935 г. беспосадочный перелет Москва – Сан – Франциско через Северный полюс. Предложение поддержали, 26 января 1935 г. принимается постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о подготовке такого перелета в США. В состав экипажа Леваневского вошли второй пилот Г. Ф. Байдуков и штурман В. И. Левченко.

Самолет РД № 2 соответствующим образом доработали – радиатор охлаждения разместили под двигателем, отчего внешний облик носовой части изменился, ручку управления первого пилота заменили штурвалом, увеличили эффективность элеронов и площадь руля направления, заменили приборы. В кабине экипажа оборудовали отопление и усовершенствованную внутреннюю вентиляцию. Кроме того, самолету обеспечили дополнительную плавучесть на случай вынужденной посадки на воду, в окончательном варианте установили трехлопастной металлический винт.

Указывалось, что по сравнению с 1934 г. доработки позволили увеличить аэродинамическое качество до 17 единиц, а дальность полета повысить на 7 %. Рабочие высоты возросли примерно на 400 м, с полетным весом 9 т самолет мог продолжать полет на высоте 3500 м с большим запасом скороподъемности. Отличия в характеристиках выглядели следующим образом:

Уже на заключительной стадии подготовки, 29 июля 1935 г. за подписью начальника ВВС РККА Я. И. Алксниса была подготовлена краткая характеристика самолета: «Самолет типа моноплан с большим удлинением, крылья красные, фюзеляж светло – серый с черными полосами, шасси убираются. Опознавательные знаки самолета написаны белой краской на крыльях сверху и снизу N 25… Капот мотора окрашен в черный цвет».

Старт самолета состоялся в 6.00 утра 3 августа 1935 г. Шел дождь. Через 25 минут с борта АНТ-25 поступила первая радиограмма, подтверждающая благополучное развитие событий. Однако уже в 9.25 утра экипаж сообщил о выбрасывании масла из суфлирующей системы маслобака. Через 7 часов нахождения в воздухе масло продолжало убывать, поэтому последовало решение полет прекратить.

После возвращения было предпринято расследование инцидента, в результате которого подготовили заключение: «…Наиболее вероятной причиной выбрасывания масла из рабочего маслобака наружу могло явиться переполнение верхней части бака горячим маслом в пенообразном состоянии при длительной работе мотора на больших оборотах. Предположительно излишнее образование пены в этих условиях могло быть вызвано особыми свойствами масла, обусловливающими повышенное пенообразование…»

Практически сразу после возвращения в Москву был поднят вопрос о проведении повторной попытки перелета в США уже в том же году, однако она не состоялась. Впрочем, сама идея перелета оставалась, в частности К. Е. Ворошилову на заседании Политбюро ЦК ВКП (б), состоявшемся 20 августа 1935 г., предлагалось подготовить дальнейшие предложения по организации перелета через Северный полюс в 1936 г.

Сигизмунд Леваневский в последующие месяцы на встречах с руководством весьма негативно отзывался о конструкторе самолета А. Н. Туполеве и, косвенно, вообще о специалистах ЦАГИ, ставших, по его мнению, виновниками неудавшегося перелета. Туполев, в свою очередь, считал, что именно слабая подготовка Леваневского не позволила благополучно добраться до Америки. Очевидно, их отношения достигли большой степени неприязни, ибо в начале 1936–го Леваневский заявил уже о непригодности самого самолета АНТ-25 для полетов в Арктике.

«Сталинский маршрут»

Подготовка к дальним перелетам продолжилась в сентябре 1935–го, к летнему сезону 1936 г. планировалось подготовить 4 экземпляра дальних машин АНТ-25. Для этого на авиазаводе № 18 в Воронеже, который строил войсковую серию военного варианта самолета, решили изготовить еще два дальних РД. Отметим, что практически все специально спроектированные рекордные самолеты предполагалось использовать в военных целях, в первую очередь в качестве дальних бомбардировщиков. Не избежал подобной участи и советский рекордсмен АНТ-25. После внесения военных усовершенствований самолет стал именоваться АНТ-36 (ДБ-1), однако внешне изменился мало. Основные нововведения коснулись кабины экипажа, которую разделили отсеком бомбового вооружения для размещения 10 авиабомб калибра 100 кг. Сразу за бомбоотсеком находилась штурманская кабина, в которой на шкворневых установках монтировались 4 оборонительных пулемета ДА (Дегтярева, авиационный). Емкость крыльевых топливных баков уменьшили до 4900 л, полетный вес самолета составлял 7800 кг.

