Формула добра. Приключения необычной собаки

– Молчу-молчу, – закивала Маша. – А вы спасёте Кисулю?

– Спасём! – нарочито бодро ответил Константин Александрович и нахмурил брови. – Только умоляю тебя, Мария, постой молча.

– Рыба! – воскликнула та, явно пародируя маму. Я слышал несколько раз такой возглас из уст Анны Игоревны.

Повисла какая-то нехорошая пауза. Предчувствие меня не подвело.

– Ну что, Трисон? – неожиданно обратился ко мне Константин Александрович. – Наверное, придётся тебе лезть на это дерево…

Вот это что-то новенькое! Извините, товарищи, но я собака-поводырь. В цирке не работал, по лестницам вовек не лазал, на спасателя меня не учили. Что вы от меня хотите?

– Справишься? – спросил Константин Александрович.

Даже не знаю, что ответить. А если я сам оттуда свалюсь? Что будете делать? Нет-нет, я не отказываюсь. Просто размышляю. За свою подопечную я и жизнь готов отдать. Буду защищать её до последнего вздоха. Но как-то не хочется погибнуть из-за какой-то глупой кошки. Может, пожалеете меня?

– Давай, дорогой. – Константин Александрович подвёл меня к лестнице. – Аккуратненько взбирайся, попробуй снять эту идиотку.

Что делать? Так уж я приучен – команды человека выполнять. Тут не поспоришь. Да и не могу я прослыть трусом. Это ж какой позор! Скажут: вот тебе и отважный лабрадор – на лестницу испугался залезть. Нет, надо так надо. Прощайте, если что! Жутко, но породу свою не подведу, не опорочу! Вздохнул я тяжело и полез на эту треклятую лестницу. Не стану кривить душой. Страшно было до ужаса. Лезу, дерево качается, Кисуля орёт. Скажу вам по секрету: у самого лапы дрожат, сердце куда-то в хвост ухнуло, язык вывалился, в горле пересохло.

Всё, думаю, вот и пришёл мой конец, отправили меня на верную гибель.

Преодолев несколько ступенек, я мельком взглянул вниз – дыхание перехватило. В школе я никогда на такую высоту не забирался. Кому там могло взбрести в голову, что я, работая поводырём у слепого человека, буду лазать по лестницам.

Ну, думаю, Кисуля, если всё обойдётся, задам я тебе трёпку, когда хозяев не будет дома. Я тебе устрою и цирк, и дельтаплан – будешь у меня летать по дому как угорелая…

Я даже не заметил, как добрался до середины лестницы. Ещё две-три ступеньки, и можно будет ухватить дурёху за загривок. Но тут самому бы не свалиться. Внизу под нами – растянутая простынь, но она кажется такой далёкой и крошечной, что попасть в неё просто невозможно.

– Давай-давай, Трисончик, – подбодрил меня Константин Александрович, – давай, дорогой, ещё чуть-чуть.

«Да даю-даю, – мысленно рявкнул я, а из пасти вырвалось только жалобное поскуливание, – нашли спасателя…»

Поравнявшись с мордой Кисули, я тихо произнёс:

– У тебя мозги есть? Ты зачем сюда забралась?

– Мяу-мяу, – запищала Кисуля, вся дрожа.

Потянулся к ней, чтобы ухватить за шкирку. И вдруг эта неблагодарное создание природы начало на меня шипеть:

– Ш-ш-ш-ш! Не трогай меня!

– А как я тогда отсюда тебя сниму? – возмутился я. – Ты в своём уме?

– Ш-ш-ш-ш! – повторила Кисуля.

А снизу мне крикнули:

– Хватай её, Трисон, хватай!

– Попробуй только прикоснись ко мне, – пригрозила Кисуля, – я тебе всю морду поцарапаю.

Ну что ты будешь с ней делать. Я чуть не плакал. И кто тебя послал на мою собачью голову…

Меня это стало злить.

