Правда ГУЛАГа: из круга первого

Основное внимание в данной книге уделяется деятельности хозяйственных подразделений в сфере капитального строительства и промышленного производства. В этих отраслях доля участия органов ОГПУ – НКВД в совершенствовании военно-экономического потенциала была наивысшей, и формы – прямыми и непосредственными. Прочие стороны деятельности не затрагиваются, ибо их рассмотрение с неизбежностью привело бы к перегрузке книги интересной, но не относящейся напрямую к теме информацией. Из круга рассматриваемых проблем исключена история создания и деятельности Управления строительства Дальнего Севера (Дальстроя) по комплексному хозяйственному освоению северо-восточных районов СССР. Разумеется, и Дальстрой выполнял некоторые важные для поддержания обороноспособности СССР работы по добыче драгоценных металлов и стратегического сырья. Но, во-первых, работы по созданию военной инфраструктуры и укреплению собственно военно-экономического потенциала не были и не могли быть приоритетными на том этапе комплексного освоения Северо-востока, а во-вторых, и это, пожалуй, главное,  – в данный момент не существует единого комплекса архивных фондов Даль-строя. Поскольку полноценное освещение военно-экономической составляющей деятельности Дальстроя с опорой на фрагментарные материалы крайне затруднено, автор счел возможным отказаться от рассмотрения данной проблемы.

Часть 1

Рождение ГУЛАГа

Вопрос о времени происхождения системы принудительного труда в Советском Союзе продолжает оставаться спорным. Некоторые исследователи считают ее первенцами лагеря принудительных работ времен Гражданской войны или Соловецкий лагерь особого назначения, образованный в 1923 г. Другие, основываясь на официальных документах, датируют начало ГУЛАГа 1929 годом. Все дискуссии такого рода объединяет одно. Вольно или невольно, их участники признают разрыв исторической реальности, отрицают наличие некоей базы, на которой и разворачивалось творчество большевиков. Между тем, изучение наследства, доставшегося Советской власти, может серьезно продвинуть исследователей к пониманию сущности советского государства и его институтов. В полной мере данное замечание относится и к истории принудительного труда в России.

В октябре 1917 г. победившая партия большевиков получила в наследство государственный аппарат Российской Империи, лишь в малой степени затронутый преобразованиями периода Временного правительства, причем система исполнения наказаний реформированию практически не подвергалась. Хотя Февральская революция уничтожила отдельные одиозные институты, вроде каторжных тюрем, но система управления и законодательная база остались без существенных изменений.

Судя потому, что подобного рода изменения произошли только в конце 20-х гг., у большевистского руководства в 1917 г. не было сложившихся взглядов на проблему исполнения наказаний, не оказалось и времени для осуществления каких-либо мер. В итоге в Гражданскую войну и в Новую экономическую политику страна вступила с пенитенциарным законодательством и системой мест заключения образца конца XIX века. Чтобы представить себе эту систему следует подробнее ознакомиться с историей исполнения наказаний царской России.

Разработка более или менее единообразного уголовно-исполнительного законодательства в Российской империи началась со второй половины 70-х годов XIX века. В 1877 г. для разработки «общих оснований реформы тюремного дела» была сформирована комиссия под председательством тайного советника К. Грота. Перед новым органом была поставлена задача подготовить обоснованные предложения об общей организации порядка управления системой исполнения наказаний. На основе рекомендаций комиссии планировалось внести соответствующие изменения в «Уложение о наказаниях».

В процессе работы членами комиссии был собран и систематизирован огромный фактический материал о состоянии и перспективах развития тюремных ведомств стран Европы и Соединенных штатов Америки, ибо предполагалось использовать зарубежный опыт для внедрения в русских условиях. Комиссии Грота удалось провести через Государственный Совет две важных законодательных инициативы. Двадцать седьмого февраля 1879 г. (ст. стиля) император Александр II утвердил «Положение о Главном тюремном управлении министерства внутренних дел». А 11 (23) декабря 1879 г. воспоследовало высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об основных положениях, имеющих быть руководством при преобразовании тюремной части и при пересмотре уложения о наказаниях». В соответствии с положениями данного законодательного акта, все категории осужденных (от каторжан до заключенных в тюрьму на срок до года) обязательно должны были заниматься работами (каторжане – принудительными, остальные – по силам и способности), что являлось непременным условием осуществления преобразований тюремной части империи. Итогом поисков и разработок конкретных форм применения труда заключенных стал закон от 6(18) января 1886 г., зафиксировавший переход к принудительному труду для всех категорий осужденных, как основному направлению деятельности государства в данной области.

