Легионеры

Маринка ничего не понимала. Мешок как две капли походил на стандартную расфасовку с удобрениями. Она даже припомнила название: селитра, кажется. У деда на даче такого добра навалом. Ей в голову вдруг пришла мысль, вызвавшая улыбку: ее спаситель напоследок решил удобрить свою любимую клумбу, а непрошеную гостью попросит поливать из канистры.

– Весело? – спросил Сергей, не сводя глаз с девчонки.

Она промолчала.

Для подобных случаев у Марка все было готово. Сейчас он, выигрывая время, старался еще и сохранить деньги – один миллион триста тысяч американских долларов в трех банках. Все равно узнают, кто месяц назад купил за четыреста тысяч пышный дом, а руины позволяли оттянуть этот момент. Среди головешек труднее найти отпечатки пальцев, чтобы, покопавшись в своих картотеках и сделав запрос в Интерпол, выяснить личность хозяина, а затем заморозить счета в банках на его имя. Сразу не заморозят, вначале должны получить санкцию в суде. Сейчас объявили войну террористам, все вопросы, связанные с террором, теперь решались молниеносно, пресекались на ранней стадии.

И снова Марк выругался, удивляясь скорости, с которой эта девчонка лишила его в одночасье и дома, и миллиона с лишним. «В конце концов деньги, нажитые нечестным путем, долго в кармане не держатся», – философски заметил Сергей, острым ножом проделывая в мешке отверстие.

– Лей сюда, – распорядился он, указав глазами на канистру. – Можешь не нюхать, это обычный керосин.

Марковцев поднялся по уютно скрипучей лестнице на второй этаж. Первым делом извлек из тайника документы, кредитные карточки, наличные – несколько тысяч драхм, долларов и немецких марок. Багажная сумка со всем необходимым всегда стояла наготове. Так же в полной готовности под навесом для машин дожидался хозяина темно-вишневый фургон «Крайслер-Вояджер» 97-го года выпуска, приобретенный Марковцевым в Афинах на имя Марка Натановича Гомана.

Из документов, которые Марк взял с собой, у него имелись водительские права международного образца и паспорт на имя подданного Российской Федерации Земскова Сергея Михайловича, – то была палочка-выручалочка, очень «чистый» паспорт, выданный ему, как секретному агенту управления контрразведки ФСБ, профильным отделом этой же организации.

– Десяти минут нам хватит. – Марковцев появился в сером расстегнутом пиджаке, открывающем плотную майку, и темных брюках. Он не был похож на того человека, который буквально три минуты назад оставил Марину. Сейчас его облик внушал уважение, дышал уверенностью, надежностью; преобразился даже его взгляд: сейчас Сергей смотрел открыто, полным разрезом своих темных глаз. И… улыбался. Хотя нет – усмехался. Над своей малолетней гостьей.

Насмешка шла его чуть продолговатому лицу, темным глазам, носу с горбинкой. И он не жалел, нет, похоже, ни капли не жалел о случившемся. Вот если бы Маринку лишили такого богатого дома, она, прежде чем покинуть уютные стены, раздолбала бы их в отчаянии своей непутевой головой.

Сильный человек, вывела она такую же могучую характеристику на своего спасителя. И то ли спросила, то ли в утвердительной форме с выражением воспроизвела очередную лесть:

– Вы не побоялись.

– Ты любишь сказки? – спросил Марк. – Я сочинил недавно одну. Деревенский кот, которого хозяйка постоянно гоняла веником, удивляется домашнему, городскому: «Ты не боишься веника?!» – «Чудак, – отвечает городской, – я боюсь пылесоса».

Марина улыбнулась и посмотрела на руки Сергея.

– Что это? – спросила она, указывая на пару предметов, один из которых видела впервые.

– Электронные часы и детонатор, – пояснил Марк. – Ну а это, – он похлопал по мешку с селитрой, куда Маринка налила топливо, – взрывчатое вещество. Все, у нас пять минут, – закончил Сергей, устанавливая на часах время и бережно опуская их, дабы не сорвать тонкие проводки, соединяющие таймер со взрывателем.

