Слабое звено

– Сколько ты хочешь? – спросил гость, стирая носовым платком отпечатки пальцев с автомата.

– А сколько дашь?

– Ты хозяин.

Телевидение – вещь хорошая, недавно по «ящику» передали калькуляцию едва ли не на все виды оружия. Обычный автомат Калашникова с дополнительным магазином, пламегасителем и штык-ножом стоил на черном рынке тысячу двести долларов, пистолеты – от шестисот. Однако Юра продавал унифицированное оружие и накинул сверху еще тысячу:

– Две двести.

Уваров округлил до двух и кивнул:

– Привези ствол на автовокзал. Увидишь там «шестерку» белого цвета.

– Я в машину не сяду, – предупредил моряк.

– Как скажешь. Рассчитаемся у касс, – пошутил Алибек.

* * *

17 июля, вторник

С крупной суммой в кармане Юра прогуливался с Уваровым вдоль здания автовокзала. Отвечал на вопросы коротко – да или нет, иногда впадал в крайность и давал длинные пояснения.

– Из пистолетов есть бесшумная «амфибия». Дорогая. Полторы тысячи за единицу. Стреляет совершенно бесшумно, один глушитель двадцать сантиметров в длину. Правда, пистолет тяжеловат.

Санников досконально изучил найденное оружие, особой симпатией проникнувшись к «амфибии», этому уникальному пистолету, незаменимому в операциях морских диверсионных отрядов. «Амфибии» были закуплены у американской фирмы «Систем техноложи» российской торговой организацией «Рос-Полимер» – само Министерство обороны из вооружения ничего не продает и не покупает, этим занимаются специальные фирмы, и называется это большой политикой. Даже для Санникова такие вещи были очевидными.

Он досконально изучил «амфибию», разработанную на базе «люгера», измерил и взвесил, поскольку первое ощущение – будто он приподнял старинный чугунный утюг. Вес с магазином оказался в пределах полутора килограммов, длина с глушителем составляла 33 сантиметра – едва ли не длина дверцы шкафа. Конечно, в воде он ничего не весил, а на суше стрелять из него по силам разве что гиревику или штангисту. Впрочем, морские диверсанты – уникальные, как и это оружие, парни.

Санников стрелял из него и ничего не понял, когда на тетрадном листе – мишени – появилась дырка. Совершенно бесшумно. А вес пистолета почти исключал отдачу.

Моряк разработал план еще до расчета за автомат. Сейчас же, получив заказ на «калашников» и пару «амфибий», покачал головой: три единицы спрятать на себе не получится.

– Завтра привезу автомат, послезавтра – пистолеты.

Дома он произвел разборку «калашникова», что-то рассовал по карманам военной куртки, заткнул за пояс, завернул в тряпку и положил в полиэтиленовый пакет. Проверок он не боялся. Особенно здесь, в Южном. По дороге пассажирские автобусы не останавливают и не проверяют. В Дербенте его, одетого в морскую форму, рука не поднимется остановить ни у одного милиционера.

Но следить за ним будут, подтверждение тому – визит Алибека Уварова. В Дербенте он сумеет проходными дворами уйти от «хвоста», сесть на автобус и укатить домой. Важно при этом мероприятии убедить покупателя в том, что он не один, оружие хранит не дома. А пытливая мысль покупателя в итоге упрется в обветренную физиономию морского диверсанта.

Работы ума тут никакой, все складывалось автоматически, одно к одному. И вот ближе к вечеру следующего дня рейсовый микроавтобус доставил из Дербента утомленного капитана. Перед конечной остановкой Санников незаметно переложил в пакет содержимое карманов. Теперь можно было опасаться лишь ненадежности мешка, хранившего в себе разобранный автомат.

Юрия уже поджидала знакомая «шестерка». Он усмехнулся, принимая от Алибека деньги и передавая товар. Еще сегодня он сможет в очередной раз позвонить жене и попросить ее вернуться.

Моряк зря вешал лапшу на уши команде Казимирова. Они не упускали Санникова ни на секунду. Тот несколько раз петлял проулками и проходными дворами Дербента, потом, «оторвавшись», надолго засел в ресторане.

– Стволы Санников держит дома, – доложил Уваров, – он ни с кем не встречался.

– Завтра забери у него деньги и оружие, – распорядился Казимиров. – Только не перестарайся, вначале выясни, откуда у него этот арсенал.

3

19 июля, четверг

Ирина Санникова решила – если все это окажется пьяной выходкой мужа… Она заранее сузила зрачки. Прежде чем пуститься в эту поездку, Ирина осмотрела себя в зеркало: внешность несчастливой женщины.

Этот кретин звонил ей всю неделю. В первый раз она по голосу безошибочно определила, что муж навеселе, нес всякую ахинею: мол, жизнь у них только начинается и все такое прочее. Во второй раз голос Юрия показался ей твердым, до некоторой степени суровым, однако в интонациях прозвучало что-то вроде раскаяния. Он каялся, подумать только!

А ведь было в начале их совместной жизни что-то романтическое, даже ожидание рождало в груди истому. Он появлялся в их конуре не героем, но на лице, как на приборной панели, светились показатели накопленной энергии. Он подсоединял к ней свои клеммы, и оба сутками тряслись на рыдване, громко именуемом диваном. Потом энергия мореплавателя кончалась, он шел аккумулировать ее в море. Он копил положительную энергию, она – отрицательную. И долго так, конечно, продолжаться не могло. Плюс нищенская зарплата, которую Ирина называла получкой, вкладывая в это слово все презрение к профессии моряка и тяжкой доле жены неудачника-морехода.