Стоит познакомиться с положениями этого закона подробнее. Согласно статьям 2–5 закона, обязанность трудиться распространялась на все находящиеся в тюрьмах группы заключенных, приговоры в отношении которых вступили в законную силу. Исключение составляли отбывающие арест несостоятельные должники и те, кому заключение заменяло крупные денежные штрафы. Впрочем, они могли принимать участие в некоторых работах по желанию. Новое слово в законодательстве о принудительном труде вносили статьи и параграфы, регламентирующие условия и режим труда. Впервые законодательно устанавливалась длина рабочего дня: 11 часов летом и 10 зимой, «полагая в то число время, посвящаемое занятиям в школе и употребляемое для довольствия работающих пищею». В тексте можно обнаружить и другое зачаточное проявление охраны труда: статья 11 требовала не допускать «даже и по выбору самих арестантов» работ, вредно влияющих на здоровье. К сожалению, зачастую режим содержания в общеуголовных тюрьмах превращал этот безусловно полезный параграф в пустую формальность.

Особый интерес представляют статьи, непосредственно регламентирующие трудовую деятельность. Закон 6 января 1886 г. заложил два принципа, один из которых существовал в пенитенциарной системе страны до конца 20-х годов, а второй продолжает оставаться в действии и сегодня. Первый принцип, устанавливаемый статьями 9 и 12, заключался в преимущественном развитии внутренних работ из-за опасения побегов спецконтингента. На внешние же выставлялось незначительное число лиц, осужденных за мелкие правонарушения.

Второе нововведение, установленное статьями 13–19, состояло в признании за заключенными права на получение вознаграждения за свой труд. Тогда же была распространена на оплату труда и система вычетов, устанавливающая прибыль, полученную государством от использования труда заключенного, но объявленная «компенсацией» за ущерб, нанесенный его преступной деятельностью. Арестант, отбывающий заключение в тюрьме, имел право на 4/10 сумм от вырученного дохода, осужденный к ссылке в каторжные работы – на 1/10 долю средств. Остальные деньги делили между собой поровну казначейство и тюремное начальство, притом последнему из своей доли нужно было ремонтировать тюрьму и развивать материально-техническую базу работ.

Одновременно закладывался и принцип обеспечения будущего арестанта после отбытия наказания. Из полученных средств на руки осужденному выдавалась только половина. Вторая половина оставалась на его счете и выдавалась по освобождении, составляя «выходное пособие». Эти принципиальные идеи пережили закон, их декларировавший, и составили основу регулирования труда осужденных на протяжении большей части XX века.

При должном проведении в жизнь закон от 6 января 1886 г. открывал довольно широкие возможности для использования государством труда заключенных в хозяйственных целях. Однако тут интересы государства пришли в противоречие с экономическими интересами буржуазии, недовольной попытками властей создать полноценные предприятия, основанные на принудительном труде. Стремление избежать конфликта с промышленниками, а также недостаток средств вынудили тюремное ведомство организовывать только работы, не требующие специального оборудования производственных помещений. Перечень таких занятий, рекомендуемых к постановке в тюрьмах, привел специалист-тюрьмовед С. Гогель. «Основные роды занятий, выполняемых заключенными, есть: плетение корзин, веревочных/лыковых лаптей и туфель, плетение половиков, матов, витье веревок и канатов, изготовление рогожных кулей, плетение из пеньки, мочала, валяние валенок и котов и обшивка их; шитье мешков, плетение и клеение коробок и аптечных мешков, картонные работы, оклейка соломой по дереву и картону, гильзовые работы, изготовление соломок и коробок для спичек; вязание сетей, чулок и скатертей, изготовление половых щеток, плетение кружев, изготовление металлических сеток, оплетение бутылок, плетение гарусных, на веревочных подошвах туфель; изготовление ковриков из сукна, шерсти и обрезков кожи, починка мебели, корневые изделия, изделия из бересты, резанье пробок».

