Рассказы о природе. С вопросами и ответами для почемучек

Витька хотел стрелять из второго ствола, но голос из кустов остановил его:

– Что ты делаешь? Собака законно гонит гусей, тут водоохранная зона; не собака, а гуси тут незаконные. Ты, дурак, своего отца подведёшь!

Тут, конечно, и у меня язык развязался, да и Жулька опомнилась от выстрела, услыхала мой зов, поплыла к моему берегу.

Конечно, я тут не растерялся до того, чтобы открыть Жульке свою радость спасения. Напротив, я ждал её на берегу мрачный и говорил ей своим видом, как я умею разговаривать с собаками.

– Плыви, плыви, – говорил я, – ты мне ответишь за гусиный пух!

Выйдя на берег, она по собачьему обыкновению хотела укрыть своё смущение посредством делового встряхивания, фырканья, катанья своего по песку. Но, как она ни старалась, гусиный пух с её носа и рта не слетал.

– Ты мне ответишь за гусиный пух! – повторил я.

Наконец и ей надоело притворяться, обернулась ко мне, и я прочитал по её виду: «Что же делать, хозяин, я уж такая…»

– Нет, матушка, – отвечал я, – ты не должна быть такая.

«Что же делать?» – спросила она и сделала шаг в мою сторону.

– Что делать? – сказал я. – Иди-ка, иди ко мне на расправу.

Нет, этого она боится. Она ложится на брюхо, вытягивает на песке далеко от себя вперёд лапы, кладёт на них голову, большими человеческими глазами глядит на меня.

«Прости меня, хозяин!» – говорит она глазами.

– Пух у тебя на носу! – говорю я. – Отвечай за пух!

«Я больше не буду», – говорит она глазами с выступающими на белки красными от напряжения и раскаяния жилками.

– Ладно! – говорю я таким голосом, что она меня понимает и несётся ко мне.

Так всё хорошо кончилось, но одно я в радости своей упустил. Я не успел рассмотреть, кто же это был спаситель Жульки. Когда я вернулся домой и захотел приступить к своим обычным занятиям, мысль о неизвестном не давала мне работать. Любовь моя к охоте, к природе, к собаке не могла оставаться во мне теперь без благодарности спасителю моей прекрасной собаки… Так я отложил свои занятия и пошёл к учителю в школу за несколько километров от нас. По маленькой руке, толкнувшей Витьку в плечо, по голосу я знал, что это был мальчик. По рассудительному окрику я знал, что мальчик, наверно, учился в школе.

Рассказав всё учителю, я попросил его найти мне мальчика, спасителя Жульки, обещал, что подарю ему любимую мою книгу «Всадник без головы» в хорошем издании. Учитель обещал мне найти мальчика, и после того я уехал надолго учить Жульку в болотах.

Приближалось время охоты, когда, выучив Жульку, я вернулся домой и в первый же день направился к учителю. Оказалось, найти спасителя Жульки не так-то легко. Но только несомненно, что он был среди школьников.

– Он сделал хорошее дело, – сказал я, – мы ищем, чтобы поблагодарить его, почему же он не хочет открыться?

– В том-то и дело, – ответил учитель, – ему не хочется выхваляться тем, что самому ничего не стоило. Он стыдится, и это стыд здоровый: каждый должен был так поступить.

– Но не все же такие мальчики: нам нужно непременно найти его, нам нужен пример для других.

– Это правда! – ответил учитель. И, подумав немного, сказал: – Мне пришла в голову мысль. Мы найдём! Скажите, сколько было гусей?

– Их было восемь, – ответил я.

– Так помните: восемь, – сказал учитель, – и напишите рассказ об этом случае, напишите правдиво и подчеркните в нём, что было не сколько-нибудь, а именно восемь гусей.

Замысел свой учитель от меня скрыл. Я и не стал допытываться, скоро написал рассказ, и в одно воскресенье мы с учителем устроили чтение в школе весёлых рассказов разных авторов. Так дошло и до чтения моего правдивого рассказа о собаке Жульке и о гусях. Нарочно для правдивости я и Жульку привёл в школу, показывал, как она по слову «лежать!» ложится, как делает стойку. Веселье началось особенное, когда я читал про гусиный пух, и что я, как полководец, держал в уме поведение каждого гуся.

– А сколько их всех было? – спросил меня в это время учитель.