За пять минут мощный, но в то же время элегантный «Крайслер» доставил их на самую высокую точку этой местности. Отголоски взрыва долетели сюда через опущенное стекло.

И снова с опозданием до девочки дошло, что ее нисколько не тронула смерть по крайней мере двух человек, которых она хорошо знала. Пусть они негодяи, подонки, но почему так вышло?.. Любая смерть должна вызывать хоть какие-то эмоции, пусть даже отвращение. «А что, – думала она, подгоняя мысли под свое непонятное состояние, – вот Иваненко умер отвратительно. А Приходько упал, как бревно. А Ратман…»

Желудок ее все же отреагировал. Хорошо, что стекло было опущено, и Сергей, вовремя сбросив скорость, съехал на обочину…

Прикурив и выйдя из машины, он вдруг подумал о лживой пропаганде, частенько появляющейся в средствах массовой информации – недостатка российских газет в Греции не ощущалось. Почему, размышлял он, кто-то видит положительное в отвращении к убийству? Что, действительно дорогого стоит облеваться, как эта девочка, согнувшаяся пополам, увидев, как он отправил на тот свет негодяя? Ничего это не стоит, пустая болтовня. От ремесла, пусть оно даже самое кровавое, не должно тошнить. Не выворачивает же ассенизатора с каждым вынутым ведром дерьма из выгребной ямы. А в скотобойне что, рабочим выдают индивидуальные гигиенические пакеты? Или там работают скоты, потенциальные убийцы? А солдаты, чувствуя отвращение, не были бы солдатами, сидели бы в окопах, полных рвоты.

Нет, убить человека – штука несложная, особенно кому не место на земле, сложнее прожить с памятью, этим хранилищем скверны, самого плохого, что было в жизни; хорошее почему-то прорывается сквозь любые преграды и улетает прочь. Память – штука не простая. Если на свою не грех пожаловаться, то на чужую – нет. Чужая всегда идеальна.

А эта девочка… Что ж, природа просто предупреждает ее и делает это только один раз – дальше пусть думает сама. Никто не сможет предупредить авторитетнее и сильнее. И опять же от случайностей никто не застрахован. Однако и здесь чувствуется мудрая рука природы, уже давшая свою порцию микстуры.

«Да, только один раз, – покивал в такт своим мыслям Сергей, – только раз. – И повторился: – Ничего это не стоит, дается бесплатно».

Марк почувствовал нежность к девочке, словно был вампиром и дал ей вкусить крови. Нет, он не приобщал ее к части своего ремесла, своей сущности, но через него, как через посредника, дошла до нее еще одна житейская мудрость. Он посмотрел на нее по-иному, действительно нежно и приободрил глазами: «Все хорошо».

Марковцев учел все, но только не особенности въезда в столицу Греции. Номер «Крайслера» оканчивался на тройку, и полицейские, беря пример с российских коллег, укрылись за рекламным щитом на въезде в Афины. При появлении нарушителя на крыше патрульной машины вспыхнули проблесковые маячки, озвученные короткой предупреждающей сиреной. Вслед за этим последовал недвусмысленный жест смуглолицего постового, приказывающего водителю фургона остановиться.

Сергей выругался. Не глуша двигатель, он поставил машину на ручной тормоз. Водительское удостоверение вложил в паспорт, туда же, недвусмысленно выставляя четверть, сунул стодолларовую купюру.

Полицейский заглянул в салон, оставив без внимания приветствие девочки-подростка, скорее всего дочери этого Аристотеля Онассиса, припасшего своеобразный отрывной талон. Игнорируя сами документы, полисмен потянул купюру и шагнул в сторону, давая понять, что инцидент исчерпан.

– Я довезу тебя до российского посольства, – сказал Марк, когда «Крайслер» снова набрал скорость. – Пусть там решают, что с тобой делать. Думаю, через пару дней ты будешь дома.

И все. До самого посольства они не проронили ни слова.

– Вы ничего не хотите сказать мне… на прощанье? – Маринка открыла деверь, но выходить не спешила.

