Вирус «В-13»

Тихое ворчание мотора замолкло. Из машины никто не вышел. Только с той стороны, с которой было видно крыльцо «Рабочего кафе», шевельнулась и слегка приподнялась шторка, закрывающая стекло кабины.

Откуда-то из темноты Пригорода, в полосе света, падающего из окон кафе, появилась растрепанная мужская фигура. Она остановилась у крыльца и несколько раз качнулась из стороны в сторону.

Мужчина был пьян, однако не настолько, чтобы не хотеть выпить еще чего-нибудь. Ноги его плохо слушались, но глаза еще могли прочитать надпись на окнах кафе.

Качнувшись несколько раз, он, наконец, сдвинулся с места, поднялся на низкое крыльцо и толкнул плечом дверь.

Обстановка кафе была проста: крашеные стены, серый цементный пол, столики, покрытые пластмассовыми клеенками. Справа, почти рядом с дверью – высокая оцинкованная стойка. За стойкой – стеклянный шкаф с бутылками и холодными закусками.

Между шкафом и прилавком поместился буфетчик – толстый, как все буфетчики, с красным лицом, заросшим бурой щетиной. Некоторое своеобразие его облику придавала черная эбонитовая крышечка на левом ухе – усилитель звука для глухих. От чашечки вниз к карману, где полагалось лежать батарейке усилителя, спускался плетеный электрошнур.

Сунув руку в карман и перебирая толстыми пальцами концы шнура, буфетчик стоял, облокотившись на стойку.

За угловым столиком сидело четверо мужчин, судя по костюмам, – рабочие завода судовых дизелей.

Перед ними лежала газета, маленькая, напечатанная на оберточной бумаге неровным сбитым шрифтом. Рабочий в синем комбинезоне электрика читал вслух, понизив голос. Вероятно, он уже не раз читал эту статью, последние строчки он произнес на память, глядя не в газету, а на своих молчаливых слушателей.

– «…Нашим хозяевам невыгодна мирная политика. Ничто не дает им столько денег, как военные заказы. Помни, дело будущего мира в твоих руках!»

Он сложил газетку и сунул ее во внутренний карман, под комбинезон.

– Послушай, Марти, – обратился к нему один из слушателей, – но при чем тут мы? Ведь наш завод не работает на войну.

– Ты в этом уверен? – спросил Марти. Он наклонился вперед над столом с видом человека, который собирается сказать что-то секретное. Головы рабочих с готовностью приблизились к нему. Однако Марти оглянулся на буфетчика и выпрямился. – Признаться, я никогда не видел у буфетчиков приличных рож, – заметил он. – Но физиономия этого мне особенно не нравится.

– Так он же глухой, как пень! – сказал кто-то.

– Кто его знает, – продолжал Марти. – Помните, как у нас сорвалась стачка в прошлом году. Я до сих пор не могу понять, как полиция могла о ней пронюхать. Пожалуй, друзья, нам лучше поговорить на улице.

В это время открылась входная дверь. На пороге появился мужчина в мятом костюме, галстуке, висевшем поверх пиджака. Ухватившись за дверной косяк, он прищурился от яркого электрического света.

– А, Марти! – закричал он, увидев рабочего в синем комбинезоне. – Здравствуй, Марти!

Он улыбнулся, сверкая стальными зубами, и с подчеркнутой, обычной у пьяных, осторожностью попытался пройти между столиками.

– Это Тим Баркет, из конструкторского отдела завода, – сказал Марти, – но сегодня он пьян, кажется, более, чем обычно.

Тим Баркет, по очереди натыкаясь на все стулья, наконец добрался до их угла.

– Ты опять напился, Тим! – сказал укоризненно Марти.

– Да, опять, – задорно согласился Тим Баркет, валясь на первый попавшийся стул. Его язык хотя и заплетался, но все же слушался лучше, чем ноги. – Хорошее слово «опять». Опять – это значит повторение, а по… повторить может только тот, у кого есть деньги. У нас теперь у всех есть деньги. Господин Эксон дает нам заработать. Не правда ли, ребята? Не косись на меня, Марти. Могу я поговорить в хорошей компании… Что вы тут притаились? Ага, догадываюсь, вы читали газету. Сегодняшнюю статью. Я тоже… тоже читал. Очень интересная статья… очень. Так что вы думаете делать?

– Ты бы шел домой, Тим!