– Восемь гусей, Иван Семёныч!

– Нет, – сказал учитель, – их было пятнадцать.

– Восемь! – повторил я. – Утверждаю: их было восемь.

– И я утверждаю, – резко сказал Иван Семёныч, – их было именно пятнадцать, и могу доказать; хотите, пойдём сейчас к хозяину и сосчитаем: их у него пятнадцать.

Во время этого спора чьё-то нежное, стыдливое сердце сжималось от боли за правду, и это сердце было на стороне автора рассказа о гусях и собаке. Какой-то мой слушатель, мой читатель будущий, мой сторонник, горел за правду у себя на скамеечке.

– Утверждаю, – сказал учитель, – гусей было пятнадцать.

– Неправда! – закричал мой друг. – Гусей было восемь!

Так мой друг поднялся за правду, весь красный, вихрастый, взволнованный, с глазами, гневно устремлёнными на учителя.

Это и был Вася Весёлкин, стыдливый, застенчивый в своих добрых делах и бесстрашный в отстаивании правды!

– Ну, спасибо тебе, мой друг, – сказал я и подарил спасителю моей Жульки любимую в детстве книгу «Всадник без головы».

Справочное бюро

Что за порода сеттер? Зачем она выведена?

Сеттеры – охотничьи собаки с длинной шерстью, с прямым хвостом и обвислыми ушами; окраска тёмно-бурая, рыжая, белая с тёмными пятнами. Выведены для охоты на птиц в полях и лугах. Во время охоты собака обследует «челноком» территорию в поисках сидящей на земле птицы и при обнаружении замирает рядом ней стоя или сидя (отсюда название); это служит сигналом охотнику подойти для выстрела.

Английский сеттер

Собак всегда натаскивают? А всех?

У собак какие-то охотничьи навыки врождённые, но многие приобретаются только в результате учёбы. Поэтому молодых собак «натаскивают» – обучают нужным приёмам охоты в зависимости от породы. Вместе со взрослыми собаками подросших щенят выводят в «поле», где они знакомятся с будущей добычей и со своей «работой». Научиться им нужно очень многому: вынюхивать и выслеживать, гонять и ловить, не отвлекаться на других животных, не пугаться выстрелов, искать и приносить подстреленных птиц. Сеттеров и пойнтеров учат застывать над добычей, лаек – облаивать белку на дереве или удерживать кабана на месте, такс – добывать барсука в норе. Клубы собаководов устраивают состязания своих питомцев, чтобы выявлять победителей и улучшать породные качества.

Что такое водохранилище? Почему у питьевых водохранилищ запрещено держать хозяйство?

Многие реки весной широко разливаются, а летом мелеют и перестают быть судоходными; при засухе воды бывает так мало, что не хватает для питья. Чтобы избавиться от этих сезонных колебаний, реки регулируют: в определённых местах устраивают плотины, вода заполняет огромные пространства – получаются водохранилища. В плотинах есть специальные шлюзы, которые можно открывать или закрывать в зависимости от количества воды. Вокруг водохранилищ, предназначенных для сбора питьевой воды, организуют охранные зоны, чтобы не загрязнять воду: нельзя строить заводы, разводить животных, засевать и удобрять поля. К сожалению, такое регулирование вредит природе: осетровые и лососёвые рыбы для нереста должны плыть из низовьев рек в верховья, а плотины этому мешают; для таких рыб специально роют обходные каналы.

Что делали бабы?

Раньше в деревнях бельё стирали так. Его замачивали в воде с золой, которая использовалась вместо мыла, потом клали на деревянную колоду и колотили специальными деревянными колотушками-валкам – «выбивали» всю грязь, потом полоскали. Всё повторялось несколько раз, пока бельё не станет чистым. Затем бельё сушили и гладили деревянными рубелем и каталкой.

Зачем гусям столько пуха?

Пух есть у водных птиц – гусей, уток, гаг. Это особые видоизменённые перья – очень густые, тонкие, лёгкие. Пух растёт под основными перьями и защищает птицу от охлаждения в воде. Живущие на севере гаги пухом укрывают яйца и птенцов, чтобы не замёрзли. Гусиный пух выщипывают с самих птиц, гагачий собирают на гнёздах, когда птицы их покидают. Из такого пуха получается очень тёплая одежда.

Гусь может сильно ущипнуть?