Убить генерала

– Иногда полезно руководствоваться голосом свыше – но только иногда. Когда именно? Когда ты услышишь настойчивые интонации. Настанет время, и ты проверишь себя, свой настрой. Ты будешь на виду, за твой облик будут цепляться бдительные глаза, но только для того, чтобы отметить и забыть. Запомни одну истину: чтобы тебя не заметили, нужно быть просто уверенным в себе. Невозможно отогнать страх, но – есть такая техника: если страху пойти навстречу, страх исчезнет.

Следующая тема.

– Ты попал в трудное положение. Тебе нужна помощь. Ты должен выложить перед незнакомым человеком четыре существенных фактора, которые помогли бы ему принять выгодное для тебя решение. Во-первых, ты должен расположить его к себе. Как? Подумай.

«Может, сказать ему правду? – думал Виктор. – Заодно можно отыграть и время. Это как очная ставка, – сравнил он, – где человек говорит искренне, а ему, соответственно, верят и идут навстречу». Однако здесь он подсознательно обнаружил очень важный момент: он не должен использовать этого человека шире... шире...

Он так и не смог подобрать определения. Помог Сергей:

– Ты не должен использовать его дважды. Ему решать, выпускать тебя из клетки, в которую ты угодил, или нет. Ты обратился к нему, значит, он твоя последняя инстанция и надежда. Он слушает тебя, дарит шанс – пусть даже призрачный. Если он встанет на твою сторону, в этом твоей заслуги не будет. Разве нужно продолжать эту тему? Затронем другую. Навсегда забудь о дешевых трюках, они проходят только в кино.

* * *

«Придешь на место в парике, уйдешь без него. Жильцы чаще запоминают тех, кто вошел в подъезд, а не тех, кто вышел. Обычно смотрят на руки – пустой ли выходит. Это далеко не правило, но с этой стороны тебе будет легче».

Близнец, фактически работая на «контору», не переставал удивляться ровному, даже дружескому отношению. На его вопрос Сергей ответил не задумываясь:

– У нас по-другому не бывает. Только ты хотел спросить не об этом. У нас особый отдел, значит, и отношение к работе и к агентам особое. Не все волки, как ты думаешь, но зубы есть у каждого. И не дай бог тебе увидеть оскал. Мало не покажется. Если ты захочешь уйти, тебя держать никто не станет. Тебе стандартно предложат забыть все. Но никто ничего не забывает. Об этом ты должен помнить всегда. Нет, чесоткой в нашем отделе никто не страдает, по поводу каждого агента под рубашку не лезут. Представь себе отдел в целом. Идет обычное совещание, запрос на то или иное лицо, задействованное в том или ином деле, операции. Идет запись, ведутся протоколы. Секретную информацию выслушивают и хранят десятки людей. А на круг выходит сотни. Это давно устоявшаяся практика. Каждый занимается своим делом. Одни планируют, вторые обеспечивают, третьи исполняют. Если желаешь, это производственный процесс. Вижу, ты хочешь спросить: почему бы тому, кто обеспечивал и оборудовал огневую позицию, самому не нажать на спусковой крючок? Ответ простой: наша «контора» не терпит универсальности.

* * *

Огневая позиция находилась на третьем этаже трехэтажного же каменного дома, отстоящего от Обнинского следственного изолятора на сто сорок метров. Снайперу ставилась задача ликвидировать человека в камере, выстрелив через решетку и «реснички». Одна металлическая пластина была отогнута, что давало пятисантиметровую щель как для выстрела, так и для того, чтобы узнать жертву.

Согласно данным, в камере было четыре подследственных. Через металлические «жалюзи» невозможно было разглядеть даже половины лица. Свою жертву Близнец должен был узнать по глазам, взгляду, прищуру, по выгнутым домиком и словно удивленным бровям.

Он долго изучал его фотографию, точнее, узкую полоску – глаза, брови, часть носа. Он не хотел видеть и запоминать человека, которого должен убить. С другой стороны, так было удобней: внимание не рассеивалось на губы, подбородок, уши. Эти лишние детали могли помешать в определении. Именно так ему и предложили изучить снимок и закрыли полосками самоклеющейся бумаги верхнюю и нижнюю части изображения.

Он припомнил последние слова инструктора: «Первое, что вы увидите в оптический прицел, – это глаза. Глаза обычного живого человека». Не только стрелять, даже думать об этом было очень и очень трудно. Почти невозможно было пересилить себя.

Виктор ничего не трогал в комнате, где шел ремонт. Точнее, ремонт давно приостановился. Стены ободраны, потолок в неровных слоях штукатурки. Посреди комнаты деревянный стол, застеленный кусками старых обоев. А на них толстенный слой пыли. Близнец не стал смахивать пыль, положил под ствол винтовки мокрую тряпку, чтобы после выстрела не поднялась пыль. Действовал скорее механически.

С винтовкой «СВУ» с литерой «А» снайпер был знаком. По сути она была модификацией «СВД» и имела устройство глушения звука и прицел с переменной кратностью – до двенадцати. Фактически Виктор мог приблизить цель так, как если бы смотрел на нее невооруженным глазом с расстояния десяти метров.

Он надел тонкие матерчатые перчатки, взял оружие в руки и... Вот сейчас он узнает правду. До сей поры ему казалось, что это мероприятие – учебное. Просто очень серьезная вводная. Он отсоединил магазин и выщелкнул патрон. Боевой. Снайперский винтовочный патрон калибра 7,62. Вот и все. Теперь бесполезно тренировать голову.

