Невольник мести

Ей же захотелось чего-то новенького, острых ощущений. И в тот день она получила их много.

Марковцева хорошо натаскали в тренировочных лагерях. Он с легкостью танцора скользнул к шефу, стоящему на коленях перед его женой. Левой рубанул генерала в шею и, ухватив за подбородок, резко приподнял грузное тело. Развернув его к себе лицом, Сергей чуть оттолкнул босса и той же левой провел мощный боковой в голову.

– Одевайся! – он ногой пихнул к жене валявшиеся на паркетном полу трусики. Огляделся в поисках платья. Но наткнулся лишь на ее длинный серый широкий плащ. – Мило, – процедил он сквозь зубы. И едва сдерживался, сжимая и разжимая кулаки.

Иванян, в прошлом неплохой боксер, хорошо держал удар, позади Марковцева раздался его голос:

– Сергей, погоди, так нельзя. Мы оба потеряли голову. Я потерял. А член думать не умеет.

– С меня литр, – бросил Марковцев напарнику, выведя жену из кабинета и прикрыв за собой дверь. – За каждый раз, который вспомнишь, еще литр. Ну! – поторопил он товарища.

– Только литр, Сергей. Это в первый раз.

– Меня бережешь или свои зубы?

Марковцев так и не поверил, что та связь была единственной, ей предшествовали десятки случек, о чем говорил плащ с сюрпризом, под которым обнаружилась поношенная сбруя. Невозможно было представить, что жена пришла к генералу в таком виде впервые. А что и как было до этого? В машине, на роскошной даче Иваняна; и первый раз наспех и с таким же поспешным бегством жены, искусственно сгорающей со стыда, с мокрыми от поцелуев губами и влажными бедрами. Потом стыдливо опущенные глаза, уже не противящиеся губы, податливая грудь, безвольные бедра – теперь можно, потому что уже был первый раз. А третий – чуть нетерпеливый, и он же, несмотря ни на что, новый, неистовый.

«Сука! Какая же ты сука, генерал! – бесновался Марковцев. – Ты не ее, ты меня сношал».

Что он вытворял с ней! – фантазия проделывала над Сергеем немыслимые вещи. Ревность и сейчас хлестала так, будто не было этих лет.

Тогда он ушел, так и не объяснившись с женой, не выяснив, как и с чего у нее это началось. Был порыв вернуться и снова жить вместе, но он быстро потонул в ненависти вперемешку с презрением, с живописным видом собственной башки, украшенной армянскими рогами. Вот главная подлость: АРМЯНСКИМИ. В полусумасшедших мыслях он добрался до хилых рожек, русских, родных, но злоба только усилилась. Вот это поимел его армянин! Вот это протянул его «через года и века»! – и до сих пор слышится где-то позади издевательский, спортивно-армянский голос: «Эй, сохатый! Лыжню!»

– Вот так часто я заглядывал в прошлое – далекое и не совсем, – закончил Марковцев. – А теперь, Люда, скажи, что это было не смешно.

Пораженная, женщина долго молчала.

– Смешно?.. Я не знаю… – Она снова взяла паузу и возобновила разговор, переходя на «ты». – Ты это придумал?

– А тебе самой как больше хочется?

Опять пауза. Затем ее возбужденный шепот:

– Сейчас мне хочется, чтобы все это оказалось правдой.

«Извини, Вовка», – Марк не в состоянии был противиться, когда Людмила обвила его шею руками и первой нашла его губы.

Это был первый его за два года поцелуй.

Свободной рукой Сергей смел со стола остатки завтрака и усадил хозяйку на краешек. Не по размеру свободные брюки шефа буквально упали с него.

Он без особого труда угадывал, что нужно этой женщине. Вряд ли толстяк Эйдинов хоть раз рвал на ней блузку, поднимал ее юбку так, чтобы трещали швы. А юбка была с сюрпризом – трусиков под ней не оказалось.

– Какая же ты сука! – шепнул он ей.

17

Эйдинов вернулся домой в восьмом часу вечера. Повесив на вешалку дорогой кожаный плащ и сняв ботинки, полковник бросил взгляд в зеркало: щеки красные и… толстые. Похож на Калягина: «И жрать хочется, и худеть хочется».

– Как прошел день? – Люда появилась в прихожей: юбка, кофта, прическа, улыбка. Улыбка. Не часто он видел ее последнее время.

– Нормально. Как гость?

Она пожала плечами.

– Что-то пишет в комнате. Даже обедать не вышел. – Людмила подставила для поцелуя щеку и указала на огромный полиэтиленовый пакет в прихожей. – А это что?

– Одежда для нашего гостя. Ужин готов?

– Сейчас разогрею.

– Давай. А я переговорю с Сергеем.

Эйдинов ушел. Теперь зеркало показывало Людмилино отражение. Во взгляде ее появился какой-то плутовской оттенок, словно перешедший от Сергея. Тревога, залегшая под глазами, граничила с не поддающимся описанию чувством азартной погони и преследования одновременно.

– Откуда вещички? – в вытянутых руках Марк рассматривал плотный пуловер светло-серого цвета.

– Лучше не спрашивай, – хозяин ослабил узел галстука и опустился в кресло. – Суббота, а работы невпроворот, – устало пожаловался Владимир Николаевич.

Сергей оставил ворчание хозяина без внимания, облачился в рубашку и сменил брюки.

Эйдинов внимательно наблюдал за ним. На правой руке агента он заметил три пулевые отметины, полученные им при задержании. Его брали живым и стреножили, не дав произвести ни одного выстрела. Впрочем, стрелял бы он – вопрос спорный. Марк мог убить заложника, но не стал делать этого.

– Ты все сотворил, о чем я просил?

– Мои труды на столе.

Не поднимаясь с кресла, кряхтя, хозяин дотянулся до столика и взял несколько листов бумаги. Пробежав глазами начало рапорта, отложил исписанные листы в сторону и ненадолго задумался.

– Ты хорошо отдохнул, Сергей?

– А что?

– Завтра у нас трудный день. Мы установили наблюдение за домом жены Заплетина. Машина с аппаратурой засекла его телефонный разговор. Завтра утром он должен отправиться в Москву. Где и с кем он будет встречаться, неизвестно. Мужской голос сообщил ему, что встреча на прежнем месте в одиннадцать часов.

– Откуда был звонок, установили? – Сергей вдел в брюки ремень Эйдинова, на котором он еще утром, подгоняя под себя, проделал отверстие, и опустился на кровать.

«Неторопливо, медленно работает полковник», – подумал Марк. Выйти на жену Заплетина можно было куда оперативнее. Но неспешность объяснялась, во-первых, тем, что работа профильного отдела не подразумевала прямой выход на то или иное правоохранительное ведомство, а во-вторых, Эйдинов не стал привлекать в качестве консультантов бывших комитетчиков, – те многое знают, но их знание имеет вид секиры, обоюдоострое. Скорости и отчасти качеству начальник отдела предпочел более замедленные и самостоятельные действия. В будущем отдел, возглавляемый Эйдиновым, виделся Марку довольно мощным. Чем черт не шутит, вдруг перерастет в отдельное управление. Вполне возможно, Эйдинов подумывает над этим. А дело, которое он ведет, в случае его успешного завершения может принести полковнику досрочное звание генерал-майора.