Старт экипажа Чкалова 20 июля 1936 г.

В 1934 г. заказ на изготовление 24 экземпляров ДБ-1 разместили на новом авиазаводе № 18 в Воронеже. Впрочем, построенные в спешке самолеты расценивались как неудовлетворительные, поэтому дальнейшего развития они не получили. Осенью 1935–го, когда облетали первый серийный ДБ-1, военная комиссия отказалась его принять как непригодный для эксплуатации в ВВС. Следующие семь аппаратов требовали кропотливой и длительной доводки. Из 18 построенных экземпляров два не допустили к полетам, две машины отправили в НИИ ВВС, одну в Ленинград и три остались на заводе для проведения доработок. Лишь 10 самолетов передали в 11–ю бомбардировочную авиабригаду, базирующуюся в Воронеже. ДБ-1 эксплуатировались здесь в период 1936–1937 гг., однако заметного следа своего присутствия в ВВС не оставили. По причине множественных недостатков в воздух поднимались редко, отдельные экземпляры за два года налетали всего по 60 часов. В 1937 г. по причине неясности предназначения все эти самолеты законсервировали до лучших времен.

Перечисленные подробности изготовления и дальнейшей неуклюжей судьбы ДБ-1 позволяют понять, почему не были изготовлены новые самолеты типа РД – такие рекордные машины требовали особо качественного исполнения. Поэтому действительно пригодными для дальних перелетов остались два первых экземпляра, изготовленных в ЗОК ЦАГИ.

В описываемый период жизненные пути участников несостоявшегося перелета Леваневского – Белякова и Байдукова пересеклись с известным уже на всю страну летчиком В. П. Чкаловым. Они и ранее были знакомы. Однако теперь эта вновь сформировавшаяся группа с возглавившим ее лидером в лице Чкалова решила выступить как единый экипаж, способный осуществить сверхдальний перелет на самолете АНТ-25.

Нужно отметить, что после неудачного старта в Америку Леваневский стал некоторым образом уже не самым заметным летчиком. В Кремле не любили неудачников. Одновременно, именно в 1935 г., Иосиф Сталин выделил из среды советских пилотов нового героя – Валерия Чкалова, на которого он впервые обратил внимание во время отчаянной демонстрации истребителя И-16 осенью 1934–го. Таким образом, предложение Байдукова и Белякова именно Чкалову возглавить экипаж являлось наиболее оптимальным при получении разрешения на перелет через полюс. В ответ на обращение в правительство они действительно скоро получили положительный ответ. Однако Иосиф Сталин на этот раз предложил летчикам менее рискованный вариант полета: Москва – Петропавловск – на – Камчатке.

Старт АНТ-25 по указанному маршруту состоялся в 2 часа 44 минуты 20 июля 1936 г. со Щелковского аэродрома. Самолет благополучно прошел значительную часть пути в направлении Северного полюса, затем над Землей Франца Иосифа повернул на восток и проследовал до Камчатки. Посадку в сложнейших метеоусловиях экипаж совершил у Сахалина на небольшом острове Удд 22 июля в 13 часов 45 минут по московскому времени. До момента приземления за 56 часов 20 минут полетного времени АНТ-25 преодолел расстояние 9374 км.

Еще на острове Удд по предложению экипажа на борту самолета крупными буквами нанесли надпись «Сталинский маршрут». Таким образом, в Москву возвращался уже не просто дальний АНТ-25, а именной самолет с именем Сталина на борту. В Кремле по достоинству оценили оригинальную пропагандистскую находку – для встречи летчиков на аэродром НИИ ВВС в Щелково приехал лично Иосиф Сталин. Никогда ранее и тем более потом он не совершал ничего подобного.

В соответствии с принятыми правилами всему экипажу – В. П. Чкалову, Г. Ф. Байдукову и А. В. Белякову – 24 июля 1936 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Через некоторое время после возвращения летчики получили задание перелететь на АНТ-25 в Париж, где самолету предстояло стать экспонатом XV Международной авиационной выставки. 1 ноября 1936 г. самолет с обновленной надписью на фюзеляже «Сталинский маршрут» вылетел из Москвы. Во Франции машина находилась почти до конца ноября 1936 г.