Как можно убедиться, работы по преимуществу кустарные. Это подтверждается и официальными лицами. «Работы заключенных должны быть простыми и по преимуществу ручными, имея свой прообраз скорее в кустарной мастерской, чем в фабричном корпусе». Существенный недостаток такой организации производства – ограниченные возможности сбыта изделий и низкие цены, а, как следствие, низкие заработки. Так, средний заработок осужденных в благоприятном по сбыту 1887 году составил 25 руб. в год, а в кризисном 1899 году – всего 10 руб. 70 коп. в год. Побочным эффектом стала невостребованность полученных в мастерской навыков: по свидетельству германских и российских тюрьмоведов, свыше 75 % полученных заключенными знаний не использовались и терялись.

Такое положение произошло от того, что государство оказалось в подчинении у интересов капитала. Заключенные выполняли заказы тех же предпринимателей, которым и поставлялось абсолютное большинство произведенной в тюрьмах продукции. Тюремное хозяйство оказывалось, таким образом, на положении лишенного хозяйственной самостоятельности субподрядчика. А предприниматели, в свою очередь, были особо заинтересованы, с одной стороны, в получении дешевых полуфабрикатов и снижении собственных издержек (за счет дешевой рабочей силы заключенных), а, с другой, в недопущении появления полноценного, конкурентоспособного тюремного производства. В итоге государство вынуждено было отступить, и к 1917 г. лишь 20 % осужденных периодически привлекались к труду в условиях, исключавших, по словам чиновников Главного тюремного управления, возможность нормальной работы.

Что касается т. н. внешних работ, при которых рабочая сила заключенных использовалась за пределами мест заключения, то обычно это были строительные, земляные работы либо деятельность по добыче разного рода сырья. Данный способ трудового использования имел ряд существенных преимуществ. Как правило, внешние работы не требовали высокой квалификации рабочего, так что не было необходимости в серьезном производственном обучении. Появлялась возможность привлекать к труду крупные массы осужденных. Отпадала потребность в оборудовании специальных производственных помещений в тюрьмах. В итоге достигалась значительная экономия бюджетных средств и появлялась возможность получения местами заключения прибыли.

В России существовала давняя и прочная традиция использования на внешних работах труда такой категории осужденных, как ссыльнокаторжные. Еще Соборным уложением 1649 г. предусматривалось отправлять «мошенников, воров и разбойников в оковах работать на всякие изделия, где государь укажет». В данном случае сам факт фиксации наказания в законе свидетельствует о его широком применении. Особенно же широко труд осужденных стал применяться с эпохи Петра I, когда по стране развернулось масштабное городское и крепостное строительство. Одновременно происходит выделение каторжных работ как особой формы принудительного труда, объектом которого становятся (с 1704) осужденные за особо тяжкие преступления. Указом от 24 ноября 1699 г. их предписывалось отправлять «в Азов на каторгу, чтоб от них впредь воровства не было» ил и в «тюремные дворы работать каторжную работу». Фактически с начала XVIII и до конца XIX века принудительный труд осужденных в России практиковался в отношении правонарушителей и заключался прежде всего в тяжелых ручных работах в казенных учреждениях. Принудительный труд правонарушителей, находившихся в распоряжении государства, применялся ограниченно, преимущественно в горном и строительном деле. Следует, однако, помнить, что основная масса населения дореформенной России также являлась объектом внеэкономического принуждения со стороны государства и его «доверенных агентов», т. е. дворянства как господствующего класса. В этих условиях («рассеянное» принуждение) дворянство обладало широкими возможностями в использовании принудительного труда и как наказания. Тем не менее, только за вторую половину XVIII века было издано около 100 законодательных актов, регламентирующих содержание и условия труда осужденных, что указывает на важность для государства такого рода деятельности. Специфической функцией каторжного труда, обусловленной исключительно государственным характером применяемого к ним принуждения, была колонизация окраинных и слабозаселенных районов государства. В качестве примера можно указать на историю Нерчинской каторги.

