Серебряный ятаган пирата

– Ну а кто все-таки может быть в курсе: что именно могло заставить Игоря так внезапно уехать на Мальту? Кто может быть в курсе, что он действительно вдруг нарыл интересную информацию?

– Вы знаете, а пожалуй, есть такой человек! – воскликнул Сергей Петрович, припоминая. – В Ленинке… то есть в Российской государственной библиотеке, в отделе редких книг и манускриптов у него есть хороший знакомый. Игорь несколько раз упоминал его, поскольку часто работал в этом отделе с источниками.

– Ага, хоть что-то! – обрадовался я. – И как его зовут, этого знакомого?

– Кавецкий Вениамин Аркадьевич.

– А телефончик его случайно не подскажете?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю! – сокрушенно развел руками Сергей Петрович.

* * *

Я собрался было немедленно мчаться в библиотеку, чтобы искать этого Кавецкого, но вдруг заколебался: может, для начала надо посоветоваться с Тавровым? И подождать, пока Тавров наведет справки. А то вдруг Русанов уже в России, застрял у какого-нибудь приятеля… Приятели – они такие! Или внезапно в Игоре действительно проснулся дремавший доселе мужчина, и он окунулся очертя голову в омут любви? А мы тут его ищем, как дураки!

С другой стороны, библиотекарь Кавецкий внезапно может убыть на какую-нибудь конференцию, а потом в командировку, затем в отпуск… Есть такой жизненный закон: когда человек нужен больше всего, он внезапно начинает отгуливать не использованные за несколько лет отпуска и ложится в больницу на плановую операцию с последующим санаторно-курортным лечением.

Итак, решено: надо брать библиотекаря немедленно и вытрясать все, что он может знать о поездке Русанова на Мальту.

* * *

Перед поездкой в РГБ я на сайте главной библиотеки страны ознакомился со структурой распределения книг по хранилищам, а также с разделом «контакты». По логике, Кавецкий должен был работать в научно-исследовательском отделе «Редкие книги» – именно в их ведении находилась коллекция старопечатных книг, изданных до 1830 года, и книжных памятников более позднего времени. А Русанов, по словам заведующего кафедрой, занимался историей России первой половины девятнадцатого века. Мне удалось дозвониться по указанному телефону, и я узнал, что в действительности Кавецкий является заведующим сектором отдела рукописей, поэтому его следует искать там. По телефону сектора я не дозвонился и, плюнув, поехал туда лично.

Отдел рукописей Российской государственной библиотеки располагался на первом этаже правого крыла Дома Пашкова. Я всю жизнь полагал, что центральный вход в Пашков дом находится со стороны, обращенной к Кремлю: с величественной лестницей и ротондой. Но этот вход был наглухо закрыт, а «центральным входом» оказалась арка во двор со стороны Староваганьковского переулка. На центральном входе сидел охранник, который, как и следовало ожидать, отказался пропустить меня без пропуска. Он предложил мне позвонить по местному телефону тому лицу, к которому я направляюсь, чтобы упомянутое лицо заказало мне пропуск. Я так и собрался сделать, но вдруг увидел выходящую из здания женщину и обратился к ней:

– Прошу меня извинить! Подскажите, пожалуйста, а Кавецкий сейчас у себя?

– Кавецкий? – удивленно взметнула брови женщина. – Вениамин Аркадьевич? Да вон же он! Только что вышел.

Действительно, прямо перед женщиной из подъезда вышел плюгавый мужичонка в старомодном берете и старенькой китайской курточке из тех, которыми наши китайские братья по социализму наводнили страну в разгар «либерализации всего, чего только можно». Короче, по виду он скорее напоминал не заведующего сектором отдела рукописей главной библиотеки страны, а слесаря-сантехника. Осознав свою ошибку, я торопливо поблагодарил даму и помчался следом за удалившимся на приличное расстояние обладателем антикварного берета. Он уже вышел в переулок и сворачивал на Знаменку. Опасаясь, что Кавецкий сядет в машину, я крикнул ему вслед:

– Вениамин Аркадьевич! Подождите!

Кавецкий услышал меня, остановился и удивленно обернулся. Я помахал ему рукой, ускоряя шаг.

– Мне надо с вами поговорить! – поторопился я объяснить ситуацию, видя некоторую настороженность во взгляде Кавецкого. – Я друг Игоря Русанова!

Я рассчитывал этой фразой расположить к себе Кавецкого, но тут последовало то, чего я от старичка-замухрышки совсем не ожидал: с неожиданной прытью Кавецкий бросился через Знаменку, ловко петляя между машинами. Я не решился повторить его подвиг и потому лишь сумел пронаблюдать, как он пробежал до конца Знаменки и скрылся во дворе за часовней Николая Чудотворца. Когда я достиг этого места, Кавецкого и след простыл.

