На качелях между холмами

А Даль поясняет: «галиматья – это бестолковщина, чепуха, вздор, бессмыслица».

Нет, тут что-то я загнул. Я же пишу сочинение. Нет-нет, это не галиматья. Извиняюсь. Но исправлять уже не стану. Слово не воробей, вылетел – не поймаешь. Просто нужно более тщательно слова подбирать. А то сам предупреждал, чтобы не называли моё повествование ахинеей, и тут же сам себе на голову высыпал кучу грязных опилок. Эх, молодо-зелено. Баба Лиля в таких случаях говорит: попал впросак. Опять лезть в этот чёртов интернет? Может, пропустим? Нет, взгляну.

Посмотрим, что тут у Ушакова? «Попасть впросак – по своей оплошности оказаться в неприятном, неловком, невыгодном положении». Всё верно. Вот это я вляпался! Ладно, пошли дальше. Дед мой говорит, не ошибается тот, кто ничего не делает. Тоже правильно – если бы я не стал писать это сочинение, разве попал бы я в неловкое положение? Конечно нет. Да вы вообще бы не знали ни меня, ни того, что случилось со мной этим летом.

В конце концов мы всё-таки повстречались с милиционерами. Объясняем, мол, так и так, нужно нам на въезде в посёлок знак поставить, так как уже и Ирис, и Тайсон погибли, и неизвестно, сколько ещё погибнет других братьев наших меньших. Один, который помоложе, с тонким орлиным носом, внимательно выслушал нас и давай гоготать. Кто его, дурака, в милицию взял работать? Может, телевизора обсмотрелся. Я заметил, кто много телевизор смотрит, у того с головой становится не всё в порядке. Нет, вы сами подумайте, мы ему рассказываем о похоронах (пусть даже кошки с собакой), а он гогочет, словно «Нашу Рашу» смотрит. Я подождал, когда он нагогочется, и спрашиваю:

– Ну так что? Поможете решить вопрос?

А он смотрит на нас с Юркой как на клоунов в цирке и улыбается.

– Да у меня, – говорит, – у самого кот под машину попал.

– Ну вот, – продолжаю я, – видите. Значит, и там, где вы живёте, тоже нужно такой знак поставить.

Милиционер смахнул с лица улыбку и посмотрел на меня так, как Макар смотрит на меня, когда я его со стула сгоняю, и говорит:

– Ты хоть представляешь, сколько таких знаков нужно наставить по всему Подмосковью? Да и нет таких знаков.

– Ну как же нет? – возразил я. – Как же нет? Я сам в книжке с Правилами видел. «Домашние животные» называется или что-то вроде того.

– Это совсем другой знак. Ты видел, что там нарисовано?

– Конечно, видел, – киваю. – Корова.

– Ну а у вас кошки и собаки. На таких животных знаки не ставят.

– А если мы к вашему начальству пойдём, они помогут? – спрашиваю.

Тут вмешался второй милиционер, постарше. У этого лицо вообще какое-то каменное. Ему бы в «Терминаторе» вместо Шварценеггера сниматься, а не палкой полосатой махать. Палка в его руке выглядела обыкновенным фломастером. Ручищи громадные, пальцы толстые и короткие, с густыми чёрными волосами между суставами. Ногти, как у моего деда, жёлтые от сигарет и с заусенцами.

– Слышь, парень, – говорит Терминатор, – шёл бы ты домой. Не морочь нам голову, не мешай работать.

Мне так обидно стало, аж в ушах зазвенело. Так захотелось ему сказать какую-нибудь гадость. Но нельзя же. Проблем потом не оберёшься.

– Чем мы вам помешали? – спрашиваю. – Мы же…

– Всё, – перебил старший, – двигайте отсюда, пока люлей не выловили.

Мы ушли. А вы бы что сделали? Да и вид у второго был такой грозный, что лучше не рисковать. Подумаешь, не мешай нам работать. Тоже мне работники. Разговаривают, а сами всё в салон своей машины косятся. Я заметил: там у них телевизор такой маленький. Просто мы помешали им смотреть телик, это же понятно. Ну да ладно. Пусть работают. Придумаем что-нибудь и без них.