– Подожди, Марти, – отмахнулся Тим Баркет. – О чем я говорил? Да, о статье. Очень умная статья, она заставила меня задуматься. А когда я задумываюсь, я всегда… всегда напиваюсь. И вы думаете, почему? Послушайте-ка, ребята. Я был на войне, у меня не хватает половины зубов, – он ткнул пальцем в плохо зашитый шрам на подбородке, – но зато во мне осколков сидит больше, чем в нынешней колбасе шпику. И вот я думаю, может быть, на том танке, который угостил меня снарядом, стоял мотор, сделанный вашими руками. А?.. Может быть! – ответил он за всех утвердительно. – Так как же так? Вот мы с вами… мы с вами сейчас тоже делаем моторы. И с нашей помощью кому-нибудь опять будут выбивать зубы?..

– Мы сейчас делаем не военные моторы, – сказал старый рабочий. – Дизеля идут для китобойных судов.

– Ха! – едко улыбнулся Тим Баркет. – Это вам директор сказал, и вы поверили?.. Я-то знаю, куда идут наши моторы, – добавил он угрюмо.

– Хватит тебе болтать, Тим, – строго перебил его Марти, оглядываясь на буфетчика. – Ничего ты не знаешь.

– Знаю! – с пьяной запальчивостью вдруг крякнул Баркет. – Дурачки! Наши дизеля идут на подводные лодки…

– Тише ты! – прошипел Марти и сильно толкнул его в плечо. – Ребята, нужно отвести его домой.

– Меня отвести? – возмутился Баркет. Он поднялся на ноги и отстранил в сторону рабочего, который хотел ему помочь. – Меня еще никто… никто не водил домой… Я сам. До свидания, Марти. До свидания, друзья…

Выйдя из дверей кафе, Тим Баркет довольно удачно спустился со ступенек крыльца и некоторое время стоял на месте, покачиваясь и переступая с ноги на ногу. Потом он решительно заложил руки в карманы и, повернувшись, побрел в сторону Пригорода.

Проходя мимо белой машины, все еще стоящей у стены, он неловко задел ее буфер ногой и выругался. Он шел, не оглядываясь, и не видел, как за его спиной бесшумно открылась дверка кабины, как из нее вышла женщина, в темном пальто, которое делало ее почти незаметной в ночной мгле. Неслышными шагами она направилась следом за ним.

…Утренний холод заставил Тима Баркета проснуться. Он пошевелил затекшими и озябшими плечами и постарался понять, где находится. Было похоже, что он лежал на каменных плитах подъезда какого-то дома.

Тим Баркет поднял тяжелую голову и разглядел створки входных дверей. Нетрудно было сообразить, что он выбрал плохое место для ночлега: первый же выходящий жилец может разбить дверью его физиономию. Он попробовал повернуться, но почувствовал, как что-то уперлось ему в бок. Он просунул руку под себя и нащупал холодное горлышко бутылки, засунутой в карман пиджака.

Тогда он сел. Вытащил из кармана бутылку и при свете начинающегося утра разглядел на ней пивную этикетку. Бутылка была закупорена и полна, не было сомнения – в ней было пиво!

– Что за черт? – удивился Баркет, хмуря лоб и тщетно стараясь вспомнить, каким образом в его кармане могла оказаться эта бутылка. – Неужели я вчера был настолько пьян, что решил позаботиться о сегодняшнем похмелье?..

Не раздумывая больше, Баркет быстро откупорил бутылку о край каменной плиты, сунул горлышко в рот.

Холодное пиво приятно защипало в глотке…

Это была последняя бутылка в жизни Тима Баркета.

Подслушанный разговор

– Доктор, что это с вами?

Редактор «Рабочей газеты» с ирландской фамилией О’Патли (его отец родился в Дублине, но сын видел Ирландию только на географической карте), молодой и ярко-рыжий, в шляпе, сдвинутой на затылок, остановил на бульваре доктора, высокого человека в широком мешковатом пиджаке, в глубокой задумчивости шагавшего прямо по мостовой, не обращая внимания на тревожные гудки автомашин и ругань шоферов.

О’Патли взял его под руку и вывел на панель.

– Ну разве можно так, дорогой! – сказал он, заглядывая в лицо доктору своими ласковыми глазами. – Вас сшибет машина, и вы попадете в свою собственную больницу.

– Здравствуйте, О’Патли, – сказал доктор, вяло отвечая на энергичное рукопожатие редактора. – Что-то я плохо себя чувствую.

– Так куда же вы идете?

– Да так просто… Решил прогуляться.

– Ну если у вас нет определенного направления, то вы можете двигаться по любому. Пойдемте со мной.

– А вы куда?

– Я в «Рабочее кафе».