Семилетняя война до крайности осложнила финансовое положение России. В качестве одной из мер по восполнению нехватки драгоценных металлов для покрытия военных расходов было решено усилить разработку Нерчинских серебряных рудников. Со всей остротой встал вопрос об обеспечении рудников и заводов рабочей силой. Правительствующий Сенат пять раз возвращался к обсуждению данной темы в сентябре-ноябре 1760 года. Было принято решение обеспечить заводы рабочими и «базой снабжения» за счет ссыльных и каторжных, т. е. за счет принудительного труда. И 13(24) декабря 1760 г. Появился Указ «О приеме е Сибирь от помещиков дворовых, синодальных, монастырских, купеческих и государственных крестьян с зачетом их за рекрут и о платеже из казны за жен и детей обоего пола тех крестьян по нареченной в сем указе цене». Согласно указу, владельцы имели право в счет рекрутской повинности ссылать в Нерчинский уезд вместе с семьями либо отдельно крестьян, которые «непристойными своими поступками… беспокойство причиняют и другим подобным себе пример дают». Ссыльные должны были заниматься либо работами на заводах, либо земледелием, снабжая сельскохозяйственными продуктами заводской район. Любопытно, что указ формулировал жесткие требования к возрасту и физическому состоянию ссыльных, и что эти требования (возраст до 45 лет, отсутствие инвалидности или тяжелых и хронических заболеваний, наличие навыков работы и т. д.) почти в неизменном виде сохранялись до XX века.

Введению внешних работ в пенитенциарную практику второй половины XIX века в более широких масштабах, как и распространению их на все категории заключенных, препятствовали обстоятельства как юридического, так и экономического свойства. Во-первых, возникали трудности с обеспечением осужденных конвоем. Конвойная стража организационно входила в состав Военного ведомства. Поэтому при ежедневном выводе заключенных на работы требовались долгие согласования, не говоря уже о том, что численности конвойных частей не хватило бы на одновременное сопровождение и половины рабочих команд. Но самым жестким лимитирующим фактором стало отсутствие спроса на труд заключенных в большинстве местностей Империи. При наличии огромной резервной армии труда предпринимателям не было смысла брать на себя ответственность за использование подконвойной рабочей силы. В центральных районах страны, где большую часть обитателей мест заключения составляли местные жители, следовало учитывать и опасность побегов.

По этим и ряду других причин внешние работы до 1917 г. получили широкое распространение только в специфических условиях, возникавших при хозяйственном освоении малообжитых и пустующих земель, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке.

Наиболее характерным примером такого применения внешних работ для всех категорий осужденных является история строительства Транссибирской железнодорожной магистрали. Вначале 1894 г. министерство путей сообщения запросило у МВД его мнение о возможности привлечения на работы по подготовке строительства трассы ссыльнокаторжных, ссыльнопоселенцев и арестантов. Итогом совместного творчества 2-х ведомств стали «Временные правила», регламентирующие привлечение арестантов, ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев на работах. «Правила» предоставляли генерал-губернаторам право привлекать по договору с администрацией дороги на строительные работы ссыльнокаторжных, арестантов и ссыльнопоселенцев, устанавливая им по договору с подрядчиками сроки, место проведения работ и размер заработной платы. Для поощрения производительности труда рабочих впервые в российской пенитенциарной практике официально устанавливались нормы зачетов рабочих дней за календарные. Для ссыльнокаторжных ударный труд означал сокращение срока наказания на треть, для ссыльнопоселенцев – наполовину. Причиной обращения к использованию труда осужденных послужили серьезные трудности со снабжением развертывающегося строительства неквалифицированной рабочей силой. Если специалистов разного профиля подрядчики завозили из Европейской России, а квалифицированных рабочих целыми бригадами выписывали даже из-за границы, то формировать кадры лесорубов, землекопов, чернорабочих было просто не из кого: местное население в Амурской области насчитывало по состоянию на начало 1900 г. 32 798 человек обоего пола, в Приморской области – 50 901 человек. Амурское и Уссурийское казачьи войска насчитывали соответственно 11 300 и 7300 человек. Учитывая, что около 45 % этого числа составляли женщины, что не менее трети мужского населения было нетрудоспособно по возрасту (старики и дети) и что основным занятием большинства местного населения было земледелие, проблема комплектования строительства дороги рабочей силой приобретала большую остроту. Строительство некоторых, участков, например, Уссурийской или Кругобайкальской дороги, приходилось осуществлять в практически необитаемой местности, так что приходилось завозить всю рабочую силу (даже каторжан перебрасывали с Сахалина).