Сейчас она терялась в догадках. Юрий не нашел новую работу, но у него появились СРЕДСТВА открыть свое дело. Он так и сказал в телефонную трубку: средства. Многозначительно, будто передал из рубки команду в машинный отсек: «Полный вперед!» Она долго потом повторяла это слово, пока оно не потеряло смысл.

Откуда у него средства? И что за дело? Что-то буркнул про деловые связи с каким-то человеком.

В груди шевельнулась грусть, когда в конце улицы показался дом, родной дом. На женщину обрушились воспоминания, глаза заволокло… Она вспомнила первое свидание с Юрой, представившимся потомком открывателя «Земли Санникова». Звучная фамилия, красивая история подействовали на девушку соответствующим образом. Конечно, никакой он не потомок, в паспорте его деда допустили ошибку: был Банников, стал Санников. «Земля Банникова».

Полгода она не видела этих мест – и много, и мало. Все кажется знакомым, ничего вроде бы не изменилось, но глаза замечают что-то неуловимо-новое в старом – чувство, не передаваемое словами. Может, такие ощущения испытывал и Юра, возвращаясь из похода? Она не могла вспомнить, говорили ли они с ним на эту тему.

Ей всего двадцать шесть, а чувствует себя на все сорок. Походка… нелегкая, взгляд – лишь бы ожечь кого-нибудь, сорвать злость. В запасе пара вариантов начать разговор с мужем. Может, купить бутылку вина? Ну уж нет! Подумает, что она обрадовалась первому же предложению, причем ждала его все эти месяцы, но жеманничала и набивала себе цену во время трудных телефонных переговоров. Раз уж он такой деловой, сам должен позаботиться… об интиме? – вдруг мелькнула несуразная мысль.

Ирина выругалась. Уши внезапно зажгло, походка стала моряцкой, чуть враскачку, слабость морской болезнью окутала ее тело. Нет, в такой диспропорции – утомленной и с красной рожей – появляться перед мужем-буревестником опасно. Он теперь умный, со средствами, которые раньше знал только в сочетании с плавучими.

Она свернула с улицы к морю, к ненавистному морю, этой каспийской нефтяной луже с мазутными берегами. Вот что ей предложил когда-то моряк Санников. Завладел ею обманным путем, горячо шепча на ухо басню о молочной речке с кисельными крутоярами.

«Земля Санникова». Миф, мираж, пригрезившийся и ей, и якутскому мещанину Якову Санникову…

Она шла вдоль побережья, отчего-то отчетливо представляя контуры Каспийского моря, напоминающие желудок кролика, Волгу-пищевод, Урал-кишку… Сейчас она обойдет его и вернется на прежнее место, не вынеся из кратковременного путешествия ничегошеньки полезного. Впору возвращаться домой, позвонить мужу и откровенно сказать ему, что она не нуждается в его средствах. Объясняться с ним здесь – означало показать материальную заинтересованность. Он по-простецки подумает, что она, как голодная акула, клюнула на его предложение, постарается различить в ее взгляде алчный блеск.

Нет, все это, конечно, несусветная глупость. Ею сейчас овладела давно забытая робость, подняла со дна души неоправданное, на ее взгляд, волнение. Она ехала сюда, чтобы увидеться с мужем. По большому счету она к нему уже ничего не испытывала, однако ей захотелось возродить в душе давно забытое чувство первого свидания, что наполовину уже произошло. Так отозвалась в ее сердце нескончаемая лента дороги.

* * *

Связанный Санников сидел на стуле. Побои прерывались лишь на несколько минут, чтобы возобновиться с новой силой. Он потерял счет времени, заплывшие глаза уже устало отмечали менявшихся истязателей. Он думал только об одном: когда же его наконец добьют. На чудо он не надеялся. Сосед вернется только завтра к вечеру, другой – Николай Згибнев – если и появится, то, как обычно, пьяный.

Позади двухэтажки открытыми задними дверцами к сараям стоял микроавтобус «Фольксваген». Он уже дважды подъезжал налегке – не считая четырех пассажиров и водителя, и во второй раз был загружен до предела.

Казимиров здесь не появлялся, его «БМВ» стоял на привычном месте возле яхт-клуба.

Сосед Санникова проснулся от невыносимой духоты и распахнул окно. Его мучило вечное головокружение, глаза отвыкли смотреть нормально, все казалось раздвоенным, нечетким. Своего веса он давно не ощущал – вроде как в невесомости. Иной раз качнет, только тогда, ища руками и ногами опору, он чувствовал себя на земле.

Николай перебивался случайными заработками, сегодня рано поутру вымыл пару машин и напился. Вот и еще одна, нуждающаяся в его неотложной помощи. «Фольксваген» – очень пыльный в глазах Згибнева, взирающего на него из окна второго этажа – стоял напротив Юркиного сарая.

Сунув ноги в тапочки, сосед проворно спустился вниз.

– Чего тебе здесь надо, мужик? – грубо осведомился появившийся вслед за ним парень.

– Живу я здесь, – так же вызывающе ответил сосед. – Машину помыть? Полтинник.

Уваров прищурился на покачивающегося незнакомца. Санников, отвечая на вопросы, назвал имена и фамилии всех жильцов, и этот мужик, хлопнувший дверью квартиры, скорее всего его сосед, Николай. Очень неплохо, подумал Алибек; он бы удивился, если бы узнал о том, что Санников – не единственный человек, знающий об арсенале с острова; что он, терпя побои, не выдал своих несовершеннолетних компаньонов.