– Подумают, наверное, что мы струсили, – отойдя поодаль, сказал Юрка.

– Пусть думают, – говорю я. – Тебе-то какое дело. Зачем их злить? Огреет палкой по башке, и будешь потом с шишкой ходить, как дурак.

– Да, – выпятив губу, закивал Юрка, – их злить нельзя. По телевизору недавно показывали, как одного милиционера разозлили. Так он достал пистолет и давай во всех подряд стрелять. Смотрел?

– Смотрел, – говорю. – Потому пусть лучше думают, что мы испугались.

– Угу, – согласился Юрка. – Живее будем.

Я рассмеялся. Юрка посмотрел на меня с изумлением:

– Ты чего? Чего хохочешь?

– Да вспомнил кое-что, – отвечаю.

– Скажи, – потребовал Юрка.

– Да ладно, – махнул я рукой.

– Нет, ты скажи, – остановился Юрка. – Может, надо мной смеёшься?

– Да не над тобой, успокойся. Пойдём, что ты стал посреди дороги.

Но Юрка, он такой, как говорит бабушка, твердолобый.

– Пока не скажешь, – заявляет, – чего хохотал, никуда не пойду.

– Ладно, – сдался я (а то ведь и правда будет до вечера тут стоять), – просто ты сказал «живее будем», а я вспомнил, отец с дедом спорили, как обычно, про СССР и Россию.

– И чего?

– Отец говорит деду, что, мол, Ленина давно нужно похоронить, как обычных людей, то есть закопать в землю. Дед как заорёт на отца: «Ленина не трогай! Вам бы всех в землю закопать! Ленин до сих пор живее всех живых! Вы со своими вождями разбирайтесь, а наших – не трогайте…»

– И что отец? – спросил Юрка.

– А что отец, – говорю. – Рассмеялся, обнял деда и говорит: «Хорошо-хорошо, папа, извини…» А тут ты с этим выражением. Вот мне и стало смешно.

– И часто они… того… ругаются? – словно и не услышав моего ответа, спросил Юрка.

– Да, в общем-то, они и не ругаются, – говорю я. – Это у них называется… э-э… политические… Да ну его к чёрту, – махнул я рукой, – забыл, как слово называется. Юрец, отстань ты со своими вопросами, у меня уже голова опухла…

Глава 4

На следующий день мы с Юркой отправились в ГАИ. Я как-то там был разок, с отцом ставили машину на учёт. Решили ехать на попутках. Вышли на дорогу, и давай большими пальцами в небо тыкать – миллион раз видел в кино, как люди передвигаются автостопом. Машин сто, наверное, мимо проехало, никто в нашу сторону даже не посмотрел. Сволочи. Все куда-то торопятся. Я понимаю, взрослых боятся брать, но видят же, что мы ещё мелкие. Хотя по мне и не скажешь, что я такой уж мелкий. Во всяком случае, с мамой уже почти одного роста, а сестру и вовсе перегнал. Но мир не без добрых людей – подобрал нас КАМАЗ. Водитель оказался армянином. Я сразу вычислил его по акценту. У нас в классе есть Ашот Карапетян. Так вот он точно так же разговаривает. Я спросил у водителя:

– Вы из Армении?

У мужика чуть глаз не выпал. Он какое-то время даже на дорогу не смотрел, уставившись на меня.

– А с чиво ты взяль? – спрашивает.

Я не стал ничего придумывать, сказал как есть. Он так обрадовался.

– Самвел, – протянул он мне руку. Так мы познакомились. Мы рассказали ему о своей проблеме. Он рассмеялся и говорит:

– Пацаны, зря толко время патеряете, это я вам гаварю. Никто ничего нэ будет ставить. Щтобы поставить знак, нужьно столко инстанций прайти, столко бумаг па-адписать. Э, ара, кто там будэт слюшать про ващих катов и сабак. Вы щто? Вэрите в успэх этот дэла?