Формула боя

– Ну куда вы всей толпой? Ждите на улице. Примус, закрой дверь. – Образцов посмотрел на прильнувшую к Антону Юльку и спросил: – Что случилось, Юль?

– Вот, – она подняла глаза на Антона, – у него неприятности.

Образцов молчал, ожидая продолжения.

– В общем… – нерешительно продолжила Юлька и замялась. – Скажи сам, Антон.

Он кивнул.

– Я сбежал из части.

Образцов даже не удивился.

– Ну сбежал, и дальше что? Мой отец тоже ломанулся из части, когда служил. Просто так, погостить. Ничего, бабка с дедом привезли его назад, он отсидел суток пятнадцать на «губе», и все дела.

– Он с оружием сбежал. – Юлька неотрывно смотрела на Образцова, ее взгляд по-детски просил его помочь. Сергей на протяжении долгих школьных лет опекал Юльку. Когда у нее были проблемы, он приходил и молча сидел рядом. Она никогда ни о чем не просила Образцова, зная, что стоит ей только сказать, и он сделает все, расшибется в доску, но сделает, хоть как – по дружбе, из уважения… Может, он вел тихую осаду, так ни разу и не сказав Юльке, что любит ее.

– Да, – протянул Образцов, глядя на девушку. – Убил кого?

Они оба молчали – и Антон, и Юля.

– Может, в комнату пройдем? – предложил Примус. – Юлька чайник поставит. Я еще чай не пил, прямо с постели подняли.

– Чайник можно на твой голове вскипятить, – Ромка неприлично засмеялся и тут же смолк, поймав хмурый взгляд Образцова.

– Я сейчас, – Юлька, отпустив Антона, быстро вошла в комнату.

Пока она убирала постель, все молчали, стоя в прихожей. Примус, коротая время, ковырял ногтем обои на стене. Ромка вертел головой, оглядывая коридор, словно находился в музее или в кабине лифта. Образцов смотрел в точку на уровне груди Антона. Наконец Юлька позвала их, а сама прошла на кухню.

Образцов, сев на диван, крикнул:

– Юль, я закурю?

– Кури.

Затянувшись сигаретой, он выпустил дым, разгоняя его ладонью.

– Знаешь, Антон, я не буду тебя расспрашивать, что и как, прав ты или нет. Во-первых, я младше тебя, во-вторых, я не служил в армии и знаю о ней только понаслышке. Тебе на месте там было виднее. Глупо давать тебе советы, правильно?

– Советы вообще нельзя давать, – вставил Примус. С утра он был какой-то дерганый. – Я вот в пятом классе читал «Три мушкетера», так вот…

Образцов перебил, вяло махнув рукой в его сторону.

– Ты не кипятись, Примус, дело-то серьезное.

– А почему нельзя советы давать? – произнес Ромка. – Это же своего рода воспитание. – Он хотел выглядеть куда старше Антона и мудрее.

Образцов, не обращая внимания на Ващенко, снова обратился к Антону.

– В общем, тут два выхода. Ты, кстати, откуда родом?

– Из Москвы.

– А служишь где? В каких войсках?

– Под Чапаевском, в спецназе.

Примус присвистнул и боднул головой.

– Может, Ромка прав, – продолжил Образцов, – совет тебе можно дать. Даже два. Если по-пацановски, то гуляй, жди, когда тебя поймают. Если по уму, сдавайся сам.

– Да пусть он расскажет, что случилось-то, – снова встрял Примус и крикнул: – Юль, сколько он человек замочил?

– Четверых, – раздался ее голос.

Примус снова свистнул.

Антон молчал. Он был чужим для этих пацанов. Кроме Образцова, напрямую к нему никто не обращался.

– У тебя самого мысли есть? – спросил Сергей.

– Есть. Я хочу вернуться в Чапаевск.

– Ну вот! – Примус вскочил с места. – Чего тогда мы тут рассуждаем!

– Сядь, – остановил его Сергей.

Из кухни появилась Юлька. Вот этого она никак не ожидала.

– Ты это серьезно, Антон?!

– Да.

– Ты хочешь сдаться в своей части?

– Я не хочу, чтобы меня взяли милиция или военный патруль.

Образцов согласился с ним.

– Все равно тебя могут опознать, пока ты доберешься до части, и арестуют.

– Тогда тебе нужно сменить хотя бы рубашку. Сейчас я тебе дам отцовскую. Правда, он не такой шкаф, как ты, все равно хоть что-то изменишь в одежде. – Юлька суетливо полезла в шифоньер. – На, надевай… Вот, возьми еще темные очки и плейер. Наденешь наушники, будешь жевать резинку, на тебя не так будут обращать внимание.

Антон переодел рубашку; она жала в плечах и была готова лопнуть на груди.

– Нет, Антон, – Юлька покачала головой, – ты какой-то ненормально мощный. Я просто не представляю, как можно унизить такого здорового.

– Меня не унижали, здесь совсем другое. Если бы не обстоятельства, я бы никогда не выстрелил.