Правила были высочайше утверждены 4(16) мая 1894 г. и первоначально предназначались для использования на Среднесибирской железной дороге. Однако в 1895 г. их действие было распространено и на другие участки Великого Сибирского пути. Ссыльнокаторжные посылались на работу под руководством чиновников тюремного ведомства, которые представляли их интересы перед администрацией строительства. Согласно заключавшимся в каждом случае договорам подряда, железнодорожная администрация оплачивала пребывание осужденных в зоне работ, а тюремщики на выделенные деньги обеспечивали размещение, питание и вещевое довольствие заключенных. Ссыльнопоселенцы работали артелями, принимавшимися на работу по вольному найму на основе договора с подрядчиком. Труд осужденных применялся на этапе подготовки трассы: при валке и корчевке леса, прокладке дорог, на земляных работах, т. е. там, где требовалась массовость, и не требовалось высокой квалификации. На ряде участков силами каторжан и ссыльных сооружались и небольшие мосты. Такие факты имели место на Забайкальском, Уссурийском участках Сибирской магистрали и на Кругобайкальской железной дороге, т. е. там, где рабочих рук по условиям местности особенно не хватало. Всего в 1895–1899 гг. на строительстве трассы работало, по далеко не полным подсчетам, около 15 тыс. заключенных, силами которых было выполнено примерно 10 % всех работ. По некоторым участкам, например, на строительстве Кругобайкальской железной дороги, доля выработки осужденных составляла до 15 %.

* * *

Придя к власти после Октябрьской революции 1917 года, большевики получили в наследство царскую систему организации принудительного труда, обогащенную опытом создания лагерей принудительных работ для военнопленных в Первую мировую войну. Со своей стороны, они располагали тщательно разработанными теоретическими воззрениями на историческую роль и значение государства и на роль внеэкономического принуждения как средства осуществления государством своих основных функций. Определяя государство как машину для поддержания господства одного класса над другим, как аппарат для систематического применения насилия, большевики делали из этого положения выводы двух видов. С одной стороны, обосновывалась необходимость для рабочего класса установления его открытой диктатуры и насильственного подавления сопротивления эксплуататоров. «Рабочему классу приходится преодолевать ожесточенное сопротивление капитала, который, в силу наличия у его представителей финансовых и материальных средств, огромного управленческого и военного опыта, наконец, разветвленных международных связей, даже после победоносной революции долгое время остается сильнее эксплуатируемых. Капитал способен увлечь в лагерь контрреволюции известную часть эксплуатируемых из наименее развитых крестьянских, ремесленных и т. п. слоев». Пока существует сама возможность эксплуатации человека человеком, у капиталистов остается возможность реставрации. Значит, победившему пролетариату необходимо насильственно подавлять эксплуататоров, намеренно отказываясь от равенства и демократии, нарушая свободу классового врага. Диктатура пролетариата есть орудие продолжения классовой борьбы после завоевания политической власти пролетариатом.

С другой стороны, на примере анализа истории экономического развития капитализма была установлена возможность применения аппарата государственного насилия в сфере производственных отношений, для ускорения перехода к коммунистическому способу производства и создания для этого благоприятных условий. Данная возможность казалась тем более важной, что крестьянство, составлявшее свыше 80 % населения, страны являло собой, по мнению лидеров большевиков, чрезвычайно широкую, имевшую глубокие корни базу капитализма. Базу, на которой в ходе разложения крестьянства капитализм сохраняется и возрождается. И в этих условиях государственная власть в руках пролетариата становится одним из главных средств, в том числе, и экономического разгрома буржуазии. Именно поэтому В.И. Ленин настаивал на необходимости для пролетариата сначала взять государственную власть, а затем использовать ее в целях привлечения на свою сторону большинства трудящихся. Подавив открытое сопротивление буржуазии и удовлетворив за счет экспроприации буржуазии и помещиков насущные экономические требования крестьянства, следовало, чередуя меры «кнута и пряника», доказать мелкобуржуазным элементам, что им выгоднее стоять за диктатуру пролетариата, чем за диктатуру буржуазии. До тех пор пролетарское государство останется стражем и создателем условий для достижения грядущей цели.