Снайпер достал из пакета старые тренировочные штаны и надел их поверх джинсов. Устроился на полу и взял оружие на изготовку. Первым делом отыскал нужное окно следственного изолятора и еще раз проверил. Точно оно, на третьем этаже восьмое справа. Отличительная особенность: пятая снизу пластина отогнута, образуя «танковую» щель. Выстрел в амбразуру, сопоставил Близнец. Первый выстрел по живой цели. Невероятно сложный. Ошибка в определении выливается в убийство другого человека. Но стоит ли говорить о какой-либо разнице в данной ситуации? Похоже, пришел к выводу снайпер, именно для него разницы не существовало.

Впервые. Впервые убить человека. Страшно оттого, что где-то на очереди второй, третий. Все инструкции преподавателей и психологов сейчас казались дешевкой: ничему они не научили. Потому что просто готовили и фактически не заботились, как будет расхлебывать это варево их подопечный. Наверное, у них есть ответ на этот вопрос: обычно. Все ответы лежали за сухим щелчком и стремительным полетом пули.

Близнец вздрогнул, когда увидел в «амбразуре» чьи-то глаза. Кто-то подошел к окну и жадно смотрел на улицу, на проезжающие мимо машины. Смотрел прямо в оптику снайперской винтовки.

Жуть. «Кошмар на улице Вязов». Волосы дыбом.

Он или не он? Уголки глаз опущены, брови широкие, сросшиеся на переносице.

Не он.

СЛАВА БОГУ...

А может, он вообще не подходит к окну? Эту наиглавнейшую деталь ему не объяснили. Наверное, посчитали лишней. Наверняка знали, что «клиент» периодически подходит к окну. А что еще делать в камере? Путь даже там есть телевизор. На улицу-то все равно взглянуть хочется. Вот она, в нескольких метрах, за высоким забором, опутанным «егозой». Свободу стерегут часовые на вышках, топчут собаки в контрольном коридоре.

Одну пару глаз сменили другие. В них явно написана тоска. Воображение, о котором не переставал твердить «слоненок», помешало определить в них те, которые снайпер долго изучал по фотографии. Тоска... Ее невозможно определить с десяти, а тем более со ста пятидесяти метров. Какие бы чувства они ни источали, все равно притупятся, пооботрутся в долгом пути до черной шахты холоднокованого винтовочного ствола. А дальше – падение в бездну, протяжный крик, мрак и тишина.

Витьке показалось, что раньше он видел этот взгляд, характерный прищур, выгнутые домиком и словно удивленные брови. Как обухом по голове ударили. Словно вдолбили в башку тупой клин откровения: это он.

Одна спираль, другая. Ствол винтовки гулял по невидимому серпантину и никак не мог успокоиться.

Не сейчас, нет, не сейчас. Позже. Когда он еще раз подойдет к окну. Может, за это время он выпьет чаю, вспомнит что-то, представит, улыбнется...

Улыбнется...

Живой человек. Он не похож на черный кружок и пристрелочный квадрат.

Глаза. Почему не дали изучить его затылок? Вот он повернулся, и в желтушном свете лампы видна часть его коротко стриженного затылка.

Выстрелить? Он попадет – руки успокоились, ствол словно сорвался со спирали и замер на одной точке.

Можно выстрелить, записать в актив первое точное попадание, но в то же время и проиграть. Получалось, он выкрутился, притворился ужом и скользнул под спасительную корягу.

Узкие, близкорасположенные к переносице глаза... Еще одни – широко распахнутые, защищенные сверху, как козырьком, сросшимися бровями...

Сорок пять минут на позиции. Много. Устал. Нужно отдохнуть, пройтись по комнате. Но не слышно приказа. В ушах отголоски другого.

Глаза с характерным прищуром, выгнутые домиком и словно удивленные брови. Из глаз хлещет тоска...

– Давай, – шепнул себе снайпер. Он нажимал на спусковой крючок с таким чувством, словно ствол винтовки каким-то немыслимым образом упирался в его собственный висок. Сейчас винтовка дернется, а за хлопком выстрела уже нельзя будет разобрать мгновенного перехода от жизни к смерти.

Переход. Близнец переходил из одного состояния в другое. Разом. Резким толчком в плечо. Мир изменился для него, для остальных – нет. Облачко пороховых газов накинуло на него ореол тайны, с которой слетело все страшное, что было связано с ней. Выстрел принес освобождение, и все тревоги и переживания, предшествующие ему, ушли прочь.

Близнец стряхнул пыль с тренировочных брюк, стянул перчатки и положил их в кармане джинсов. Невесомый парик, слегка закрывающий уши, также уместился в карман.

Он вышел из подъезда и тем человеком, который вошел в него полтора часа назад, и в то же время другим. На нем была другая одежда, его облик изменился. Кто стрелял – тот, кто вошел, или тот, кто вышел? Свидетели опишут двух разных людей, а в итоге может получиться что-то среднее. Уже с этого момента Близнец бросил в копилку своего опыта очень важные детали.

Он сел на электричку и доехал до Алабино. Прежде чем выйти, он прошел в четвертый вагон и в туалете снял широкие тренировочные штаны, оставшись в джинсах. Потом дважды поменял частника, доехав вначале до Измайлова, а потом до Остафьева.

Сергей передал ему деньги – тысячу рублей – и словесные инструкции:

– Езжай домой, переодевайся и возвращайся в центр. Мы будем приглядывать за тобой.

И даже не спросил, как все прошло. Наверное, уже знает, рассудил Крапивин.

В центре его ждало предписание о прохождении дальнейшей службы в 22-й отдельной бригаде спецназа ГРУ – Аксай (Ковалевка). Через две недели в составе взвода антитеррора был командирован в Веденский район Чечни.

Глава 8

Подготовка к убийству

29 июня – 1 июля