Ничего не понимая, я в растерянности направился в сторону станции метро «Боровицкая». Поскольку разговор с Кавецким по причине его загадочного бегства не состоялся, я позвонил Таврову, чтобы посоветоваться с ним о дальнейших действиях и узнать, есть ли какие-нибудь результаты по теме нашего вчерашнего разговора.

Тавров ответил сразу, и я, осведомившись, удобно ли ему говорить, поведал о результатах беседы с завкафедрой и о подозрительном поведении Кавецкого.

– Я уверен, что Кавецкий как-то причастен к исчезновению Русанова! – убежденно заявил я. – Надо установить за ним наблюдение. Я готов оплатить эту услугу!

Однако Тавров неожиданно скептически отнесся к моему заявлению.

– Вы, Мечислав, не доставайте Кавецкого, а то его от испуга еще инфаркт хватит, – посоветовал Тавров. – Лучше мы вместе к нему подъедем.

– А он захочет с нами встретиться? – усомнился я.

– Можете не сомневаться! – уверенно заявил Тавров.

У меня сложилось впечатление, что о Кавецком он знает гораздо больше, чем говорит, но я не стал требовать разъяснений: мобильные тарифы все-таки недешевы.

– А что там о Русанове нового? – спросил я.

– В Россию он не въезжал, на самолетах авиакомпании «Эйр Мальта» с Мальты не вылетал, – сухо поведал Тавров. – Пока все.

– Может, нам его в международный розыск подать? – поделился я соображениями. Ответ Таврова поверг меня в настоящий шок.

– Об этом не беспокойтесь, он уже находится в розыске по линии Интерпола, – спокойно сообщил Тавров. – Игорь Владимирович Русанов уже дней пять разыскивается за совершение кражи уникального манускрипта.

Глава 3

Я был настолько потрясен, что не мог найти слов. Игорь Русанов вор?! Нет, я, наверное, ослышался!

– И есть доказательства его вины? – спросил я, наконец обретя дар речи.

– Вы полагаете, что Интерполу больше нечем заняться? – насмешливо поинтересовался Тавров. – Пока все сходится на вашем друге. А владелец манускрипта сообщил, что ему некий незнакомец предлагал за артефакт полмиллиона долларов.

– Все равно не верю! – заявил я. – Пока не узнаю подробности, говорить даже на эту тему не хочу.

– Тогда оставайтесь на связи, – посоветовал Тавров. – Попытаюсь сегодня же организовать встречу с людьми, которые и расскажут вам эти самые подробности.

– Вы уж постарайтесь, а то после таких новостей мне сегодня точно не уснуть, – проворчал я.

* * *

Примерно через час Тавров позвонил мне и сказал:

– Мечислав! Через часок подъезжайте к Дому Пашкова. Там для вас заказан пропуск. Кавецкий согласился встретиться с нами. Сможете быть?

– Непременно! – заверил я.

Точно в назначенное время я вошел в уже знакомую арку с будкой на входе. Там меня уже ожидал Тавров. Мы получили пропуска и прошли в кабинет Кавецкого. В тесном, уставленном книжными шкафами помещении, куда с трудом втиснули письменный стол и четыре стула, уже сидели два человека: один из них, мужчина лет тридцати, был мне незнаком, зато во втором я без труда узнал Кавецкого.

– Следователь прокуратуры Стрельцов, – представился незнакомый мужчина.

После взаимного представления мы расположились напротив письменного стола, за которым восседал Кавецкий. Впрочем, слово «восседал» не совсем подходит: Кавецкий просто сидел на стуле, на своем рабочем месте за письменным столом, но было похоже, что это мы его вызвали на допрос – таким затравленным он выглядел.

– Что же вы, Вениамин Аркадьевич, сегодня спасались бегством от уважаемого господина Булгарина? – с едва заметной иронией поинтересовался Тавров.

– А что же мне оставалось делать? – нервно отозвался Кавецкий, беспокойно заерзав на стуле. – Он сказал, что друг Русанова. А Русанов… сами понимаете, в розыске по обвинению в хищении ценнейшей, уникальной рукописи! И я… Я элементарно испугался!

– У меня такая уголовная рожа? – осведомился я.

– Так, господа! – решительно сказал Стрельцов. – Давайте оставим взаимные колкости. У меня мало времени, а я хочу кое-что уточнить. Давайте, господин Кавецкий, вы расскажете о рукописи, как она исчезла и как случилось, что Русанов оказался в этом деле главным подозреваевым. Я понимаю, что вы это уже не раз рассказывали, но присутствующие здесь господа Тавров и Булгарин не в курсе. Поэтому я прошу вас еще раз рассказать все с самого начала. Может, еще какие подробности припомните.