Оценить:
 Рейтинг: 0

Алгол. Роман

Год написания книги
2020
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Не обижался и раньше.

– Возможно. Но не было потребности.

– Не стоит об этом. Ты моё мнение знаешь. Я не могу сказать тебе ничего нового. Бесполезно. Жизнь. Песчинки.

– Ты к чему? – удивился Виктор.

– Посмотри, сколько песка! Не то что годы – секунды. Понимаешь?

– Смутно.

– Не все же оставляют глыбы, в основном песчинки. Да и глыбы со временем превращаются в песчинки – ветер, солнце, понимаешь? Да, в каждой глыбе и есть одна главная песчинка.

– Теплее.

– Песчинка – секунда. Но возможно: секунда – глыба, а потом, через двести лет, из одной глыбы триллион песчинок, но нужна одна. Остальные так…

– Больше.

– Не важно, Витька, не важно. Пусть больше.

– Диалектика. Ты философ.

– Кто-то сказал: чтобы стать поэтом, надо прежде выработать свою философию.

– Никто этого не говорил – ты сам это придумал, но ведь ты, слава богу, не собираешься становиться поэтом!

– А вдруг?

– Когда сдашь философию, философ.

– Приеду и сдам.

– А готовиться?

– К чёрту зубрить. Проскочу…

– На эрудицию надеешься! А первоисточники?

– Читаю то, что нравится, не учебник же, в самом деле, сколько ни смотрел – бездарны как на подбор.

– Не стоит огорчаться – пойдём перекусим, до вагона-ресторана ещё дожить надо.

– Пацана позовём?

– Его кормит мама, Серёженька, мама! Вообще, на что он тебе нужен, не понимаю.

– Я из него человека сделаю, а то ведь пропадёт с такой мамой.

– Что бы тебе не заняться воспитанием детей – это очень благородно или в порядке шефства пойти в третий класс вожатым, а?

– Верно, надо будет об этом подумать.

– Пожалуй!

– Знаешь, Витька, человек ведь как колодец. А вода в том колодце чище и вкуснее, из которого её берут больше.

– Верно, но в колодец плюют часто. Просто так, без нужды, потому что попался на дороге. Напьются из него и плюнут.

– А то и просто плюнут. Не замечал? Приглядись. Колодец… А то и вовсе вычерпают до дна, и нет воды больше.

Вера Николаевна жарилась на своём стенде в институте. Наконец были готовы её модели, и она могла проверить, опробовать и оценить все предположения и расчёты. Солнце палило даже сквозь пыльное цеховое окно. За стеной, отрезавшей часть площади цеха под лабораторию, шумели станки. Разогретое в станках масло, мягкий асфальтовый пол в узорах въевшейся стружки – всё давало едкие испарения.

Модели стояли на полу второго этажа в ряд. Одна уже красовалась на месте, пленённая широкими воздуховодами, анализными трубками, проводами термопар и широким асбестовым шнуром. Модель была диктатором, и всё, что находилось здесь, на стенде, жалось к ней и подчинялось ей.

Печь грела немилосердно, то есть ей так и полагалось: греть воздух больше чем до ста градусов. Даже сквозь толстый слой изоляции прорывался мощный сухой жар, сливался с душным воздухом дня и обдавал тело липким потом.

Вера Николаевна рассеянно смотрела на зайчик зеркального гальванометра и думала совсем о другом.

Ей хотелось нырнуть в Волгу, там, на знакомом берегу, и долго-долго, до последней возможности не выныривать, а потом разом выскочить из воды, зажмуриться от брызг и яркого солнца и глотнуть столько густого пахучего воздуха, что его, кажется, хватит на полжизни. «О, чёрт, хоть бы под душем постоять» – перебила она свои мечты. Но об этом душе говорили уже два года. Помещение пустовало, а директор никак не подписывал бумагу. Она почувствовала раздражение. Мысли переключились. «Главное, всё так! А с этими моделями? Сколько он не подписывал договор с Пшеничниковым! И никак не протолкнёшь. Всё должно вылежаться. А потом, когда наши идеи в зарубежном реферативном журнале появятся, начинается спешка и премии за новую технику. Скорее бы он на пенсию уходил. Да ещё кого дадут?..»

Лаборантку она отпустила, и та буквально испарилась. «Так бы она поручения выполняла. Только и сидит да треплется про своего мужа-алкоголика. Хорошо ещё, не в синяках сегодня».

Раздражение нарастало, и она не в силах была с ним справиться. Вера Николаевна встала, потянулась, потом испуганно оглянулась по сторонам, но тут никого не было. Тогда она ещё раз потянулась до хруста в суставах и даже зажмурилась.

Ровно гудел стенд. Зайчик гальванометра лениво полз к нужной отметке на шкале. Было невыносимо жарко. Шум давил, но Вера Николаевна любила это место. Она опять села на стул чуть подальше от прибора и не шевелилась. До конца опыта ещё часа два – два с половиной, значит, снова придётся задержаться. Снова мама будет недовольна. А раньше ворчал Юра, когда она задерживалась на работе. Впрочем, теперь это не имело никакого значения…

Июль только набирал силу. Обычно в такое время они садились в машину и убегали от городской суеты на Волгу или ещё дальше в глухомань, рискуя завязнуть в петлях бездорожья, как это с ними бывало, и потом торчать до тех пор, пока не найдётся сердобольный тракторист, которому как раз кстати выпить.

Последний раз они так отдыхали в позапрошлом году. Тоже была жара, и они больше купались, чем ездили. Снимались с места только за продуктами да в кино в дождливый день.

Казалось, жара уже не так мучила. Наступал момент отупения: шум становился тишиной, жара – обычной атмосферой, всё покрывалось сероватым налётом, и существовали только долгие размеренные мысли.

Вот захлопали двери. Кончился рабочий день. Она оставалась одна. По технике безопасности не положено. «Но не сидеть же с этой Зиной. Ещё, не дай бог, начнёт рассказывать, сколько её муж выпил да как ругался. И как трогательно всплакнёт – очень интересно. А помощников больше нет и не предвидится, если вообще меня не прикроют».

Сквозь пыльное окно было видно спешащих к проходной. Прошли лаборатории, теперь КБ – все знакомые, с которыми проработала много лет.

В цеху стало тихо. Пересменок. Она спустилась вниз. Открыла дверь. Почувствовалось лёгкое движение воздуха. Снова вернулась к стенду. Проверила приборы. Поплотнее вдавилась в свой стул. Мысли лениво возвращались. Вчера и сегодня нелогично смешивалось, запутывалось, но сразу же приходило в стройный порядок, как только Вера Николаевна сбрасывала с себя полудрёму.

Уже спустилось солнце за крышу соседнего корпуса, и в цеху снова зашумели станки. Не хотелось ни шевелиться, ни уходить, ни что-нибудь менять. Да и что можно было изменить?

– Долго ещё сидеть будете?

– Что? – не сразу поняла Вера Николаевна.

– Я говорю: жарковато у вас тут, а сидеть-то ещё долго вам?

– А! Дядя Федя! Всё выключу, не беспокойтесь! Приходите зимой греться, – пригласила Вера Николаевна, припомнив, как бедные охранники мёрзнут в студёные дни в каменной проходной.
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7

Другие аудиокниги автора Михаил Садовский