– Хочу. – Марк выдержал паузу. – Черт тебя принес на мою шею!.. Погоди, Марина, – он в первый и последний раз назвал ее по имени. Сунув ей в руку несколько купюр, сказал: – Пригодятся в дороге.

Он не захотел видеть ее заслезившихся глаз. Глядя перед собой, ждал, когда Маринка выйдет из машины. И подождал еще немного, пока охранник у ворот посольства не увел девочку за собой.

Глава VI

«ПЯТЫЙ ЭЛЕМЕНТ»

«Ряд федеральных ведомств готовы выступить с инициативой о введении в России нового государственного праздника – Дня сотрудника подразделений спецназначения. Предположительно он должен отмечаться 29 августа. «Уже не первый год в этот день в Кремлевском дворце проходят торжественные приемы, где от имени главы государства чествуют сотрудников спецназов», – заявил начальник Главного управления кадров и кадровой политики МВД генерал-лейтенант Александр Стрельников. Генерал сказал, что, возможно, уже в ближайшее время последует соответствующее обращение к президенту РФ. Начальник Генштаба Вооруженных сил Анатолий Квашнин также не исключил, что праздник спецназовцев действительно будет установлен».

14

Москва, 29 ноября, четверг

Репортер московского телеканала Алексей Щедрин в редкой толпе своих коллег ожидал появления в Шереметьево очаровательной подруги Бориса Кесарева. На интервью с Элеонорой Савицкой никто из четырех поджидавших ее репортеров не надеялся. Их задача – броситься навстречу молодой женщине, нацелиться видеокамерами, ослепить ярким светом, задавить видимой тяжестью массивных микрофонов с логотипами телекомпаний: «Элеонора Давыдовна, как чувствует себя господин Кесарев? Явилось ли для него неожиданностью решение французских властей? Как он встретил это известие? Его взяли под домашний арест у вас на глазах? Что вы испытали при этом?»

Ни на один вопрос она, конечно же, не ответит. Скорее всего, низко склонив голову, стремительно пройдет по залу в окружении телохранителей. А может, она окажется без сопровождения? Вот тогда у четверки журналистов появится возможность окружить ее со всех сторон. «Четыре элемента вокруг пятого элемента, совершенного существа».

Кроме прессы, в зале прилета международного аэропорта Шереметьево-2 собралась многочисленная толпа встречающих. Много цветов, улыбок, волны возбужденного шепота… который вдруг сменился на недовольный ропот: сразу два самолета задерживаются на час, включая и борт с «пятым элементом». Подсознательно главным виновником стала диктор, стрелочница, объявившая о задержке рейсов.

«Да, хотел произвести посадку рейс номер 13…» – вздохнул Алексей, бросив взгляд на часы. Он и так не очень обрадовался заданию полковника Гришина – запечатлеть прилет Савицкой и прокомментировать отснятый материал в вечернем выпуске новостей телеканала МТВ-5. Возню вокруг Элеоноры Алексей считал дерзким налетом. Главное в этой непристойной акции – облик женщины, на ее фоне начнется строительство очередного сюжета об изгнаннике, его проигрыше. Было бы от чего оттолкнуться. А простой репортаж про интригана-дельца неинтересен, даже репортажем это не назовешь – так, сообщение, пришедшее по каналам Интерфакса.

Голос диктора объявил о прибытии рейса Афины – Москва. Встречающие этот борт пришли в движение.

Щедрина тронул за плечо невысокого роста оператор, одетый в пуховик коричневатого цвета.

– Пойду покурю, раз такое дело.

– Кури здесь, – недовольно отозвался репортер. Но все же принял от помощника видеокамеру и повесил ее через плечо. Свободной рукой Алексей набрал на сотовом номер и, настроив свои голосовые связки на извиняющийся лад, поздоровался:

– Здравствуйте еще раз, Николай Григорьевич… В контору подъехать не смогу – парижский рейс задержали на час. А если заеду, не успею подготовить материал к вечернему выпуску… Хорошо. Договорились.