Перелеты 1937 года

В 1937–м, через год после благополучного преодоления «Сталинского маршрута», состоялись полеты двух АНТ-25 в США через Северный полюс. Старту предшествовала не менее знаменательная воздушная экспедиция четырех тяжелых самолетов АНТ-6 на Северный полюс, которые в мае 1937 г. высадили на дрейфующий лед четырех полярников и оборудование для полярной станции СП-1. Следует отметить, что небольшая группа людей во главе с Иваном Папаниным, оставленная на льдине в районе Северного полюса, расценивалась не только как научная экспедиция, но и как возможная поддержка запланированных перелетов в США. Считалось, что в случае необходимости экипажи Чкалова и Громова смогут совершить аварийную посадку в районе СП-1. Маршрут перелетов был тщательно выверен – 18 июня на льдине слышали гул мотора АНТ-25 Чкалова, однако не видели его по причине сплошной облачности. Перед перелетом М. М. Громова, который сразу предполагался как рекордный на дальность, специальным распоряжением из Москвы полярника Евгения Федорова назначили спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР для регистрации пролета самолета над полюсом. Четверо «папанинцев» даже нарисовали красной краской круг диаметром 150 м – надеялись, что Громов ее увидит и сбросит им письма и газеты. К сожалению, низкая облачность и туман не позволили это сделать.

Самолет экипажа Чкалова на аэродроме Пирсон-Филд в канадском Ванкувере

Первым стартовал 18 июня 1937 г. в 1 час 04 минуты по Гринвичу АНТ-25 URSS-N025 с экипажем в составе В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова. Самолет преодолел маршрут через полюс и приземлился на военном аэродроме Пирсон – Филд канадского города Ванкувер 20 июня в 16 часов 20 минут по Гринвичу. Трое пилотов пробыли в воздухе более двух суток – 63 часа 16 минут. За это время самолет покрыл по воздуху 11 430 км, его земной путь составил 9130 км.

Михаил Громов, Иван Данилин и Андрей Юмашев во время подготовки к дальнему перелету в июле 1937 г.

Следующим, 12 июля, вылетел АНТ-25 URSS-N025–01 с экипажем М. М. Громова, А. Б. Юмашева, С. А. Данилина. Маршрут этой машины был более тщательно выверен, поэтому за 62 часа 17 минут самолет преодолел 10 148 км, что соответствовало новому мировому рекорду дальности полета. Перед взлетом этот самолет, переоборудованный из первого экземпляра РД-1, весил 11 500 кг, при посадке его вес составил около 5000 кг. Посадка была совершена 14 июля в 13 часов 54 минуты на пастбище для скота в окрестностях городка Сан – Джасинто вблизи мексиканской границы. К сожалению, перелетать границу советскому экипажу было категорически запрещено, в противном случае, по утверждению Громова, они элементарно долетели бы до Панамы (здесь Михаил Михайлович погорячился – до Панамы лететь предстояло еще более 3000 км). Оставшийся в баках бензин с разрешения летчиков в тот же день был продан владельцем пастбища в качестве сувениров съехавшимся местным жителям.

Выгрузка АНТ-25 URSS-N025 (РД-2) в январе 1941 г. во Владивостоке с парохода «Турксиб»

На этом перелетная история рекордных АНТ-25 закончилась. По возвращении в Союз громовский самолет, на котором не было надписи «Сталинский маршрут», бесследно исчез – рассказывают, что его отправили на полигон, где использовали в качестве мишени при испытании артиллерийских вооружений. АНТ-25 URSS-N025 чкаловского экипажа побывал в Америке еще один раз – он демонстрировался на Всемирной выставке в Нью – Йорке в декабре 1939 г. Самолет вернулся на родину в январе 1941 г. – его доставили морем из США во Владивосток. Позднее этот АНТ-25 попал в небольшой авиамузей Валерия Павловича Чкалова, созданный на родине пилота – в городе Чкалове (бывшее село Василево) Нижегородской области.

