Послушно сползая во мглу,
Осело знакомое здание,
Троллейбус замёрз на углу.
Окно до филёнки залеплено,
И ватой наполнена тишь,
Но ты в это царство нелепое,
В платок облачаясь, глядишь.
Под ним в этом мире повергнутом
Надежды живой огонёк,
Не раз уже было проверено,
Как стоек он хоть одинок.
Когда ещё ливни весенние…
Пока только снежная мгла.
Но веришь ты: мира спасение
Приходит от капли тепла.
«Притихла ночь. Потом пурга…»
Притихла ночь. Потом пурга
До утра билась в двери.
Всё с неба: свет, дожди, снега,
Любви потери.
Размытый холст являл в окно
Людей пустые лица,
Кого смело уже давно,
Кому молиться.
Листами снежными весь день
Ещё шуршала книга,
И тени таяли везде,
Как сна интрига.
Стучали ставни, дом скрипел,
Грозя венцами всеми, —
Неподчинённое себе
Дышало время.
«Пять дней дождило, и в тиши…»
Пять дней дождило, и в тиши
Густого шепота сырого —
Ни волноваться, ни спешить,
Ни утешительного слова.
Качались капли, как роса,
На листьях, вымокших до нитки,
Считали нудно голоса
Свои потери и убытки.
Болело оспою стекло
Разбухшие покрывши лужи,
И равнодушное текло
Томленье скучно и ненужно.
В просветах не было надежд —
Одни напрасные укоры,
Ручьи затеяли мятеж
И вылились в пустые споры.
Природа прятала глаза
За облака, туманы, темень,
Ей было нечего сказать
Оригинального по теме.
И потому так длился дождь,
Вся эта сиплая шумиха,
Когда в бессилье не найдёшь
Единственный достойный выход.
«В цветенье покоя нет…»
В цветенье покоя нет,
Гнобит за плоды тревога.
Не высший, а целый свет
За всё нас осудит строго.
В зелёную глушь глаза
Вонзить, и тогда за нами:
Пласты тишины срезать
Ножами воспоминаний.
Неправда не в каждой лжи,
И стерпит не всё бумага.
Но кем бы и как ни жить —
Шагаешь не шире шага!..
«Меня хранит Господь…»
Рите.
Меня хранит Господь
Покуда ты жива,
Покуда рук моих
Тебе нужна подмога,
Доколе боль твоя,
Почудится едва,