– Знаешь что, дорогуша, – прорычал я. – Если ты сейчас не отцепишься от ветки, я её отломаю, и мы вместе рухнем вниз. Будь что будет.

– Трисончик, мяф-мяф, – взмолилась Кисуля, – я боюсь! Я боюсь!

– А ты думаешь, я не боюсь? Но что-то ведь нужно делать. Ты жить собралась на этом дереве? Ну-ка отцепись от ветки, прыгай на меня и крепко держись.

– Не могу! Мя-а-а-а-ав! Не могу, мне страшно!

В этот момент лестница дёрнулась и крутанулась вокруг хлипкого ствола. Я рефлекторно вцепился зубами в ветку, на которой сидела Кисуля. Ветка громко треснула, и я почувствовал себя космонавтом в невесомости – мы летели вниз. Неожиданно всё моё тело пронзила страшная боль. Сначала подумал, что мне оторвало лапу – так было больно. У меня в глазах всё потемнело. Пришёл я в себя только в доме. Оказывается, перед самым приземлением на рукотворный батут я угодил лапой в рогатину.

Приехавший ветеринар наложил мне какие-то деревяшки, туго обмотал бинтом, сделал болючий-преболючий укол и приказал, чтобы я не двигался. Юморист. Какие тут движения? Уснул мгновенно.

Проснулся от чего-то тёплого. Открываю глаза – не поверите: сидит это чудо рядом со мной и умывает мне лицо. Мурлычет на весь дом, словно у неё праздник какой. Ничего не стал говорить, закрыл глаза и продолжил дремать. Сквозь сон только расслышал:

– Мур-р-р-р-р, пр-р-рости, др-р-р-руг! Спасибо тебе, Тр-р-р-рисончик.

– Ух, подлиза, – проворчал я и снова уснул.

Глава 6

Отбегался. Долго вспоминал мудрёное слово. Как там у вас называется? А, вот: колченогий. Словом, превратился я в колченогого пса. Одно утешало: мои родственники поговаривали, что это ненадолго. Я лишь изредка выходил на улицу, точнее выползал. Если бы вы знали, как же неудобно ходить с деревянной ногой. Сам хромал, а в душе посмеивался над собой: есть рыболовы, есть птицеловы, а я теперь кто? Котолов, выходит. А если быть совсем точным, то кисулелов. Во какое слово придумал. Жаль, произнести не мог.

У Кривошеевых было у меня одно приятное занятие. На целую неделю моим другом стал телевизор. И вот как-то вечером я смотрел передачу о лабрадорах. Вы, конечно, уже читали мой рассказ в первой книге, но кое-что интересненького всё-таки добавлю. Вы же знаете, о своей породе я могу рассказывать бесконечно. Но то, что я услышал в тот день, уму непостижимо. Осторожно! Не упадите от смеха или от испуга. Представляете, до чего договорился ведущий? Я даже ушам своим не поверил. Оказывается, есть версия, что мы, лабрадоры, появились в результате скрещивания ретривера с выдрой. Я так смеялся (со стороны было похоже на поскуливание), что едва вторую ногу не сломал. Вы видели этих выдр? Что-то мне не очень хочется к ним в родичи. Но у историков свои объяснения. Говорят, когда-то давным-давно нашу породу называли «выдровой водяной собакой». И вроде как обликом, расцветкой и повадками мы были очень похожи на выдр.

Не спорю, с водой нас связывает многое. В прошлом наша порода была самой любимой среди ньюфаундлендских и португальских рыбаков. Помните, я рассказывал вам, что люди всегда брали с собой двоих лабрадоров в каждое плавание. Но вы же не станете говорить, что для охраны шхуны. От кого там, в море, охранять рыбаков? От акул, что ли? Нет, мы уже тогда были спасателями, и в случае крушения корабля вытаскивали на сушу специальный трос, по которому люди добирались до берега. Теперь вы понимаете, почему я так отважно полез на эту треклятую лестницу? Потому что я не только мореплаватель, а ещё и спасатель. Имейте это в виду.