АНТ-25 – взгляд из кабины

В своей книге «Полет сквозь годы» штурман чкаловского экипажа АНТ-25 Александр Васильевич Беляков представил несколько описательных моментов, касающихся самолета и экипировки экипажа. Перед полетом в ожидании старта он писал: «Мы с Георгием уже одеты в летное обмундирование. Шелковое белье облегает мое тело. Поверх него – тонкое шерстяное. На ногах – шелковые и шерстяные носки, высокие сапоги из нерповой кожи с мехом внутри. Сапоги, чтобы не спадали, имеют длинные клинья с петлей, продетой за пояс. Кроме того, на мне фуфайка, шлем, толстые кожаные штаны и куртка на гагачьем пуху. Впервые чувствую, как сильно греет эта одежда. Куртку приходится снять».

Описание кабины в его изложении выглядело следующим образом:

«Кабина похожа на длинную металлическую овальную трубу. Ее основу составляет металлический каркас из дюралевых шпангоутов и стрингеров. Снаружи каркас обшит также дюралем, внутренние же стенки обшиты тонкой шерстяной тканью, которая скрадывает звук и делает кабину похожей на маленькую, длинную, хотя и тесную, но уютную комнатку с оконцами и двумя люками.

Переднее сиденье летчика имеет откидывающуюся спинку. Летчик, управляя самолетом, может облокотиться. На сиденье лежит парашют. Когда летчик должен смениться, он сначала откидывает спинку, тем самым освобождая пространство, чтобы мог пролезть другой летчик».

Приборная доска и управление первого пилота самолета РД-2. В центральной нижней части приборной доски на нактоузе (как на морских судах) установлен магнитный компас АН-1. Большие качающиеся педали управления ставились на всех самолетах ЦАГИ того периода. Ручку управления самолетом заменили на штурвал лишь в мае 1935 г.

А вот так происходила смена пилотов: «Но вот Валерий уже устал, просит смены. По масляному баку к нему пробирается Георгий. Начинается смена. Чкалов на своем сиденье первого летчика отодвигается влево и, придерживая рукой штурвал, переносит обе ноги на левую педаль. Георгий протискивает свои ноги правее летчика – ставит их на правую педаль. Затем Чкалов откидывается назад и вылезает из передней кабины. Смена летчиков трудна. Но Байдуков уверял, что сменяться таким образом даже интересно – отвлекаешься от однообразного длительного полета.

Байдуков, Чкалов и Беляков у своего самолета РД-2. Позднее этот снимок был наиболее востребован советской прессой.

…За спиной первого летчика, на уровне его сиденья, находится масляный бак. Бак занимает в пилотской кабине пространство более метра. Над ним откидная полка. Бак и полка – это место для лежания в самолете. Непосредственно за сиденьем летчика на стенке кабины укреплена небольшая металлическая черная коробочка. Называется она РРК. Это – распределительно – регуляторная коробка электрического самолетного хозяйства. Электричество добывается динамо – машиной, установленной на моторе. Кроме нее имеется большой аккумулятор емкостью на 65 ампер – часов. Электрическое оборудование устроено хитро. Если динамо – машина вырабатывает ток с избытком, то ток через реле идет на дозарядку аккумулятора. Если, наоборот, динамо – машина дает ток недостаточно (а это может быть, например, при электрифицированном подъеме шасси), то реле часть тока берет дополнительно от аккумулятора.

Я и Георгий очень внимательно изучили эту черную коробочку. Кто знает, в полете могут возникнуть перебои, и они приведут к отсутствию тока. В полете Москва – остров Удд у меня была такая неприятность: прекратилась подача тока на радиостанцию. Но так как мы хорошо знали устройство самолета, то быстро обнаружили неисправность и устранили ее.

За масляным баком в кабине стоит высокая прямоугольная рама; в нее заключена приемно – передающая радиостанция. У нас один передатчик для волн от 20 до 40 м и от 50 до 80 м. Приемников два. Один – прошлогодний, выдержавший испытание, – супергетеродин; он дает устойчивый, мелодичный прием земных станций. Другой – новый, поменьше, но гораздо большего диапазона, всеволновый. Он принимает волны от 15 до 2000 м. К нему мы еще не привыкли – взяли его как запасной. Возле радиостанции проходят тяги от элеронов. Здесь надо двигаться осторожно. Георгий уже не раз дергал меня за ногу, когда я пытался наступить на тягу.

А дальше – штурманская кабина с четырьмя оконцами по бокам. Над моей головой – целлулоидный колпак. Через него солнце ярко освещает самый важный прибор на нашем самолете – солнечный указатель курса. Этот прибор напоминает теодолит; в нем есть часы со стрелками. Часы всегда должны показывать среднее солнечное время, соответствующее меридиану, на котором в данный момент находится самолет. Это мое штурманское дело следить за тем, чтобы часы показывали правильное время. Для этого я должен знать долготу, на которой находится самолет, и переставлять стрелки часов. Солнечный указатель курса позволит вести самолет вдоль любого выбранного меридиана. В районе Северного полюса мы значительно приблизимся к магнитному полюсу, магнитные компасы будут работать все хуже и хуже, давать неверные показания. Самолет, уклонившись от правильного пути, может занять неизвестное для экипажа положение. Из-за этого дальнейший учет магнитного склонения будет неправильным, самолет может уклониться от курса. Плохая работа магнитных компасов особенно скажется на участке от Северного полюса до берегов Канады. Вот тут-то нас и выручит солнечный указатель, по которому мы будем выдерживать курс.

Мое штурманское сиденье – это небольшой цилиндрический бак, вроде ведра. В нем 30 л воды с примесью спирта. Эта смесь нужна нам на тот случай, если в радиаторе и в системе водяного охлаждения воды окажется недостаточно. Я буду сидеть на круглой кожаной подушечке, положенной на крышку ведра. Водой я не заведую. Подкачивать ее будет летчик с помощью небольшого альвейера (ручного насоса).

Пилотская кабина АНТ-25 после модернизации в 1935 г. На переднем плане радиостанция РРД с прикрепленными прямо на блоках краткими инструкциями пользования: перечнем радиомаяков, диапазонами и очередностью переключения на разных удалениях от наземных станций. На левом борту смонтированы кожухи отопления и вентиляции

Справа от меня к стенке кабины прикреплен откидной столик. На нем – большой медный ключ для радиостанции. Ключ мягок в пользовании и очень удобен для радиопередачи. На столик, когда мы взлетим, я положу бортовой штурманский журнал. В него буду время от времени записывать курс, часы, местонахождение самолета, воздушную скорость, высоту полета, обороты мотора, температуру наружного воздуха, показания бензосчетчика. Под моим столиком лежит оптический визир. Иногда я буду открывать круглое отверстие под ногами, вставлять в него визир и производить измерение. Таким образом, я узнаю путевую скорость самолета, в какую сторону его сносит ветер.

Но визиром я смогу пользоваться только тогда, когда будет видно землю. Если же ее не видно (а это в дальних перелетах бывает часто и на продолжительное время), то местонахождение самолета я буду определять с помощью секстана. Мне придется для этого сделать несколько наблюдений Солнца. Секстан хранится в специальном ящичке позади моего сиденья. Тут же, поблизости, на кронштейне укреплен другой ящик, в котором на резиновых подушечках покоится хорошо выверенный хронометр. Штурман должен знать точное время. Наш экипаж будет жить по гринвичскому времени, которое отстает от московского времени на три часа.

В моей кабине, кроме того, имеется высотомер и указатель скорости. А немного далее, около хвостовой части, в стенки кабины вделаны карманы и сумки. В них уложены пронумерованные карты.

Что касается нашего снаряжения, то оно размещено в крыльях. Там лежат в прорезиненных мешках: продукты на полтора месяца, спальные меховые мешки, рюкзаки, ружья, револьверы, патроны, примус, кастрюли, сковородки, канадские лыжи, топорик, лопата, альпеншток для расчистки льда, электрические фонарики, шелковая палатка.

Резиновая надувная лодка в сложенном виде находится на сиденье второго пилота. А под сиденьем – прорезиненный мешок с запасной питьевой водой. Кроме всего этого, нами взяты шесть термосов, наполненных черным кофе, горячим чаем с лимоном и коньяком.

Часть пути нам придется лететь на большой высоте. Поэтому на самолете имеются три кислородных прибора. Запас кислорода рассчитан на девять часов.

Самолет наш отапливается. Наружный чистый воздух, проходя по трубам через коллектор выхлопных патрубков, будет нагреваться и, не смешиваясь с выхлопным газом, поступать в кабину. С таким оборудованием и снаряжением отправляемся мы в далекий путь…»